Как мог, я описал внешность девушки с лучистыми глазами.

— А! — блондинка махнула рукой: — Это Танька Синичкина. Она замуж вышла и уволилась. Вчера последний раз на работу выходила и ушла раньше всех, еще до того, как мы закрылись.

— Вы не знаете, где она живет? Мне для руководства надо от всех объяснительные в дело вложить.

— Не, я не знаю. — блондинка равнодушно выдула новый пузырь: — Мы с ней не тусили, она скучная.

— Понятно. Вот здесь распишитесь пожалуйста и можете быть свободны.

Как-то так получилось, что материал по данному преступлению на следующее утро передали мне. «Город золотой» все еще не закончил инвентаризацию и подсчет ущерба, а без этого уголовного дела возбудить было нельзя.

Данные на бывшую сотрудницу, носящую фамилию Синичкина «золотники» мне предоставить забыли, очевидно их напрягли мои вопросы, в прямую к краже не относящиеся — где находиться основное производство, куда отвозят невыкупленные золотые изделия из ломбарда, кто владельцы предприятия.

Людмила Жемчужная. Обрубает хвосты.

Когда муж вышел из кухни, закончив наслаждаться своим кофе и пятнадцатью минутами ничегонеделанья, я как раз завязывала шнурки на кроссовках.

— Ты куда? — Николай был искренне удивлен.

— Я с тобой еду, помогу тебе в работе, а то результаты вашего расследования больно скромные. — я протянула мужу ключи от своей «копейки»: — Иди грей аппарат, я пока Никсона выгуляю.

Пес быстренько пробежался по кустам, окружавшим законсервированную стройку многоэтажки, отстоящей от наших патриархальных трехэтажных довоенных домиков на сотню метров, после чего вернулся, неся в зубах конец брезентового поводка, что был пристегнут к его ошейнику.

— Вперед! — я запустила собаку на заднее сидение малолитражки, застеленной чехлом, на котором сидела и гордо выглядывала в окна наша собака, после чего устроилась рядом с мужем.

— Куда едем?

— Дорогой, у тебя же развод на службе через сорок минут? Давай, выруливай со двора, а то на мосту в пробку встанем и не успеем.

— Ты куда собралась?

— Коля, я с тобой, как положено жене. Ну помнишь, я ниточка, ты иголочка.

Недобрый глаз упершийся мне в затылок я почувствовала, как только мы выехали на улицу. Откинувшись на сиденье и скатившись по его спинке в самый низ, я, через правое боковое зеркало, разглядела, повторяющую нашу траекторию движения салатную «волгу» с оранжевым боксом на крыше и черными «шашечками» на боках кузова. Проехав за нами несколько кварталов, «волга», аккуратно помигав фонарем «поворотников», ушла на поворот, но, почти одновременно, с покинувшей нас «волгой», сзади нас появилась ВАЗовская тройка, цвета столовского какао, что аккуратно держала дистанцию в две попутные машины.

Переехав на Левый берег Города, я передумала.

— Милый, ты меня здесь с Никсоном высади, а сам на работу езжай. И знай, за тобой следят от самого дома — кофейная «тройка» и «волга» -такси.

Аккуратно прикрыв дверь, я взяла пса за поводок и неторопливо пошла в сторону Станции переливания крови, затем, резко развернувшись, как будто заблудилась, а потом это поняла, я решительно двинулась в противоположном направлении.

Неопрятно-коричневая «тройка» от АвтоВАЗа стояла в начале тихой улочки.

Двое мужчин, сидящих там, при моем приближении прикрылись газетой бесплатных объявлений, закрыв печатным изданием почти все лобовое стекло. Но, проходя мимо, я успела бросить мимолетный взгляд на двух мужиков, что пристально уставились в какое-то объявление, хорошо их рассмотрела и запомнила. Кроме того, мне показалось, что на заднем сидении в салоне автомобиля кто-то лежит. По просмотренным мною шпионским фильмам, там должна была затаится женщина с кучей париков и двухсторонних ветровок.

