— Гаяз, я могу говорить, — пропищал воробей у меня на плече.
Слуга от неожиданности дёрнулся, ударившись о починяемое кресло, и с удивлением посмотрел на меня:
— Туайя? Это ты?
— Я, Гаяз! Разве ты не видишь? Хозяин приспособил чучело говорить за меня! — я бы закружилась по комнате, если бы не радикулит, вновь вступивший в спину.
— Вон оно как, — уселся на пол Гаяз, — не растерял умения-то лорд Адвин в своём безумии. А я уж думал, что не доживу до того…
— Как прекрасно, Гаяз, как восхитительно! — радость переполняла меня, заставляя желать чего-то безумного, — я побежала убираться в покоях лорда, пока он изволит ужинать, подай ему через четверть часа закуски.
— Эх, — закряхтел Гаяз, подымаясь с пола, — и правда, что это я, хозяин на свет вышел, а я аки червь в хозяйстве закопался, пойду прислуживать, зайду в комнату, переоденусь в ливрею.
Я не стала дослушивать старика, а пошла, ликуя, в покои хозяина. Несколько с опаской открыла дверь и вошла в полутемное помещение, запах немытого тела и грязного белья привёл меня к широкой кровати с балдахином. Я без всякого сожаления стащила грязную простынь, покрывало и подушку. С большим трудом перевернула матрас, завтра попрошу Гаяза вытащить его на просушку, а пока и так сойдёт. Балдахин, бывший некогда светлым и прозрачным, теперь висел рваной каймой мутно серого цвета. До него мне было не добраться, открыла шторы и окна, впустив свежий воздух в душную комнату. Взглянула в шкаф — все одежды были чистыми и поглаженными, похоже, лорд при своих безумиях так и оставался в одной и той же одежде, которую теперь было проще выкинуть, чем восстановить ее чистоту.
Пыль покрывала ровным слоем мебель и ее почти не было на полу, под кроватью тоже комки пыли и грязи. Несколько бутылок от спиртного около трюмо, и две двери из комнаты. Я открыла первую, ага, ванная, то, что мне нужно. Большая ванна стояла на львиных лапах прямо посреди просторного холодного помещения. Что ж, пора зажигать камин, дрова, лежащие рядом, слегка отсырели и мне пришлось постараться, чтобы их зажечь. Наконец, огонь выровнялся и перестал чадить, а я занялась самой ванной, слегка почистила налёт золой, и открыла кран центрального магического водоснабжения, роскошь доступная не каждому. Кран зафырчал и замолк, вот тут-то я и расстроилась, если воды нет, придется мне таскать ее в ведрах снизу и тогда лорд примет ванну в лучшем случае завтра утром, но кран, будто услышав мои мысли, снова зафыркал и выплюнул первую порцию грязной, ржавой воды, потихоньку она становилась все более прозрачная, и я отрегулировав температуру, нашла в шкафчике чистое полотенце, мыло и шампунь, поставила все на столике возле ванны и ушла. Комната все ещё требовала глобальной уборки, но времени у меня было мало, подмела веником, расчихавшихся в процессе, вытащила грязные носки из-под кровати, вместе с какими-то перьями и засохшими кусочками чего-то. Тут же выкинула их в зажжённый камин ванной и, чуть отдохнув, попыталась протопить камин и в комнате, но тот, отказывался загораться, отчаянно дымя. Раскашлялась и плюнула на это дело, дымоходом пусть Гаяз занимается.
— Туайя, тебя ведь так зовут? — голос некроманта застал меня врасплох, дым от камина резал глаза и сквозь слезы я не заметила, когда он вошёл, а лорду дым будто и не мешал вовсе, он подошёл поближе, обозревая лёгкий разгром в комнате, — Туайя, я устал и хотел бы отдохнуть, когда будет готова моя комната?
— Пока вы будете принимать ванну, я застелю постель и вы можете отдыхать, остальное я уберу завтра, — пропищал воробей моими словами, а я морщилась от неприятного запаха, исходящего от лорда, — вам понравился ужин, лорд Адвин?
— Я хотел поблагодарить тебя, это ведь ты готовила, верно? — мужчина прошёл в ванную комнату и оставив дверь открытой продолжал говорить со мной, повысив голос.
