— Давайте всё начнём сначала, — предложил я, протягивая руку. — Никита Державин, потомок Антонио Сан-Донато. Рад встретить родню.

Марио сначала смотрел на меня с непониманием, а затем расплылся в улыбке.

— Марио Сан-Донато, потомок Антонио, глава рода Сан-Донато, точнее, его остатков на сегодняшний день.

— Расскажи мне всё с самого начала, — попросил я. — Можно, по возможности, кратко. Если что-то будет непонятно, я дам знать, хорошо?

— Идёт, — ответил Марио и снял, наконец, свою нелепую шапку. — С чего бы начать?

— Что за Пять семей? Почему меня взяли под защиту без твоего ведома? Чего на самом деле хочет Стивен? — я перечислял вопросы, но полагал, что нужные придут ко мне непосредственно во время беседы.

— Что ж, — ответил Марио. — Начнём с того, что Пять семей — организация трусов.

— Мне казалось, что так о них думают только радикалы, — заметил я с определённым удивлением.

— Негодяи не обязательно должны ошибаться, — развёл руками Сан-Донато. — Но давай начнём хотя бы с того, почему тебя вообще приняли под защиту. Ты же не знаешь? Хочешь, расскажу?

Я кивнул.

— Так вот, — проговорил Марио, нацепив столь суровое выражение лица, что стал практически другим человеком. — Тебя приняли под защиту Пяти семей из-за трусости. Они побоялись, что тебя убьют и этим самым появится прецедент убийства члена одного из пяти родов. А где один — там и все. Вот так они рассуждали. Мол, смогут защитить тебя, и других не тронут. Ты думаешь, почему они нейтралитет держат? Да потому, что боятся, что их передушат, как слепых котят!

Для меня подобное заявление не то чтобы явилось откровением, что-то такое я подозревал после разговора в конференц-зале. Но что всё настолько плохо, я не думал.

— А вы? — спросил я и тут же решил расширить свой вопрос, чтобы было понятнее. — Вы не хотите нейтралитета с радикалами?

— А ты бы захотел нейтралитет со зверем, который уже сожрал твоих предков и вот-вот примется за потомков? — вопросом на вопрос ответил мне Марио.

— Вряд ли, — ответил я, представляя себе то, что описал собеседник. — Скорее всего, я бы попытался уничтожить зверя. А если и пошёл бы на какие-то уступки вроде нейтралитета, то только для того, чтобы усыпить внимание, и в итоге всё равно уничтожить.

— Вот именно, — медленно проговорил Сан-Донато. — Уничтожить… Увы, о таком можно только мечтать, — грустно продолжил Марио, опустив плечи. Складывалось впечатление, что из него выпустили воздух. — Расстановка сил совершенно не в нашу пользу. Суццо и Мурузи открыто симпатизируют Стивену Батори. Ипсиланти — тайно. Маврокордато, как всегда, колеблется. Кажется, это их родовая суперспособность. А Сан-Донато уже давным-давно не тот, что во времена великого Антонио.

— У вас не хватит сил, чтобы победить этого самого Стивена Батори? — уточнил я, пытаясь уяснить себе расстановку сил.

Впрочем, то, что я видел: все эти магические паразиты, струи магии, уходящие в неизвестном направлении, почерневшие пальцы, бьющаяся в агонии мумия — всё это свидетельствовало о немалой силе предводителя радикалов.

— Прости, — ответил на это Марио, — давай с такими темами перейдём на телепатическое общение, а то я не уверен, что за мной не наблюдают его люди.

— Хорошо, без проблем, — ответил я. — Но как же твой купол?

— Это защита работает на обычных магов. В Батори нет ни совести, ни чести, он ничем не брезгует, а всю широту его разработок точно не знает никто, — Марио покачал головой, и следующую фразу проговорил уже у меня в голове.

«Ты просто не представляешь, что это за человек. Он — настоящий демон из глубин Аида, а не маг. Победить его? Ха! Даже если я соберу с Пяти семей всех тех, кто желает ему смерти, мы просто сгинем в пещерах на подступе к его логову, и всё».

Я ощущал голос Марио не так, как, например, Архоса или Штопора. Он доносился немножечко издалека и был глуховат. Но эмоциональную окраску телепатическая связь передавала отлично.

