Офис АО «Город золотой»

— Что значит — скрылся? — под пронзительным взглядом «боса боссов» начальник службы безопасности концерна начал задыхаться от сковавшего его горло спазма.

— Пушкарев на работе не появился, дома его нет. — кое как справившись выдавил из себя «безопасник».

— Вы что, реально считаете, что меня интересуют эти подробности? Я услышал одно — вы не справились с моим поручением, а человек, «кинувший нас на бабки», преспокойно скрылся. Скажите, может быть, вы устали? Возможно, вам нужен кратковременный отпуск?

— Я все исправлю…- бывшему офицеру спецслужбы стало очень тоскливо.

— Разбирайтесь, время вам три дня. Меня интересует только один результат — человек, «кинувший нас на бабки» наказан, похищенное возвращено, его имущество реализовано в возмещение наших затрат. И с сообщниками его разберитесь. Скорее всего, им известно, где прячется Пушкарев.

Следующий день.

Людмила Жемчужная, собиратель артефактов.

К одиннадцати часам на рынок я не пошла, все равно ничего хорошего меня там не ждало. Я пришла на рынок к восьми часам утра, перешла дорогу, открыла тяжелую дверь из цельного массива дерева и поднялась на третий этаж, где в одном из классов старого здания клуба ДОСААФ, проводили кратковременные курсы по оказанию первой помощи. Стоили они «всего лишь» пятьсот рублей (никогда не понимала, почему за общественно –полезное умение, к которым я отношу различные медицинские дисциплины, граждане обязаны платить личные деньги), устроилась за партой у окна и приготовилась слушать полезную информацию.

Моя бабулька, чье торговое место находилось напротив моего окна, разложила свой товар около десяти часов. В одиннадцать часов торговка металлоломом начала проявлять беспокойство, беспричинно вертя головой, а в двенадцать часов сорок минут к ней подошли три смуглых парня в темно-синих спортивных костюмах. Судя по оживленной жестикуляции участников совещания, это не были «контролеры» с рынка, собиравшие дань с местных торговцев — оживленную дискуссию парни и бабка вели как единомышленники, спаянные одной целью. Поговорив о чем-то пять минут, парни отошли в сторону автостоянки, где сели в «ВАЗовскую» «девятку» модного цвета «мокрый асфальт» (к этому времени слушатели курсов начали делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца резиновому манекену, поэтому я могла свободно перемещаться по классу и наблюдать за всеми фигурантами.

Через час машина с парнями уехала, предварительно остановившись перед старухой, где у ребят и пенсионерки произошла короткая, но оживленная дискуссия, во время которой по мне прошла горячая волна, я поняла, что обсуждали меня, причем очень нелицеприятно. Еще через час, убрав в сумочку удостоверения о успешном окончании курсов первой неотложной помощи, я вышла из прохладного фойе клуба и двинулась прямиком к пенсионерке.

— Ха! — подойдя сзади, гаркнула я прямо в ухо расслабившейся под ласковыми солнечными лучами, старушке: — Не ждала, старая сука⁈

— Ай, Божичка… — зловредная пенсионерка схватилась за сердце.

— Ты кому меня сдать хотела? Отвечай! — я уставилась в белесые, выцветшие глаза изменницы: — Отвечай, если жить хочешь!

Соседи бабки по торговому ряду, такие-же, как она, пенсионеры или потасканные жизнью мужики, как раз в этот момент отвлеклись на что-то интересное, смотря куда угодно, но только не на нас.

— Так, ребята интересовались, знакомые ребята… хотели тебе вещи старые продать…- бабка угрозы мои не восприняла серьезно, начав врать мне в лицо.

Я представила изношенное сердце моей собеседницы и чуть-чуть надавила на него.

— … - моя собеседница на полуслове прекратила свое вранье и стала стремительно бледнеть.

— Ты мне вещи от соседки обещала принести… Где они?

— Так вот же! — старуха без сил опустилась на дощатый ящик из-под фруктов и вяло показала на несколько деревянных фигурок, разложенных сбоку от ее обычного ржавого металлолома.

