— Ты хочешь сказать…
Ну, еще бы не догадалась, два имени и созвучная ее фамилии фамилия.
— Да, Лил, это были твои родители, Эмили и Ричард Эванс. Я потом передам тебе все документы. Получается, что ты не англичанка… То есть, ты как раз англичанка, но родители твои немцы. Чистокровные волшебники, и отец, и мать. Но оба сквибы. А вот Готлиб, твой настоящий дед был довольно сильным волшебником и сражался в армии Гриндевальда, его жена — твоя настоящая бабушка была ведьмой, но она умерла еще в сороковом. Готлиб погиб в сорок втором… А Мельхиор опасался, что его племянника убьют мстители. У родителей Эмили оказалась похожая история. В общем, ему удалось вывезти сирот с доверенными людьми туда, где их никто не стал бы искать. В Канаду, а оттуда они переехали в Англию уже в пятьдесят втором.
— То есть, мои бабушка и дедушка…
— Те, которых ты знаешь, совершенно чужие тебе по крови люди…
— Что теперь? — Все-таки Лили взяла себя в руки и смотрела на Анну в ожидании продолжения.
— Примешь титул, если захочешь, конечно. Но я бы рекомендовала принять. Война давно закончилась, счеты с тобой никто сводить не станет, а Эвенштайн — старинный род, да еще и чистокровный. Сразу все недоразумения с мужем рассосутся… Кто он, и кто ты! Твой род древнее…
— Но глава Рода ты!
— Я и останусь, — кивнула Анна. — Такие вещи не переиграть. Я приняла Род, магия меня признала, но зато теперь я без труда введу тебя в Род и смогу объявить тебя леди-наследницей. Это статус, между прочим. А я тебе еще и замок передам.
— Зачем он мне? — удивилась Лили.
— Иметь свой замок, даже если это развалины, престижно. Владетель всегда выше того, кто ничем таким не владеет.
— Получается, я сплю со своим сюзереном?
— Такое случалось в истории не раз и не два, — хмыкнула Анна. — Даже между мужчинами. Эдуард II и рыцарь Пирс Гавестон и так далее, и так далее. Но, кроме смеха, под моим крылом и тебе, и твоим детям будет спокойнее, чем в одиночном плавании. Дамблдор будет вынужден принимать меня в расчет, и это тебя хоть отчасти обезопасит.
Идея выглядела просто великолепно, и было очевидно, Лили от такого подарка судьбы никогда не откажется. Да и ей, если честно, так будет спокойнее во всех отношениях…
Эпизод 3 : Хогвартс, 24 августа 1992 года
Пейзаж, открывавшийся из западного окна директорского кабинета, был попросту великолепен. Запретный лес — бесконечное, уходящее за горизонт море зелени. Мнимая плоскость, лишь кое-где нарушаемая разновеликостью деревьев и размерами их крон и окрашенная во все оттенки зеленого, — от малахита до мяты, — с пятнами темной, едва ли не черной зелени. Красивее этот лес бывает только осенью, когда лиственные деревья, — а их в запретном лесу куда больше половины, — меняют цвет своих листьев.
«Еще пара таких неудач, как в прошедшем учебном году, и этим видом будет наслаждаться кто-то другой».
Даже теперь, по прошествии достаточно большого промежутка времени, Дамблдор все еще недоумевал, как такое, вообще, могло случиться? Впору поверить, что над ним довлеет проклятие, но неоднократные самопроверки, — не говоря уже о тщательном обследовании на отделении проклятий в Мунго, — не выявили даже тени чужой волшбы. И получалось, что все это результат несчастливого стечения обстоятельств. Вот только, следовало признать, что среди разнообразных случайностей и непредсказуемых совпадений затесались и его собственные, порой весьма серьезные просчеты и ошибки. Дилетантизм тоже имел место быть, потому что не им сказано, что нельзя объять необъятного[10]. Так и есть, невозможно быть одинаково талантливым и компетентным во всем без исключения. Он всегда, например, был более чем хорош в трансфигурации и чарах, но уже в зельях совсем не так силен, как тот же Северус. В предсказаниях, в ритуалах, в арифмантике он оставался обычным среднестатистическим волшебником. Но то, что верно для магии, верно и для других областей человеческой деятельности. Оказалось, что он недостаточно проницателен, во всяком случае, когда речь идет о детях. Да и понимает он их куда хуже, чем хотелось бы. Администрирование, планирование, воспитание и обучение… Так много всего надо знать и уметь, чтобы быть директором такой школы, как Хогвартс, но он, — будучи, прежде всего, ученым и политиком, — об этом забыл. Возгордился и пропустил момент, когда стал считать себя непогрешимым. И вот результат. Он ошибся в оценке того, что произошло в Хэллоуин 1981 года, и теперь это имеет для него и всей магической Британии крайне серьезные последствия. Темный лорд не уничтожен и пытается вернуться, возвратив себе физическое тело. Предпринял уже две попытки, и обе сорваны отнюдь не Дамблдором, и непохоже, что это конец истории. Попробовал вернуться один раз, попробует и в другой, и, если все же вернется, сражаться с ним будет некому. Гарри Поттер национальный герой, знамя сил Света, но никак не боец. Ни сил, ни умений, ни желания стать смертником, пожертвовав собой во имя общего блага.
