– Здравствуй девица, краса ненаглядная, – молвил незнакомец, – услыхал я пение твоё у реки и захотел увидеть диво такое, что как соловушка поёт.

– Здравия и тебе, путник, только с незнакомцами я не разговариваю.

– Так давай познакомимся, меня Красимил зовут, я здесь гость проезжий, а твоё имя как?

– Любава я, живу здесь недалече, вон и деревня моя уже видна.

Так дошли они до околицы. Тут Красимил попрощался с ней да говорит:

– Рад был встрече нашей, Любава, теперь жди меня в гости с дарами и почтением.

Поклонился он девушке и словно с глаз пропал, растворился.

Любава рукой по лицу провела – почудилось, может, всё это в солнечный июньский полдень?

«Ох, не к добру это! – подумала девушка. – Речи вежливые да сладкие у него, а на сердце тревожно стало, словно с нечистью повстречалась».

А на следующий день явился в дом Настасьи мужичок с ноготок, юркий, вертлявый, в коротком кафтане да с седой бородой. И молвит:

– Здравия тебе, хозяйка, я посол от Царя – полоза лесного, пришёл твою девицу-красу Любаву сватать. Вот и залог принёс вам. – И положил на стол браслет из чистого золота в виде змеи с зелёными глазками красоты невиданной. – Полюбилась она Царю-полозу сильно. Осенью готовьтесь свадьбу играть.

Настасья с Любавой Сознания чуть не лишились, а мужичок тут же с глаз пропал, только браслет золотой на столе сиял, подтверждая, что всё сказанное чистая правда.

С того дня в деревне дом их обходить стороной стали, как про Царя-полоза узнали. Настасья пыталась дочку спасти и в город ездила и к местным целителям ходила, да только везде ответ один был: что Царь-полоз решил, того изменить нельзя. Не уйти, не уехать девушка не могла. Змей приставил к ней слуг невидимых, стоило ей за границы окрестностей выйти, как стена из зелёных плетей перед ней вырастала. Любава только на реку ходить могла и подолгу сидела у обрыва, смотрела на воду. Что случилось тогда, досель неведомо. Но домой девушка к ночи не вернулась. А под утро нашли её люди у берега в тихой заводи Нежданки. Лицом вверх она лежала, и было оно белее снега, а глаза закрыты, словно спит. Я в дальних краях тогда был, да вернулся, когда трагедия эта уже произошла. Всё, что смог сделать, это обряд провести по обычаям предков, костёр-краду зажечь, а потом пепел от тела девичьего мы с Настасьей собрали да в Землю Родную, в лунку, обережно поместили и посадили росточек берёзки белой. Так и стоит она на краю рощи, живая да белоствольная. А дух Любавы чистый да прекрасный с предками соединиться смог.

Ярослав и Арина молчали, потрясённые рассказом Волхва. Но дело к вечеру шло, после ароматного чая пора было домой возвращаться.

Девочка взяла лукошко, поклонилась низко Прохору и сказала:

– Спасибо, что правду поведал да помощь роду моему тогда оказал.

– Ты домой теперь ступай, Ярослав проводит, – ответил Прохор, – да помни, страху и безысходности поддаваться нельзя, коли дух твой силён, бороться за жизнь, за правду до конца нужно.

На краю берёзовой рощи Арина вдруг строго спросила:

– Ярослав, ты дорогу к запретному озеру знаешь?

– Да, был там однажды с дедом, – удивлённо ответил Ярослав.

– Проводить меня в священную ночь Солнцеворота сможешь? Хочу одолень-траву увидеть и попросить, чтобы род наш сильнее стал, чтоб никакая злая сила не погубила больше ни одной женщины рода моего!

– Хорошо, – сказал Ярослав, – одолень-трава расцветает в полночь, только когда совсем стемнеет, значит, буду ждать тебя здесь за два часа до полуночи, пойдём короткой дорогой через чащу.

– Ну вот, все уже в сборе, начнём Совет, – сказал Грон.

Да, сегодня явились все. Первым пришёл Лесовик, как всегда из-под земли вырос, сегодня он был похож на человека и старое дерево одновременно, вроде как есть туловище, руки, ноги, голова, только всё мхом да листьями покрыто, нос на гладкий сучок похож, рот набок да глаза зелёные огнём светят.

