Поражённая его словами, его сломленной логикой и кошмарным убеждением в том, что она для него будто Дева Мария, к которой нельзя прикасаться грязными руками, дабы не опорочить, Кейли сидела смирно, ощущая, как глухо и как часто бьётся в груди сердце.
— Ты понятия не имеешь, что со мной делали те, для кого физическое удовольствие и похоть — главное наслаждение в жизни, — сказал Алекс, и она заметила, что его рука, лежащая поверх одеяла, дрожала. — Я был ещё ребёнком, но такое узнал и увидел… а потом и почувствовал! Кейли, к пятнадцати годам я к этому привык и даже сам порой просил, чтобы меня… Но не суть! И после всего этого ты хочешь, чтобы я к тебе прикасался? Вот этими самыми руками?
Будто обезумевший он дёрнулся к ней, протянув раскрытые ладони. А она просто смотрела, едва соображая, с чем столкнулась и как из этого выпутаться.
— Ты ни в чём не виноват, — упрямо повторила девушка то, что уже произносила однажды. — Всё, что было, теперь в прошлом. Меня давно уже не пугает то, что я узнала…
С внезапным жестоким остервенением он отмахнулся вдруг, отвернулся от неё, и Кейли едва разобрала глухо произнесённые слова:
— Хватит уже этой жалости. Ничего ты не знаешь. Я сам себя ненавижу, а ты хочешь, чтобы я поверил в эти девичьи бредни про любовь…
Это стало уже невыносимо. Как болванчик, он продолжал повторять одно и то же и отстраняться от неё, хотя только что с такой страстью говорил, что наслаждался и её нагим телом, и поцелуями, а значит, ему вовсе не было всё равно. Значит, его ещё не полностью разрушили. Кейли почувствовала, как волна возмущения охватывает её. Она ринулась вперёд, встав на колени легко и грациозно, так что даже не обратила внимание на соскользнувшее одеяло. Кейли схватила мужчину за руку и потянула на себя.
— Не смей отворачиваться! Что ты делаешь? — она ухватилась за его предплечье; хотя он и попытался скинуть её руку, ничего не вышло. — Зачем тогда все эти поцелуи? Все эти разговоры? И хватит повторять, что я ничего не знаю! Я знаю! Я не настолько глупа.
— Ага, вот и вернулась капризная нахальная девчонка пятнадцати лет…
— Что?!
Александр грубо, но не сильно сжал её запястье и сверкнул своими голубыми глазами, словно хищник в темноте лесной чащи.
— Всю жизнь ты получала то, что хотела. Росла в неге и достатке. Думаешь, по велению твоей руки всё станет хорошо и правильно? Я тоже должен подчиниться твоим прихотям?
— Да ты просто болван! Негодяй!
Тогда он рассмеялся глубоким саркастичным смехом.
— Вот как! Уже негодяй…
— Ты болен…
— Наконец-то ты это поняла!
Это была последняя капля. От возмущения и гнева она застонала, потом принялась толкать и бить его по плечам. Кейли стало всё равно, как она выглядела. Что она совсем голая, путаясь в одеяле, набросилась на этого невыносимого мужчину, которого всем сердцем обожала, а он был настолько убеждён в своём безумии, что даже не пытался пойти хоть на малейшие уступки.
— Ненавижу тебя! — воскликнула девушка, ударив Александра кулаком в грудь, но это, разумеется, не причинило ему вреда.
— А ещё несколько минут назад ты совсем другое пела, — он снова рассмеялся, однако теперь, видимо, её жалкие попытки к атаке его утомили. — Да прекрати же ты! Что за неугомонное создание! Ты меня вообще слушала?
Он поймал обе её руки, затем повалил вдруг на спину. Со сбившимся дыханием и побеждённая Кейли гневно посмотрела ему в лицо. Её кожа, разгорячённая и влажная, блестела в свете от камина.
— Я не святая девственница, чтобы трястись надо мною, будто я помру от одного прикосновения! — яростно заявила она.
Когда мужчина улыбнулся, вызывающе и надменно, словно одержал ещё одну победу, она начала брыкаться, но он и это сопротивление сумел подавить. В тот момент Кейли почувствовала, что бедром он прижался к ней, и это горячее прикосновение молнией прошло сквозь всё её тело.
— Или ты сейчас же отпустишь меня, и я больше никогда не дам до меня дотронуться, — произнесла она с вызовом, — или…
Она не успела договорить. Его взгляд так резко изменился! Улыбка пропала, а лицо сделалось почти багровым от ярости.