— Да, лорд Адвин, готовила я, — я отпинала грязное постельное белье к выходу и расстилала свежее, пахнущее лавандой, которая в мешочках обычно прокладывалась в стопках чистого белья. И вернулась в ванную за грязной одеждой, точнее почти лохмотьями, которые я без сожаления тут же бросила в камин. Лорд, сидящий по шею в воде с пеной, с удивлением посмотрел на меня, но промолчал.
Усталость дала о себе знать, мышцы стали деревянными и ныли, и я, оглядев помещения, решила, что на сегодня достаточно.
Посмотрела на хозяина, тот лежал, закрыв глаза, и тихонько вышла, на пороге комнаты меня настиг его голос:
— Туайя, кроме вас и Гаяза, не пускайте сюда никого!
Я согласно кивнула, хотя он не мог меня видеть, и, взяв грязные вещи, спустилась вниз. День выдался напряженным и меня хватило лишь на то, чтобы загасить печку и вымыть немудрёную посуду, оставшуюся после трапезы лорда.
Гаяза уже не было и я ушла спать, а ночью мне снова приснился мой лев.
Он был худой, со знакомыми шрамами на животе, который он мне тут же подставил под ласки моих рук. На этот раз мы были под большим раскидистым деревом, вокруг бушевала гроза, а в нашем "убежище" было тепло и тихо. Лев лежал как большая кошка, положив гривастую голову на широкие передние лапы. Я обняла его за шею и положила свою голову ему на спину, и, видимо, заснула. А проснулась уже в своей комнате. Неверяще оглядела обстановку и на глаза навернулись слезы, как будто невозможность общаться со львом в реальности лишала меня самого дорогого в этой жизни.
Солнце только позолотило горизонт, мутные, тяжёлые серые облака ушли на запад, открывая чистое голубое небо и яркое светило. День обещал быть тёплым и приятным.
Пока я умывалась и облачалась, до меня донёсся гомон голосов. Я выглянула в окошко: возле опущенного моста стояла стайка женщин, одетых по деревенски. Похоже, Гаязу все же удалось выполнить моё указание. Я поправила чепчик, нацепила воробья и поспешила вниз. Там растерянный мажордом смотрел в образовавшуюся щель во входной двери и пятился назад. А при моем появлении испуганно подпрыгнул, как кузнечик:
— Я уж думал они в дом забрались!
— Почему вы их боитесь?
— Я? Боюсь? Ничуть! — попытался разуверить меня в очевидном Гаяз, — вчера я с их мужьями балакал, не думал, что такая толпа придет… не люблю баб, бестолковые вы создания и болтливые, — Гаяз поспешно добавил, — вы, конечно, не такая, даже с мертвяком на плече и то в сто раз меньше болтаете, чем каждая из них.
До нас по прежнему доносились голоса, больше подходящие для базарных торговок, чем для горничных в приличном доме.
— Надо найти занятие хозяину, пока мы будем отмывать дом, — сказала я слуге и вышла к женщинам.
По мере того, как я подходила к ним, стихали разговоры и смех, а все их взгляды скрестились на мне, от презрительных до любопытствующих.
Наконец, из стайки вышла самая бойкая: молодая женщина с пышными формами, в расшитом сарафане с голубой рубахой. Обычно так одевались на посиделки с парнями, а не на уборку замка.
— Вы что ли здесь хозяйка?
Руки в боки, нос задран, как есть — первая невеста на селе. Толстая коса спускалась ниже пояса.
— Меня зовут тарга Туайя, — часть женщин отшатнулось в испуге при первых звуках моего "голоса", — я работаю здесь экономкой. И хочу нанять вас для уборки замковых помещений. Оплата по десять медяков каждой.
Сумма явно устроила женщин, они одобрительно загомонили, но их негласный командир решила иначе:
— Маловато, а если злобный некромант нас сожрет? Или превратит в это? — она качнула широким подбородком в моего "переводчика", послушно сидевшего у меня на плече и пищащего мои ответы.
— Злобный некромант? Не ты ли, Утана, вчера громче всех кричала, что его милость будет тобой довольна? — старый Гаяз выполз из-за меня.
А Утана будто сдулась в момент и ловко затесалась среди сотоварок, тихонько обсуждающих ситуацию и меня в том числе.
— Если больше вопросов нет, пойдёмте за мной, я дам каждой задание.
И я развернулась к ним спиной, будучи уверенной, что никто не откажется. Через несколько мгновений послышался слаженный шорох грубых крестьянских сандалий и башмаков — женщины предпочли возможность заработка страху.
