Мама не может сидеть на одном месте, когда злится, поэтому сейчас она перемещается по квартире, и её голос то громкий и чёткий, то еле слышен. Надеть бы сейчас наушники. Прогоняю эту мысль. Если мама заметит, что я не слушаю, то взбесится ещё больше. Сегодня она завелась не на шутку, но скоро всё закончится. Я это знаю, потому что новых обвинений не появлялось уже минут десять, а повторять старые ей скоро надоест.

– А что это за девочка тебя подбила прогулять?

Вопреки ожиданиям, мама входит в мою комнату. На этот раз вопрос не риторический: она смотрит на меня и ждёт ответа. Я так удивлена, что не успеваю ничего сказать, но мама не обращает на это внимания и продолжает:

– Так и знала, что надо было оставить тебя доучиваться в твоей школе. Там были хорошие ребята, а местный сброд только испортит тебя.

Было бы умнее промолчать, но после последней фразы я взрываюсь! Такое ощущение, что мы с мамой живём в совершенно разных мирах, с разными представлениями, что такое хорошо, а что такое плохо. Школа, где мою жизнь превратили в ад, оказывается, хорошо на меня влияла. Ярость выключает все мои фильтры, я вскакиваю со стула и говорю медленно и чётко, словно выплевывая каждое слово:

– То, что ты, мама, не умела думать головой в молодости – твоя проблема, а не моя. Если ты бросила учёбу, потому что залетела, не значит, что со мной случится то же самое. Не надо валить всё на меня! Я прекрасно понимаю, как важно получить образование. Ты испортила жизнь себе и делаешь всё возможное, чтобы испортить её мне!

Мама молча смотрит на меня. Делает два шага назад. Дверь между нами захлопывается, и гнетущая тишина заполняет комнату. Я тут же жалею о своих словах.

Я сильно опаздываю в школу, а первым уроком как назло алгебра. Даже боюсь представить, какой скандал будет, если я снова её пропущу. Мне ни в коем случае нельзя этого допустить! Я уже вижу школу и ускоряю шаг, но чем быстрее я иду, тем она становится дальше от меня. Надо бежать, иначе я никогда не доберусь. Сугробы сегодня ещё хуже, чем обычно – мои ноги вязнут в снегу, приходится отталкиваться со всей силы. Сопротивление воздуха такое сильное, как будто я иду под водой. Барахтаюсь на месте, пытаясь ухватиться рукой за школьный забор. Наконец мне это удаётся. Цепляюсь и подтягиваюсь за него, чтобы зайти внутрь. На перилах спортивной площадки сидят Влад и Артём. Сердце начинает биться быстрее, пытаюсь вдохнуть, но мне не хватает воздуха. Они меня нашли! Как они меня нашли? Я же уехала в другой город! В руках у обоих камни. «Привет, бомжиха! Соскучилась?» – ухмыляется Артём. Они уже замахиваются на меня камнями, я пячусь назад, но спотыкаюсь и падаю. Снег забивается под штанины, на мне опять слишком короткие джинсы.

Я подскакиваю на кровати с колотящимся сердцем. Первые мгновения в темноте не могу понять, где я. Мо недовольно ворчит из-за того, что я его разбудила. В комнате жуткий холод. Закрываю окно и укутываюсь в одеяло, но так и не могу уснуть до утра.

В воскресенье мы с Нелли встречаемся в школе. Когда я захожу, она уже ждёт меня, крутя на указательном пальце ключ от класса. Пустая школа выглядит странно, даже немного зловеще. Обычно её всегда наполняет множество звуков: громкий гул голосов на перемене и приглушённый шум во время уроков. А сейчас странная тишина. Так чувствует себя городской житель, привыкший к фоновым звукам машин, работающих холодильников и соседям за стеной, оказавшийся в тишине за городом. Как-то неуютно без всех этих признаков жизни.

– Привет! Хватай ведро, – приветствует меня Нелли.

Она успела раздобыть тряпки и весь инвентарь для уборки и выглядит такой весёлой, как будто нет лучшего способа провести выходной день, чем мыть кабинет.

– Любишь убираться? – не удерживаюсь я от сарказма.

– Есть, конечно, куча занятий повеселее, но вообще да, люблю, – отвечает она и смеётся, увидев мои приподнятые брови. – Ну а что? Мне нравится создавать чистоту.