«Мальчик прав, — вздохнул мысленно Дамблдор, — что такого замечательного сделал для него волшебный мир, чтобы требовать от него бессмысленного самопожертвования? Ровным счетом ничего».
Отец, которым мальчик мог бы гордиться, погиб. Мать… Что ж, будем честны, хотя бы перед самим собой. В том, что Лили стала такой, какой стала, виноват в немалой степени именно он, Альбус Дамблдор. Тогда, в тот роковой день, он слишком спешил и принял в спешке ряд непродуманных решений, и вот теперь, десять лет спустя прошлое начинает мстить за все, что было им тогда сделано. За хорошее и за плохое, а он, — и это правда, — совершал и дурные поступки. Вынужденно, в силу сложившихся обстоятельств, зачастую не оставлявших ему выбора, но многим из того, что он тогда совершил, гордиться нельзя. И даже более того, о многих поступках ему теперь стыдно даже вспоминать, не то, что кому-нибудь о них рассказать. Однако история не знает сослагательного наклонения[11], сделанного не воротишь, и время не повернуть вспять. Поэтому, хочешь или нет, но приходится жить с тем, что имеешь.
«Гарриет…»
Вот уж по отношению к кому он совершил настоящее злодеяние. Для общего блага, разумеется, для победы Света над Тьмой, но ей-то от этого не легче! Не легче ее матери и брату, и даже ему, Альбусу Дамблдору, все это непотребство совершившему, пожертвовав благом маленькой девочки для того, что он считал, общим благом. И ведь ничего уже не изменишь, и даже прощения не попросить, потому что Гарриет пропала. Она стала жертвой его небрежения, не говоря уже о прочем. Не уследил, потому что не думал, что в этом есть необходимость, и теперь не знает даже того, когда это произошло. Пропала словно ее никогда и не было, но зато, как нарочно, — а, возможно, что и с умыслом, — всплыл «Документ Бернштайна». Не целиком, а частями, но Дамблдор прекрасно понимал, что именно пропущено в газетных публикациях. Мало того, документ без купюр, судя по всему, читала Лили Сметвик и, возможно, сам Гарри Поттер. Во всяком случае, велика вероятность того, что мальчик знаком с содержанием этого документа в пересказе кого-то третьего. Копия этих ужасных бумаг находится у Анны Энгельёэн, она, собственно, и дала их прочесть матери Гарриет.
«Как же все не вовремя!» с досадой подумал он, отходя от окна и подходя к своему рабочему столу.
Совсем не вовремя, поскольку совпало с целым рядом других неблагоприятных событий. И раз уж об этом зашла речь, следует, наконец, признать, что идея выдать Лили замуж за такую мелкую душонку, как Сметвик, была еще одной его ошибкой. Еще один просчет, еще одно упущение, а в итоге, Лили с ним практически перестала разговаривать. И это она еще не вспомнила о кое-каких щекотливых ситуациях, имевших место быть в ее прошлом. А что как вспомнит? Даже тех воспоминаний, с которых он вынужден был снять печати Обливиэйта, хватило, чтобы расстроить их отношения самым драматическим образом. И теперь, даже если она его не возненавидит, вспомнив о других его прегрешениях, наладить с ней доверительные отношения будет совсем непросто, если возможно, вообще. А значит, он потерял последний рычаг влияния на героя магической Англии Гарри Поттера. На мальчика теперь влияют совсем другие люди, и с этими людьми он тоже едва ли не на ножах.
