Что и говорить, Кейли едва не выронила из руки стакан во время ланча. Благо, в столовой находились лишь они да Оливия. И, пожалуй, болтушка горничная была одной из причин, почему экономка решила коснуться этой темы. Кроме Оливии Кейли никому не доверяла свои комнаты, тем более постель. Стоило бы поучить девушку поменьше говорить лишнего. И всё же тогда виконтесса задумалась. С тех пор, как Александр вернулся домой, у неё действительно не шла кровь. Кроме этого, пожалуй, признаков и не было.

Кейли машинально прижала руку к животу. Была ли она небрежной и невнимательной, или просто заболела и даже не догадывалась об этом?

Сейчас она заставила себя успокоиться и поинтересовалась делами племянника мистера Блэка, занимавшегося облагораживанием местного сада. Вот тут пришла очередь миссис Миллз хмуриться.

— Мистер Стивенс снова жаловался мне на Элинор, мадам, — женщина необычайно быстро покраснела до кончиков ушей. — Моё терпение уже на исходе.

«О, милостивый Боже, — подумала Кейли тревожно. — Только не это…»

— Вот как?

— Истинно! Хотя «жалоба» — слово довольно громкое. Он постарался быть куда тактичнее. Как бы так выразиться…

— Говорите, как есть, миссис Миллз.

— Эта девица выследила его после обеда в саду, когда он делал обход. Она снова досаждала ему разными… намёками… Мадам, я встала бы на её сторону, клянусь, но это уже последняя капля!

Кейли с усталым вздохом вернула перо в чернильницу, сняла очки и потёрла пальцами переносицу. Новая горничная — Элинор Гринбуш, шестнадцати лет — работала в Фаунтинс-холле уже полтора месяца, а проблем от неё столько, что хоть новый журнал непослушания заводи. Девушка прибыла из деревни, и её матушка, у которой помимо самой Элинор ещё четыре сына и две младшие дочери имелись, уговорила миссис Миллз — свою давнюю знакомую — взять старшую из детишек Гринбуш на работу.

Элинор обещалась быть покладистой и ответственной, на деле же оказалась нерасторопной, грубоватой и, что хуже всего, кокеткой. Роджер Стивенс сразу привлёк её внимание, и она активно стала его обхаживать, не боясь ни за его, ни за свою репутацию тоже. Неделю назад он сам дал понять Кейли, что новая горничная всячески пыталась подтолкнуть его к «определённым действиям», после чего молодая виконтесса вызвала мисс Элинор для разговора. Однако девушка и не отрицала.

— Он красив и холост, и я понятия не имею, почему вы столь категоричны, — отвечала она после долгой речи Кейли об ответственности, дисциплине и приличиях. Это был позор. В тот вечер миссис Миллз долго бранила девицу за её тон и манеры перед виконтессой.

Поначалу Кейли и сама не воспринимала всю эту ситуацию всерьёз. Не сложно было догадаться, что Элинор, будучи младше хозяйки всего на четыре года, не видела в Кейли должного авторитета. Миссис Стоун же терпела и наблюдала за новой горничной, за тем, как та ластилась к несчастному садовнику (оказавшемуся куда тактичнее и мудрее, чем Кейли считала прежде), и вспоминала себя. А ведь всего четыре года назад она сама буквально липла к Александру, обезумев от первой влюблённости. Даже покойная леди Кларисса опасалась, что, в случае разрыва с капитаном Стоуном, репутация Кейли будет разрушена, и над наследницей виконта будет смеяться всё высшее общество.

Теперь Кейли наблюдала, как окружающие, будь то ближайшие деревни или Фаунтинс, смеялись над непристойным поведением мисс Элинор Гринбуш. Перевоспитывать её пытались все, даже сама хозяйка поместья, в течение этих утомительных недель, но девушка оказалась из рук вон плоха. Она часто била посуду, вставала позже другой прислуги, неохотно выполняла задания экономки и управляющего, и даже умудрялась ссориться с Оливией, что раздражало Кейли больше всего.

— Вы думаете, она безнадёжна, миссис Миллз? — спросила девушка, наконец.

— Моё мнение таково: если вы дадите ей очередной шанс здесь, в Фаунтинс-холле, ничем хорошим это не кончится. Наймёте другого садовника — она просто сменит объект для атаки на мистера Стокера. А он, будучи тюфяком, простите, не сумеет с нею справиться. Сами догадываетесь, что за этим последует.