«Создавать чистоту», – кажется в этой формулировке вся суть отношения Нелли к миру. Я бы сказала «удалять грязь». Звучит так, как будто полюбить это занятие совершенно невозможно. Мы распределяем обязанности, и я отправляюсь очищать парты.

– Я составила для нас уборочный плейлист, – говорит Нелли.

Музыка, которая доносится из её телефона, именно такая, как я и ожидала: полная беззаботности и любви к жизни, прямо как сама Нелли. Она подпевает любимым песням, а я, к своему удивлению, даже немного заражаюсь её хорошим настроением. Похоже, день будет не так плох, как я думала.

– Откуда здесь столько жвачек? – удивляюсь я, отскребая очередной засохший комок. – Ни разу никого с жвачкой в школе не видела.

– Мелкие их любят, наверное.

Нелли забирается на парту и протирает полки в конце кабинета. Музыку прерывает сигнал сообщения.

– Синицы зовут на каток вечером. Не хочешь сходить? – спрашивает она, строча ответ в телефоне.

Я немного медлю, потому что вообще-то хочу – там, возможно, будет Кирилл. Сразу представляю, как мы с ним катаемся за ручку, пьём какао из милых кружек, и он греет мои замерзшие руки своим дыханием.

– Нет, – отвечаю в итоге.

В реальности это закончится тем, что я растянусь на льду и стану посмешищем, как всегда. К тому же компания двух безмозглых близняшек не особенно меня радует.

На этой мысли я останавливаю себя, в голове сразу всплывает мой провал с Толстым. Немного поколебавшись, я всё же решаюсь спросить:

– Нелли, почему ты дружишь с Синицами?

– Не знаю, – она пожимает плечами, снова включает музыку и засовывает телефон в задний карман джинсов. – Почему бы и нет?

– Тебе не кажется, что они… дурочки? – стараюсь говорить как можно дипломатичней. Разговор отвлекает меня от жвачек, и я усаживаюсь на соседнюю с Нелли парту.

– Дурочки? Да они же отличницы.

– Это другое, – отмахиваюсь я, – они просто зубрят, так все могут.

Нелли перестаёт вытирать полку и разворачивается ко мне.

– Если все могут, то почему не делают? Синицы прекрасно знают, что соображают не так быстро, как другие. И они компенсируют свои слабые стороны сильными – упорством. По-твоему, это не интеллект? – говорит она очень эмоционально.

Да ещё и на своем возвышении выглядит как революционер на трибуне. Это заставляет меня улыбнуться.

– Это потрясающе, – выдыхаю я.

– Ага, я и говорю, – Нелли довольная отворачивается и продолжает орудовать тряпкой.

– Нет, я про тебя. Потрясающе, как тебе удаётся видеть во всех хорошее.

– А что тут сложного? – удивляется она. – Большинство людей хорошие.

– Видимо, это мне так не повезло, – я тут же мрачнею. – Я встречала в основном других.

Нелли спускается со стола, подходит и кладет руки мне на плечи. Эта неожиданная близость немного пугает меня.

– Мне жаль, что с тобой это произошло, – говорит она, глядя мне прямо в глаза.

У меня начинают наворачиваться слёзы. Я прокашливаюсь и отвожу взгляд. Будет максимально неловко, если я разрыдаюсь из-за того, что меня кто-то пожалел.

– Но всё же ты не стала просить Синиц помочь тебе с юбкой, – я стараюсь поскорее вернуться к теме разговора.

– Маш, ты и меня дурочкой считаешь? – смеётся Нелли. – Уже вся школа знала бы эту историю. Конечно, близняшки бы растрепали всё не со зла, просто они язык за зубами держать не умеют.

Мне кажется, что я краснею – я и правда поначалу решила, что Нелли дурочка.

– Нет. Не считаю, – говорю я честно, хотя её вопрос скорее всего был риторический.

Кажется, она не слышит мой ответ, потому что в этот момент возбуждённо достаёт телефон и увеличивает звук на максимум.

– Это моя любимая песня, – перекрикивает она музыку.

Соседка начинает скакать по комнате, напевая мотив и изредка вставляя слова, которые знает. Слова иногда совпадают, а иногда оказываются совсем не в кассу. Это кажется мне забавным и даже милым.