Белояр – Вожак волчьей стаи – был крупным и статным волком, его роскошная белая шерсть, слегка подёрнутая серыми ворсинками, казалась покрыта серебристой дымкой. Тёмно-голубые глаза смотрели гордо и внимательно. Рядом была его любимая подруга Ума, тёмно-серая изящная волчица с красивыми карими глазами. Она говорила редко и мало, но всегда к её словам прислушивались.

Старый Топтыгин дремал в сторонке, иногда шумно вздыхая и зорко наблюдая за всеми из-под полуприкрытых глаз.

Чернец беспокойно вертелся на соседней сосне, как всегда выражая нетерпение. Последним на поляну Совета пришёл… Прохор.

– Приветствую всех, кто собрался здесь, – сказал Грон, – скоро великий праздник Ярилы летнего, все готовы исполнить свои обязанности?

– Грон, до сих пор мы справлялись, так будет и впредь, или сейчас есть что-то особенное? – глухим голосом, как из-под земли, спросил Лесовик.

– Каждая священная ночь особенная, и какие нас ждут неожиданности предсказать нельзя. Моя стая готова! Каждый знает своё место в строю и свой пост, – гордо сказал Вожак волков.

– Всё как обычно, – проворчал Топтыгин. – Лесовик присмотрит за лешаками, болотниками да русалками, а я – за медвежатами, лисятами и прочими зверятами.

– Хорошо! – Грон прикрыл глаза, как будто всматриваясь в даль. – Будьте все начеку. Белояр, стража должна быть со всех сторон леса на подступах к озеру, о появлении гостей докладывать незамедлительно. Чернец будет вести приносить. Что ж, все свободны теперь, желаю удачи в священную ночь.

Когда члены Совета разошлись, Грон повернулся к Прохору и спросил:

– Ты молчишь сегодня?

– Что сказать, Хранитель? Ты сам знаешь, Арина с Ярославом за одолень-травой пойдут. Ни волю, ни дружбу запрещать или разрушать нельзя! Но коли они сами так решили, сами и путь этот должны пройти. Я издали только наблюдать буду, чтоб самого страшного не произошло, и помочь смогу им только по воле Родных Богов.

Мудрый Грон вздохнул и ответил:

– Ступай, друг, удачи тебе, и детям тоже, и пусть их решение будет верным!

Подготовка к празднику началась ещё за месяц. Бабушка Малинки Пересвета была мастерица-хозяйка да считалась одной из лучших травниц на селе. Потому доверили ей готовить главный напиток летнего праздника – сурицу. Уже поспели четыре дубовых бочонка. Солнечный напиток удался на славу. Половина была настояна на ягодах и травах с мёдом, половина – на молоке с травами да зерном. И поспевало всё это на красном Солнышке. Целебный напиток дарил здоровье, на празднике летнего Ярилы был одним из главных угощений.

К вечеру на берегу Нежданки уже был сложен большой костёр и на длинном шесте прилажено праздничное колесо.

Священная ночь коротка в северных краях, всего два с половиной часа от полуночи, потому празднество начиналось загодя.

Собирались всей деревней, кроме самых немощных стариков, которым всегда приносили в дом по чарке сурицы.

В сумерках, когда уже началось празднование, поляна у реки была полна народа, в эту ночь никто не спал! Мальчишки гоняли наперегонки, девушки стояли нарядные, с красивыми венками на головах, поглядывали на молодых парней.

Семейные пары держались рядышком, бойкие старшие хозяйки раскладывали угощение на поляне, хлеб, сладости да пироги, напечённые к празднику.

Солнце сошло совсем низко к горизонту, и сумерки густели, наконец зажгли большой костёр. Старик Радосвет ловко и умело справился с этим важным делом, добыл огонь трением с помощью дощечки с углублением в центре, в которое вставляется деревянный стержень. Такая честь предоставлялась старейшему и самому уважаемому жителю деревни. Полыхнул чудесный костёр, и стар и млад встал в хоровод, провожая с благодарностью Ярилу – Солнце.

Вышеслав с Добрыней, наевшись пирогов и отведав сурицы, поджидая девчонок и Ждана, пошли прогуляться по берегу реки.

– Давай к воде спустимся, вдруг русалок увидим? – со смехом сказал Вышеслав.