Молодая виконтесса внимательно её выслушала, затем поблагодарила и попросила оставить её одну. Девушка откинулась на спинку стула, позволив себе повздыхать немного, ибо у неё голова уже раскалывалась от всех этих отягощающих раздумий. Жаль было многодетную матушку семьи Гринбуш. Не менее жаль было бы расстаться с мистером Стивенсом. Кейли очень не хотелось его отпускать — он оказался большим умельцем в своём деле, и ей нравились его чертежи. А если горничная продолжит атаковать здешних холостяков и доберётся до камердинера её супруга — быть беде. У капитана Стоуна полно иных забот, не хватало ему ещё и со служанками разбираться. Кейли представила, какой униженной она себя почувствует, если муж вообще обо всём узнает, ведь она и одобрила кандидатуру Элинор.

Хозяйка Фаунтинс-холла ещё немного посидела в тишине, наблюдая в окно за тем, как Жосайя Макдуф выводил её Сверчка на прогулку. «Мы с Алексом до сих пор даже верхом вместе не покатались, — с грустью подумала Кейли, закусив ненадолго губу. — Поскорее бы он разрешил все дела в училище. Боже мой… И пусть герцог его простит!»

А затем она наконец приняла решение. Позвонила и велела привести к ней мисс Элинор.

В тот же день, несмотря на уговоры Оливии лечь пораньше, Кейли специально решила подождать возвращения мужа. За ужином его не было, и она знала, что в таком случае Александр задержится до полуночи. Как она и рассчитывала, он тихонько постучал примерно во втором часу ночи, молча вошёл и прикрыл за собой дверь. Девушка с лукавой улыбкой наблюдала за ним в зеркале, перед которым массировала запястья, втирая в кожу по капельке ароматизированного масла.

В тусклом свете канделябра Александр посмотрел на жену долгим, пристальным взглядом, затем подошёл к туалетному столику и коснулся локона её распущенных волос. Его же волосы были влажными и небрежно растрёпанными, и это делало его расслабленный образ ещё более привлекательным. Кейли кокетливо вздохнула, сделав вид, будто эти горячие длинные пальцы, касающиеся её волос, вовсе её не волнуют.

— Прошу прощения, что снова пропустил ужин, — услышала молодая виконтесса над собой. В ответ она изящно пожала плечами, промолчав.

С усмешкой мужчина подвинул маленький табурет поближе и вдруг положил на столик перед Кейли увесистую книгу в тёмно-бардовой обложке.

— Подарок от моего знакомого, некоего лорда Байрона, из Италии, — произнёс Александр с улыбкой столь соблазнительной, что у Кейли в очередной раз перехватило дыхание. — Говорят, что автор романа — супруга мистера Шелли, но это большой секрет. Бедняга нынче в немилости на родине.

— Я знаю это произведение, но до сих пор не было возможности приобрести хоть один экземпляр! — Кейли с самой детской непосредственностью взялась рассматривать новёхонькое издание, посвящённое Уильяму Годвину. — Вот же папа удивится, когда скажу ему, от кого ты получил эту книгу!

Смеясь, она полистала несколько страниц, вдохнула их изумительный запах, и на минуту перенеслась куда-то далеко, успев при этом подумать, что, пожалуй, ничего лучше и быть не могло: приятный подарок от её любимого, он рядом, и он смотрит на неё так, словно она для него — единственная в целом свете драгоценность.

Кейли с нежностью прижала книгу к груди и посмотрела на Александра, восседавшего рядышком, в одной только хлопковой сорочке, с самым важным видом и этой его плутоватой улыбкой.

— Так и быть, капитан, вы прощены, — девушка отложила презент на столик и потянулась к мужу, чтобы поцеловать его в губы.

И минуты не прошло, он уже настойчиво потянул её к себе на колени, прижал крепче, и Кейли пришлось ухватиться за его плечи, чтобы удержаться, потому что их поцелуй в очередной раз вскружил ей голову. Она настойчиво заёрзала в неудобной позе и уже было принялась поднимать полы своей длинной ночной рубашки, как вдруг Александр отстранился, всё ещё хватая ртом воздух, и спросил самым обыденным тоном: