— Светлана Анатольевна, я думаю, что я вам сегодня больше не нужна, а я лучше зайду в один адрес, есть квартира на съем, надо только с хозяевами договориться, чтобы эксклюзивный договор подписать.

— Да, конечно, езжай, до завтра можешь быть свободна. — мне кажется, что Света была рада, что я не поеду до офиса рядышком с ее клиентом.

До общежития, где был прописан Николай, я добралась за пятнадцать минут неспешным шагом, обходя многочисленные ларьки и магазинчики, работающие в подземных переходах. Поднявшись на нужный этаж, я вошла в «малосемейку» и окинула помещение критическим взглядом, после чего разделась и приступила к уборке, работая не разгибаясь до семи часов вечера, после чего на минуточку присела на диван.

Проснулась я, когда за окном было темно, часы на стене показывали десять часов вечера. Судорожно одевшись, я оглядела небольшую комнату, проверяя, все ли взяла с собой. В это время в металлическую дверь квартиры кто-то постучал, выбивая мотив кричалки «Спартак-чемпион». Почему я решила, что за дверью стоит заскочивший за мной капитан Жемчужный, я не знаю. Наверное, в глубине души надеялась, что ко мне примчится принц на белом коне, который довезет меня, уставшую, до самой квартиры, и мне не придется тащится через половину города. В общем, дверь я открыла ни о чем не спрашивая, тут же получив сильнейший удар в лицо. Падая в ласковую темноту я успела подумать, что муж в очередной раз оказался прав — ближняя защита у меня ни к черту.

Николай Жемчужный — соломенный вдовец.

— Жемчужный, чем планируешь заниматься? — начальник розыска, не отрывая головы от ежедневника торопливо строчил планы подчиненных на ближайший день

— В изолятор временного содержания поеду, с ромалами пообщаюсь…

— Так куда ты поедешь? Они в РУВД находятся до сих пор.

— И почему?

— Там что-то с оформлением не так. Ночью дежурных прокурор из городской управы приезжал в дежурку РОВД, проверить, кто в камерах сидит, после чего материал по наркотикам затребовал на проверку.

— То есть дело еще не возбуждено?

— Нет. Экспресс-анализа же не делали, а без него, как дело возбудишь?

— То есть люди просто так сидят в камерах больше суток?

— Ну а что делать? Городская прокуратура в своем праве. Ребенка неграмотного из многодетной семьи задержали с нарушениями.

— Это пиз…

— Жемчужный, твою…

— Извините, товарищ майор. Тогда я поеду в РУВД, попробую узнать, что там с делом, с задержанными пообщаюсь, может с возбуждением дела ускорю процесс.

— Давай, вечером жду доклада, что на нас раскрытие пошло.

Ехать пришлось на трамвае, машину я с охраняемой стоянки так и не забирал, слишком приметная она была, и никто не мог мне гарантировать ее сохранность на открытой автостоянке возле РУВД.

На входе в районное управление стояла толстая цыганка и долбила кулаком по стеклу, отделяющему дежурную часть от холла:

— Эй, открывай, мне сыновей кормить надо!

Судя по количеству пакетов у ее ног, в милицейских застенках у тетки томилось не менее десятка отпрысков.

— Здорово всем. — я вошел в дежурную часть, успев захлопнуть дверь перед кинувшейся в приоткрытую дверь цыганкой: — Что там с материалом по наркоте, что вторые сутки уже здесь валяются?

— Привет. Только что из прокуратуры привезли, сейчас машина если будет свободная, то отправлю в лабораторию.

Лаборатория областного УВД, где сейчас делали большинство криминалистических экспертиз, находилось в ново здании, которое воткнули на самой дальней от нас окраине города, между старого здания ТЭЦ и огромным заводом, построенным сразу после войны Лаврентием Павловичем в рамках проекта «Самый мирный атом». Самое раннее время, когда дежурный сможет послать туда водителя с пакетом наркотиков — глубокая ночь, когда успокоятся окрестные хулиганы и алкавши, а мне желательно сегодня доложить начальнику о возбуждении уголовного дела по двести двадцать четвертой статье.

— Давай я съезжу до экспертов, еще до вечера заключение привезу.

— Серьезно? — дежурный не мог поверить своему счастью, ему два смуглых гражданина, которые в нарушение всех норм и правил сидят в соседних камерах были категорически не нужны, но выгнать их он тоже не смел.

— Что надо от меня?

— Ничего. Пакет только дай непрозрачный.

Нести мима цыган пакет с наркотиками было чревато — вполне могли попытаться наброситься и вырвать пакет с «дурью» или порвать «сопроводиловку».

Я, сопровождаемый крайне подозрительным взглядом цыганки, вышел из помещения дежурной части, держа в руках потертый полиэтиленовый пакет и быстро двинулся в сторону автостоянки.

Сев в машину я, с замиранием сердца, вытащил из пакета перемотанный бумажными лентами кулек с «наркотой» и выматерился. Мне не показалось, пакет действительно вскрывали, подписи понятых и печати были замяты. Скорее всего, в процессе путешествия из РУВД в прокуратуру и обратно, а может быть и в процессе хранения в дежурной части, пакет вскрыли и заменили содержимое. Скорее всего там находиться вполне допустимый в гражданском обороте мел или гипс.

Думал я недолго. Если у тебя пропал мешочек наркотиков, но в запасе имеется еще несколько мешочков наркотиков, то в будущее можно смотреть с оптимизмом.

Вывороченное ветром дерево я нашел быстро. Судя по следам, никто в последнее время здесь не ходил. Я воровато оглянулся и начал осторожно копать плотно слежавшуюся глину. Так как помощника в виде Никсона со мной сегодня не было, до своей захоронки я докопался очень быстро, достал один из аналогичных пакетов, после чего аккуратно закопал мешок обратно, аккуратно скрыв следы.

Через десять минут новый пакет практически ничем не отличался от изначального, подписи понятых я накарябал максимально похожими, все равно в ним никто присматриваться не будет. Единственное отличие — печать, вместо печати районного управления я налепил бумажки с печатями нашего отделения.

Через четыре часа я отдал дежурному по РУВД заключение эксперта, который установил, что представленное ему для проведения физико-химической экспертизы порошкообразное вещество представляет собой смесь диацетилморфина (героина) и 6-моноацетилморфина общей массой 120,624 грамма.

Мотаясь по городу в трясущимся «УАЗике» устал я неимоверно, поэтому больше ничем не занимался, но, в результате был обласкан руководством и отправлен с миром домой.

В девять часов вечера я начал беспокоится — телефон жены был вне зоны доступа, машина стояла во дворе, по телефонам агентства недвижимости, куда она пошла устраиваться на работу отвечал автоответчик. Звонок теще, которую я аккуратно расспросил о жизни, тоже ничего не дал — единственное, что я понял, что Людмила у мамы сегодня не появлялась и не звонила.

Окна агентства «Огни Города», куда я подъехал на «копейке» жены, в сопровождении скулящего Никсона, ожидаемо были темными, только мигала лампочка датчика сигнализации. Не понимая, где еще искать, я поехал в свою малосемейку, тем более, что сегодня был разговор о ее сдаче в аренду, других адресов поиска у меня в голове просто не было.

Дверь в квартиру была закрыта на два оборота, но это было нормально — жена ленилась ворочать тяжелым ключом, свет был выключен. Я собирался перешагнуть через порог, когда произошли два события — я почувствовал в квартире запах табака, и Никсон глухо зарычал, взъерошив шерсть на загривке. В квартире был кто-то чужой.

Я думал буквально минуту, после чего достал пистолет, передернул затвор и стоя сбоку от дверного прохода, в подъезде, включил свет в коридоре квартиры, щелкнув выключателем, расположенном сразу у двери.

Лямочка вспыхнула и осветила носки чьих-то ботинок, выглядывающие из-за распахнутой двери. Кто-то из прячущихся в квартире людей крикнул:

— Наш! — и мимо меня пронеслись две туши, чуть не снеся меня с ног.

Я вскинул «Макаров», совместил мушку с широкой спиной бегущего по длинному коридору человека и с сожалением опустил оружие — если убью кого-то в спину, то сяду однозначно и надолго. Зато Никсон время не терял, не имея никаких моральных терзаний и не зная о существовании надзорного органа, он в два прыжка догнал заднего беглеца и сомкнул пасть на мельтешащей перед мордой мясистой икре. Человек вскрикнул, потянулся к внезапно заболевшей ноге, но тут же боль пронзила и вторую ногу. Но, даже хромая на две покусанные ноги, человек пер как носорог, сбивая на своем пути все, что имело несчастье ему попасться под ноги.