Перейдя широкую улицу Космонавта Германа, я вновь закрутилась на месте, якобы разыскивая табличку с номером ближайшего дома. Мужчина, выбравшийся из машины «наружки» любительского уровня, не решился переходить дорогу вслед за мной, а скрылся во дворе ближайшего дома. А вот после этого мы побежали. Бежать мне было необходимо три минуты — ровно столько, сколько было нужно следящему за мной экипажу пересечь широкую улицу и подъехать ко мне, но этого они делать не стали, просто остались на месте.

Через пять минут во двор, который я обозревала через мутное стекло лавки, расположенной на первом этаже жилого дома второй линии, торопливо вошла женщина лет сорока, с большой хозяйственной сумкой и обесцвеченном парике, быстро окинула широкий двор внимательным взглядом и энергичным шагом двинулась мимо, очевидно решив, что я с собакой двинулась вглубь жилого массива. Надо понимать, что это третий член бригады наружного наблюдения фирмы «Город золотой», та, что пряталась лежа на заднем сидении.

Купив в специализированной лавке то, зачем я приехала, я скомандывала Никсону рядом и двинулась в сторону отдела полиции, где служил мой муж. Идти предстояло, даже быстрым шагом, минут тридцать.

Капитан милиции Жемчужный — кавалерист из-за холмов.

— Где взял холодильник? — перед лицом Славы Длинного просвистела толстенная книга «Ху из кто в Городе» и грохотом ударилась в столешницу, заставив Саню обреченно вздохнуть.

Саня прекрасно знал, что в соседних кабинетах сейчас колят его подельников, с которыми он вынес набитый продуктами холодильник их квартиры семидесятипятилетней соседки с легкой стадией деменции.

Бабка жила одна, но, так как она часто терялась, стоило выйти с знакомого двора. Две дочери, по очереди набивавшие ее новенький холодильник «Бош» продуктами, очень просили мать со двора не уходить, что старушка почти год и выполняла.

За чем они утащили у доброй бабки холодильник, Слава Длинный не знал. Наверное, самым верным тут будет определение «озорство». Во всяком случае, ничем другим Слава не мог объяснить, зачем его друг Костя Ким, представившись юным натуралистом, сорок минут рассматривал с бабулькой старые семейные альбомы в алых, бархатных обложках, пока Длинный и Алеша Сальников со стремной кличкой, пыхтя, тащили полный холодильник, через чердак, в соседний подъезд.

Потом сообщники, «спрятав» белый агрегат возле лифтовой камеры, растащили по домам бабкины продукты, чтобы «холодильник нести было легче».

Сегодня же, три великовозрастные «деточки», которых все близлежащие дворы знали, как облупленных, потащили холодильник вниз, предлагая его купить не задорого, звоня и барабаня в каждую квартиру.

Прибежавшие по звонку доброжелателя из, находящегося в пятистах метрах отделения милиции, опера «приняли» их аккурат между третьим и вторым этажом. И теперь Длинный потел, тоскливо думая, что случится раньше — у допрашивающего его опера сорвется рука и толстый справочник врежется в его бедовую голову, или кто-то из подельников поколется раньше длинного, и его просто лениво побьют торжествующие «урки», чтобы в следующий раз признавался быстрее и не разводил следствие на ровном месте.

— Сука! — браслет — змейка уколол меня каким-то заусенцем, и я чуть не задел жулика по носу толстым справочником, что было крайне нежелательно.

Нос — место слабое, кровь зальем влажную от пота и серую от многочисленных стирок, футболку майку Длинного, а это было неспортивно, тем более, что разбивать жулику лицо в кровь — метод нам чуждый.

Тут меня накрыла яркая и четкая, как в формате HD, картинка Людмилы, стоящей у прилавка в ювелирном салоне нашего торгового центра. — Черт! — я кивнул напарнику: — Поработай с ним или в камеру отведи, если устал, мне на часок надо срочно отскочить.

— Давай. — меня хлопнули по плечу: — Решай свои вопросы, все нормально будет. Да, Длинный?

Людмила Жемчужная, в девичестве Сомова.

— Здравствуйте, девушка. — я отодвинула в сторону тетку лет сорока, что легла на стеклянный прилавок своим телом, пытаясь что-то там рассмотреть.