— Да к чёрту всё! — рявкнул Александр, отпустив её руки.
Он отстранился, и Кейли было подумала, что он сейчас выскочит из постели или того хуже, вовсе уйдёт… К её немому удивлению он отпустил её лишь на пару мгновений, чтобы потом схватить в охапку и потянуть к середине постели. Оба одеяла оказались откинуты прочь, и их разгорячённые тела, наконец, соединились.
Едва Кейли успела сделать глубокий вдох, он прижался к ней и принялся неистово целовать. Его руки касались её повсюду, где только могли достать. Это было ещё яростнее, чем той ночью в Фаунтинс. Такое странное взаимное сражение, приправленное бешеным биением сердец и обжигающим губы дыханием. В отличие от прошлого раза Кейли охотно встретила все его грубые ласки. Она потянулась к мужу, обвила его шею руками и больше не желала отпускать. Теперь он стал ближе, так близко, как это было необходимо. Поцелуй длился и длился, он сводил её с ума, от него бросало в жар. Кейли почувствовала, что вся взмокла, как и мощное напряжённое тело мужа над нею. Ей нравилось ощущать под пальцами его литые мускулы, ласкать плечи и торс. Пока Александр с трудом переводил всё внимание с её нежных губ на шею и ключицы, девушка пыталась прикоснуться к его животу. Она сделала это, дотронувшись до линии жёстких тёмных волос, и мужчина глухо застонал.
Даже это не заставило его остановиться. Александр ещё крепче прижался к ней, словно желая слиться с молодым телом, белеющем на фоне его смуглого тела. Он покрыл поцелуями её шею, затем опустился ниже, медленно проведя кончиком носа от подбородка до впадинки между грудями. Он так шумно и так жадно вдохнул её запах, что Кейли не сдержала экстатической улыбки, а через мгновение почувствовала, как его влажный язык скользнул по левому соску. Это новое ощущение было сравни удару молнии, и девушка застонала, выгнув спину. А затем он повторил ласку ещё раз, и ещё, и снова, но уже с другой розовой вершинкой. Её груди отяжелели, соски затвердели, и стало так невыносимо чувствовать ноющее покалывание между бёдер, что она искренне и требовательно простонала:
— О, ну пожалуйста!
Александр ненадолго поднял голову и взглянул в лицо девушке, распростёртой перед ним, затем просто опустился ниже и коснулся губами её живота. Кейли распахнула глаза, мгновенно осознав, что он замыслил, и хотела было запротестовать, но не смогла пересилить собственное желание. Оно сосредоточилось там, куда двигались его губы, и по какому-то древнему зову плоти она попыталась приподнять бёдра ему навстречу. Ещё один горячий поцелуй, ещё раз он попробовал языком её нежную кожу над островком курчавых волос и вдруг приподнялся.
Его лицо с насмешливой улыбкой оказалось напротив неё, отчего Кейли недовольно застонала. Её неподдельная реакция рассмешила Александра, хотя заметно было, что смеялся он через силу.
— Нет, моя красавица! Сегодня ты этого не получишь! — произнёс он напротив её губ, затем ещё раз страстно поцеловал. — Ты меня победила, так что придётся тебе немного поучиться манерам.
Он говорил насмешливо, но глаза его горели желанием. Правой рукой Александр провёл по открытому для него телу, снизу вверх, и повторил это, задержав пальцы на груди, поласкав её. Затем мужчина снова припал к припухшим губам, и пока их языки сплетались в жарком танце, он опустил руку ещё ниже.
Кейли напряглась, когда почувствовала его пальцы на своём лоне, но напряжение быстро сменилось удовольствием. Она стала влажной, буквально истекала от желания, и Александр понял это, едва коснулся её женской плоти. Он не прекращал целовать её, лишь иногда позволяя сделать вдох, а рукой умело ласкал местечко, к которому прежде так хотел прикоснуться ртом. В тот миг, когда его палец медленно проник внутрь, Кейли вскрикнула от испуга. Это крик был заглушён очередным властным поцелуем, а когда Александр стал медленно двигать рукой, стимулируя её, лаская, страх отступил, и Кейли смутно поняла, что сейчас должно случиться нечто неотвратимое. Она почувствовала такой прилив страсти, что не смогла сдержаться и, отвернувшись, протяжно застонала.
