Однако, сейчас вопрос был в другом, послушает ее Поттер или нет. Это их мама попросила, аккуратно обработать мальчика, прибрать его к рукам и уговорить на «побег». В смысле, не тащиться на Гриффиндор, где ничего хорошего его не ждет, а пойти, скажем на Рейвенкло. Эрмина, к слову, тоже собиралась на Рейвенкло. И, видимо, Лизе придется пойти вместе с ней. Во-первых, чтобы не бросать там ее одну, а во-вторых, чтобы присматривать за Гарри. А вот Изабо собралась вместе с Вегой Блэк на Слизерин, потому что кто-то же должен присматривать за Малфоем. Он хороший мальчик, но, если за него возьмутся тамошние живодеры, та же Паркинсон или тот же Нот, ему несдобровать.
«И еще можно приручить Дафну Гринграсс, лишней в их компании точно не будет».
— Вега Блэк, — объявила Макганогал.
— Слизерин! — определила шляпа.
— Кассиопея Блэк-Энгельёэн…
«Почему не Елизавета? Все же знают меня, как Лизу. Но нет, будет читать, как написано. Все-таки шотландцы упертые ребята, нет в них гибкости и изящества…»
— Рейвенкло!
— Эрмина Гульден-Виклунд!
— Рейвенкло!
— Гарри Поттер…
Зал затаил дыхание.
«Ну же, Поттер! — взмолилась Лиза. — Не подведи!»
Но, видно, что-то пошло не так. Мальчик сидел на табурете уже три минуты, однако шляпа все еще молчала.
«Торгуются? Дискутируют? Ругаются?»
— Гриффиндор!
Стол Гриффиндора огласился радостными кликами и бурными аплодисментами. Дамблдор улыбнулся. У Макганагал сияли глаза. А Лизе хотелось плакать. Поттеру, судя по всему, тоже. Он явно был не рад решению шляпы и плелся к столу своего факультета, как на эшафот. Но дело было сделано, и переиграть распределение было уже невозможно.
«Как пить дать, подстроили! Гриффиндор — это свои, Слизерин — враги, остальные — постольку-поскольку».
Уже садясь за стол, на место, заботливо приготовленное ему братьями Уизли, Поттер посмотрел на стол Рейвенкло, и их с Лизой взгляды встретились. Хорошо, но мало. На такой дистанции глазами никакую мысль не передать. Поэтому Лиза просто кивнула Гарри и подняла к плечу правую ладонь, сжатую в кулак. Но пасаран[4], Поттер! Авось поймет.
Эпизод 3 : Малфой-мэнор 31 октября 1991 года
Самайн собрались праздновать на природе, в старом поместье Блэков в графстве Ланкашир. Сами ритуалы должны были, как и положено, проводиться ночью с тридцать первого октября на первое ноября. Однако собрались, как водится, заранее, чтобы провести день вместе, всей большой компанией, состоявшей из семей Блэк, Малфой, Фоули и Гринграсс, а также «одиночек» — Энгельёэн, Забини и Боунс. Впрочем, одиночками последних можно было назвать чисто условно. Анна была здесь со своим сыном Максимусом и Адарой Блэк, мадам Забини прибыла на вечеринку с очередным женихом Никколо ди Питильяно, а у Амелии Боунс уже много лет имелся постоянный друг, — Джейкоб Снайд, работавший в Отделе Тайн, — с которым они, однако, так и не оформили официальных отношений. Ну и Сириус сподобился наконец познакомить семью со своей, по-видимому, невестой БеатрисЭллсопп. Девушка оказалась умненькой и симпатичной, точнее сказать, весьма женственной, но совсем молоденькой. Она лишь в прошлом году закончила Шармбатон — ее родители предпочитали жить на юге Франции, — и, приехав на родину, никого здесь толком не знала. Ну, а Сириус в излюбленной своей манере «забыл» сообщить ей, что среди гостей будет присутствовать мать двоих его детей, а в куче малышни беселиться его младший сын Макс — трехлетний очаровательный блондин с темно-синими глазами. Пришлось Анне успокаивать девочку.
— Вы можете не беспокоиться, Беатрис, — сказала она тихо, уведя девушку к камину «на предмет показать ей коллекцию доисторических статуэток», расставленных на каминной полке. — Сириус никогда не был моим женихом. У нас были отношения, но они давным-давно закончились. Еще до рождения Лизы. Это моя старшая дочь, она сейчас учится в Хогвартсе. А Макс — это вообще результат делового соглашения. Одноразовая акция, так сказать, и контракт не предусматривает никакого продолжения. Сириус детей любит, но и только. Поняли меня?
Беатриса поняла, и на этом недоразумение было исчерпано, и ко всем вернулось хорошее настроение. Впрочем, продолжалось это недолго. Около девяти вечера сработала сигналка, закрепленная на сквозном зеркале. Анна извинилась и, покинув праздничный стол, прошла в гардеробную, где висел ее кожаный плащ-мантия со стоячим, как у графа Дракулы, воротником. Достав из зачарованного внутреннего кармана сквозное зеркало, она активировала его и сразу же увидела на круглом «экране» непривычно бледное лицо Эрмины.
— Возьми себя в руки, милая! — улыбнулась она, хотя при взгляде на девочку сердце ухнуло куда-то вниз. — Рассказывай! Я с тобой.