Эта смелая до безумия женщина, что сейчас копалась в бездонном кармане фартука, силясь найти там пузырек с таблетками «от сердца», я уверена, посчитала, что возникшая у нее приступ аритмии со мной никак не связан — она пыталась выдать за антикварную старину деревянные поделки, что при СССР наполняли прилавки всех магазинов по продаже сувенирной продукции.

— Где вчерашний камешек? Давай сюда.

Видно бабке стало совсем плохо — она проглотила две таблетки, после чего вновь пошарила в фартуке и извлекла на белый свет вчерашнюю фигурку из розового мрамора.

— Ты вчера сказала, что за фигурку пятьсот просишь? На! — я схватила артефакт, бросила на сухую, морщинистую ладонь пенсионерки купюру в пятьсот рублей и, не оглядываясь, быстро пошла в сторону дома.

То, что где-то рядом находится кто-то, кто желает мне зла, я почувствовала минут через десять. Я остановилась, достала из сумочки небольшое зеркальце и стала поправлять помаду на губах, одновременно пытаясь разглядеть преследователя. В какой-то миг на гладкой поверхности мелькнуло знакомое, перекошенное злобной гримасой, лицо давешней старухи. Гвозди бы делать из этих людей!

Видно хорошую цену за меня посулили ребята в синих спортивных костюмах, что бабка, как только я ушла и сердце перестало заходится в судорожном биении, со всех своих изношенных ног, бросилась за мной в погоню. Я могла легко ее убить, но это было чревато. Ее товарки по торговлю расскажут любому, кто захочет их выслушать, что у бабульки был конфликт с какой-то девицей, затем девица ушла, а неугомонная старушка бросилась ей вслед. Загадка для самых маленьких детей дошкольного возраста — если старушку найдут на улице бездыханной — кому надо задавать вопросы в первую очередь.

Я обогнала группу из трех крупных женщин, не торопясь идущих по проспекту, и, прикрывшись их шикарными телами, шагнула влево, в темноту арки, где и замерла, слившись с темно-серой стеной, стараясь не дышать и не смотреть на проходящих мимо людей. Я успела уйти в астрал, слившись своими мыслями с толстым слоем штукатурки, впивающимся мне в бок… Ха-ха, смешная шутка. Но, в любом случае, моя преследовательница, прихрамывая и бормоча проклятия в мой адрес, прошла мимо темной арки, не заметив моего в ней присутствия.

Николай Жемчужный, усталый мент.

Обожаю команду — «все сидим на рабочем месте, до особого распоряжения». Обычно она подается в конце вечернего развода, когда ты душой уже дома или в ином месте, в зависимости от твоих пристрастий и интересов, но не на службе, что уже вымотала тебя и выдоила досуха.

Особенно обидно сидеть, ожидая непонятно чего, когда ты рано утром, еще на рассвете, поднял свою, отчаянно желающую спать, тушку, вытащил ее за шиворот из теплой постели, переместил в чужой двор и оставил там, бороться со сном. И, чуть позже, твои сверх усилия были вознаграждены, из подъезда, в твои руки, вывалился такой-же сонный, как и ты, жулик, которого ты безуспешно выставлял в розыск, в дверь квартиры которого ты барабанил кулаком с десяток раз, выслушивая либо хихиканье, либо оскорбления, доносящиеся из-за двери, целостность которой охраняет Конституция. И вот долгожданный жулик слабо вырывается из твоих рук, начиная понимать, что в недобрый час он покинул свое жилище. А потом ты целый день давишь на него, чтобы он, поверив, что у тебя все козыри на руках. Рассказал о том, как они с корешами…

И вот ты несешь руководству оформленную явку с повинной, а злодей мрачно обдумывает планы на жизнь в течении ближайших нескольких лет. Ты ждешь от руководства похвалы, предвкушая заслуженный отдых дома, за бокалом холодного пива, наедине с любимой женщиной, а тебе говорят — никуда не расходимся, ждем команды…

Именно такие мысли вертелись у меня в голове, когда я в одиннадцатом часу ночи вышел на высокое крыльцо отдела милиции. Высоко в черном небе висел тонкий серпик полумесяца. С учетом того, что я сегодня встал в четыре утра, хотелось только добраться до дома и завалится спать.