«Это всё весьма печально, — задумчиво проговорил я, анализируя полученную мной информацию. — И что, не существует никакой силы, чтобы остановить произвол Батори?»

«Если таковая и имеется, то я о ней ничего не знаю, — Сан-Донато был похож на печального старика, у которого в жизни не осталось ни единой цели, ни единого лучика, ни единой причины жить дальше. — Наши кланы уже не столь многочисленны, как пятьсот лет назад. Мы живём, скрываясь, по подложным документам, вступаем в браки с обычными магами… Наша кровь настолько разбавлена, что ещё несколько поколений, и всё. Не будет больше великих эфирников. Будет пшик, замешанный на воспоминаниях о великом».

«Но, наверняка, есть какие-то пути, чтобы усилить род Сан-Донато? — я отказывался верить в то, что стоящий передо мной человек уже сдался. — Возможно, не помешает и приток свежей крови. Я — отличный тому пример».

«Ты — исключение, — категорично заявил Марио. — Ты не представляешь, что мы делали. Мы всё перепробовали. Мы шли на такие эксперименты, что предки нас сожгли бы на главной площади Рима, не задумываясь. Мы пробовали инициировать детей с минимальным подозрением на магию эфира. Мы пытались вливать свежую кровь из других родов. Пытались развивать искусственно эфирную магию у полукровок и даже, стыдно сказать, ограничивали связи молодёжи нашими пятью родами. Всё тщетно, — магия эфира постепенно уходит из нашего мира».

«Но ведь я…»

«Ты — исключение, — прервал меня Марио, даже не дослушав. — И мы перед тобой очень виноваты. Когда Джулия, твоя мать, обратилась к нам, мы увидели в тебе эфирный потенциал. Он взывал к нам и к нашим корням. Словно сам Антонио из прошлого указал нам на тебя… Мы очень перед тобой виноваты, — повторил он. — И всё потому, что у тебя наравне с потенциалом мага эфира был потенциал мага воздуха на уровне абсолюта…»

«Что? — я не поверил своим ушам. — Я мог быть абсолютом воздушной стихии, но почему?.. — по упёршемуся в пол взгляду Марио я всё понял без слов. — Это вы, да?»

«Да, — ответил он тихо, и услышал я его лишь потому, что он говорил мне прямо в голову. — Мы хотели, чтобы ты развивал только потенциал эфирного мага. И чтобы стезя воздушника тебя не смущала, мы приняли решение разрушить твой источник. Вот только в процессе что-то пошло не так. Как только мы уничтожили твоё вместилище воздушной магии, потенциал эфирника в тебе тоже упал практически до нуля. Получается, что они каким-то образом были связаны между собой, а мы этого вовремя не заметили и думали, что лишили тебя магического будущего».

«Думали⁈ — вскипел я. — Чем вы там думали? Чем вы лучше радикалов, проводя опыты над детьми? Вы вообще знаете, на какое детство меня обрекли⁈ Со мной же никто из аристократов даже знаться не хотел! — но я быстро остыл, всё-таки это было не моё детство, а другого человека. Но высказать надо было. — Хорошо, хоть магия эфира восстановилась».

«К счастью, да, — всё так же тихо ответил Марио. — И это означает, что мы были правы в своём решении, несмотря на то, что оно было крайне спорным и принесло тебе столько горя».

«Правы? — едко поинтересовался я. — В том, что изуродовали мне жизнь?»

«Не только тебе, — проговорил мой собеседник, глядя в темень за окном башни. — Твоя мать была беременна Кариной во время нашего эксперимента. Она не смогла смириться с результатами и заболела. От горя. От него же она и умерла при родах. Так что жизнь мы сломали и твоей сестре, и отцу, и брату. Да и Белле тоже, не без этого».

«Оно того стоило? — холодно спросил я, эмоционально отстраняясь от этого человека. — Столько горя ради одного-единственного эфирника?»

«О чём я тебе и толкую, — ответил Сан-Донато, словно отрывал мне невероятную истину. — Эфирники вымирают. Поэтому цель оправдывает средства».

«А как же Батори и его окружение? — спросил я, не особо надеясь на ответ. — У них, получается, с этим всё хорошо, раз они пытались меня убить? Или я опять чего-то не понимаю?»