— Мама, тут! — Эрмина, говорившая обычно очень быстро и очень много, поймала себя за язык в самом начале «пулеметной» очереди и заговорила нарочито медленно и четко. — В замок пробрался горный тролль.
«Тролль! — ужаснулась Анна, очень хорошо представлявшая себе, что может наделать эта тупая машина убийства в битком набитом детьми замке. — Господи! Как я могла забыть?!»
Сейчас она вспомнила. Вроде бы, в книге Роулинг была такая сцена. Тролль в Хогвартсе и что-то связанное с Поттером и Уизли.
— Этот тролль чуть не убил Поттера, Уизли, Лонгботтома и еще одну девочку с Гриффиндора. Но Изи и Лиза вовремя вмешались и убили тролля. Сейчас их третируют Снейп и Макганагал. Пытаются свалить проблему с больной головы на здоровую. Но Лиза им не позволила. Она потребовала у Дамблдора оповестить Аврорат и ДМП.
— Ты уверена, что все целы? — максимально сухо поинтересовалась Анна.
— Мама, ну что ты?! — возмутилась Эрмина. — Неужели ты думаешь, что я промолчала бы? Все целы!
— Ну и славно, — снова улыбнулась Анна. — Снейпа разрешаю послать. У меня кончилось терпение, завтра с утра его арестуют авроры.
— За что? — очень деловито поинтересовалась девочка.
— За что-нибудь, — зло усмехнулась Анна. — Был бы человек, статью найдем!
— В общем, скажи сестрам, что они молодцы. Я вами горжусь. Ничего не бойтесь, я завтра буду в Хогвартсе и все улажу.
— Хорошо, спасибо! Но есть еще одно дело, — снова заспешила Эрмина.
— Рассказывай!
— Квиррелл — не живой! — всхлипнула в ответ девочка. — То есть, он живой, но мертвый. У него уже трупное окоченение наблюдается и плоть начала разлагаться.
«Бедная моя! — ужаснулась Анна. — Видеть такое! Отчего так дорого приходится платить за талант?»
— Лич? — спросила вслух.
— Похоже на то, — снова всхлипнула девочка. — Я как это почувствовала, меня чуть не стошнило. И еще одно. Изи говорит, у него двойная аура.
— Одержимый? — еще больше напряглась Анна.
Что-то такое ворохнулось в ее памяти. Что-то оставшееся от прежних времен, от прежней жизни. Что-то из книги или из фильма…
— Он носит чалму? — добавила к прежнему вопросу.
— Похож на одержимого, но все-таки, скорее лич, — ответила Эрмина. — Лиза тоже так думает. И да! Он носит чалму.
— Не приближайтесь к нему! — потребовала Анна. — Вплоть до скандала и применения боевых чар. Что угодно, только не приближаться ближе, чем на десять метров. И держите Поттера подальше от него. Если это Лич, а я вам доверяю, то он может охотиться или за вами, или за Поттером. И свяжись со мной после полуночи. Я хочу знать все подробности!
— Лиза с тобой поговорит…
— Ты начала, тебе и продолжать, — отрезала Анна. — Завтра увидимся.
— Пока! — помахала пальчиками Эрмина, и экран погас.
«Одно из двух, — решила Анна, потирая пальцами виски. — Или старый козел крутит в Хогвартсе одну из своих хитроумных операций, или он постарел и уже не ловит мышей…»
Эпизод 4 : Хогвартс, 1 ноября 1991 года
Было уже далеко за полночь, когда Дамблдор добрался, наконец, до своего кабинета. Настроение было хуже некуда, но возбуждение, вызванное непредвиденными событиями этого вечера, было, пожалуй, даже хуже. Справляться с эмоциями он худо-бедно умел, а вот унять разгулявшиеся нервы ничем, кроме зелий было нельзя. Это он про себя знал еще с юности, когда Геллерт сказал ему как-то, что он слишком возбудимый тип, чтобы стать по-настоящему великим волшебником. Он тогда обиделся, и зря. Оно, конечно, правда глаза колет, но, не зная своих слабостей, их не победить. Однако и то верно, что природу не обманешь, легче обмануть людей. Дамблдор научился этому тоже благодаря Гриндевальду. Геллерт обладал быстрым и циничным умом, а Дамблдор, несмотря на весь свой ум и талант, был в то время пентюх пентюхом. Так что, спасибо другу юности, ставшему врагом в зрелости, он осознал, в конце концов, свои слабости, признал их существование и, сделав выводы, приступил к созданию себя. Ведь Великими Светлыми Волшебниками не рождаются, ими становятся. Это долгий и кропотливый труд, но Дамблдору удалось довести дело до конца, и среди прочего он научился со временем скрывать свое волнение. И сейчас тоже никто бы не заметил, как разошлись, на самом деле, его нервы. Но он знал правду. Чувствовал, как кипятит ему кровь, это проклятое возбуждение. И, по идее, надо было бы выпить успокаивающего зелья, добавить немного снотворного, да и лечь спать. Утро вечера мудренее и все такое, но спать ему сейчас было нельзя, потому что некогда. Надо было думать и думать крепко. Слишком много слишком странных, тревожных и, чего уж там, опасных событий произошло в этот Хэллоуин.
