С одной стороны, любопытно. С другой, я в отличие от него сегодня ни на минуту глаз не сомкнула. А с утра опять в поликлинику. Этак с недосыпа профнепригодной признают.

Подошла. Обняла. Притянула к себе, целуя…

Этим конечно не закончилось. Мы же не в продуваемых всеми ветрами руинах заброшенного храма, где вокруг только куски штукатурки да битый кирпич. Тут тепло, чисто, и диванчик имеется. Правда соседка за стеной и слышимость хорошая… что кстати странно вообще-то, ведь у нас даже стен общих между комнатами нет. Нас разделает коридор. А между комнатами угол другой квартиры.

Игорь ушел довольный, напрочь позабыв про своё предложение и в пылу эмоций не заметив мой отказ. Едва за ним закрылась дверь, я провалилась в сон без сновидений.

Так продолжалось ещё несколько дней. С утра пробежка до поликлиники, прогулка с Игорем по парку, бурные проводы его на работу и беспробудный сон. Антонина Ивановна почти не выходила из своей комнаты, Валера с Ритой тоже не появлялись. Их недавний визит и откровенный разговор с хозяйкой квартиры теперь казался сном. Как и прошлая жизнь: вампиры, замужество, побег. Вот только по родителям скучаю, а связаться с ними боюсь. Это единственная ниточка связывающая меня с прошлым.

Документы собраны. Первый день на работе прошел суматошно. Вроде только вышла, ничего толком не знаю, но как специально заболела буфетчица. И посудомойка не вышла почему-то. Только и слышала: "Вероника, приноси то… Сделай это…" В итоге закрутилась так, что к концу дня ног не чувствовала. И только бредя по парку домой вспомнила, что ребята учатся в той же школе, где я теперь работаю, но я их не видела. Даже заволновалась. Возникло желание найти ту служебную квартиру при школе. Но уже завтра. Сегодня ни на что сил не осталось.

Соседка чем-то гремела на кухне и даже не откликнулась на приветствие, видимо не услышала. Игоря дома уже не было. Начались те невеселые будни, которые он прогнозировал: я дома он на работе и наоборот.

— Идём ужинать… — постучав в дверь, позвала Антонина Ивановна.

Я удивилась, конечно, но вышла.

— В честь чего пир? — поинтересовалась, глядя на небывалое разнообразие на столе. — У вас праздник?

Ну мало ли может день рождения или ещё что-то… Всё же оливье, селёдка под шубой, торт домашний… И даже бутылка вина. Это не обычный ужин.

— Праздник. И не один… — уклончиво отозвалась старушка.

— И с чем вас поздравить?

— Тебя с первым рабочим днём. Меня… С появлением внучки и правнуков в скором будущем, — радостно отозвалась Антонина Ивановна.

Вот только я ничего не поняла — она что в прорицатели?

— Да ты садись, садись. Тебе бокал не предлагаю…

С чего это?

Почему люди так любят говорить загадками? Не проще ли всё в лоб сказать как есть и не усложнять всё необходимостью догадываться об истинном значении слов собеседника?

— Да ты накладывай, накладывай. Хотела подольше потянуть, чтобы ты глупость не сотоварища какую… — произнесла она. — Но не сдержалась. Опять же… Тебе себя беречь надо теперь.

То есть прежде не надо было, а теперь надо?

— Что изменилось? — поинтересовалась я.

— Давай по порядку, — предложила Антонина Ивановна и налила себе вина.

Ожидание напрягали. Кусок в горло не лез от всех этих тайн.

— Пришло подтверждение. Ты действительно моя внучатая племянница.

— Вы сделали запрос?! — я в шоке уставилась на нее и внутри всё перевернулось в нехорошем предчувствии.

Плоткин старший явно узнает об этом, как и о том откуда этот запрос приходил. И причём тут возможность какой-то глупости?

— Не переживай. Никто сюда не приедет и искать тебя здесь не станет, — словно прочла мои мысли пожилая женщина. — Так вот, — продолжила она и тут же прервалась делая глоток, будто испытывала моё терпение. — Звонили из женской консультации. Ты беременна.

— Что?! — вылупилась я на неё.

— Срок маленький, на учёт рано вставать, — как будто и не услышала моё восклицание старушка, или бабушка?

Как-то это чересчур. В чужом городе случайно встретить родственницу. Ещё и беременность…

— К-какой срок? — невольно начав заикаться уточнила я.

— Семь недель от силы.

Семь… А ведь и вправду, за всей этой суетой там, в Куйбышеве, и потом здесь, в Ленинграде, я даже не обратила внимание на отсутствие менструации. Списывала это на нервы, переутомление. Теперь встаёт два вопроса: кто отец и что делать? Как раз тогда у нас впервые за три года случилась близость с Игорем. И именно тогда, несмотря на отсутствие интимных отношений с Плоткиным он в буквальном смысле слова меня изнасиловал.

Антонина Ивановна молча смотрела на меня в ожидании какой-то реакции. Я молчала. Пусть даже выяснилось, что мы родня, но признаться в таком…

— Почему мне врач ничего не сказал? — спросила я.

— Они звонили… Я попросила пока умолчать, чтобы ты дел не натворила.

Что тут скажешь? Права она. Как раз сижу и думаю: аборт, или признаться во всем Игорю и решать всё вместе?

— Говори как есть, — положив свою сухонькую ладошку на мою руку, тихо произнесла она.

И меня словно прорвало. Я рассказала всё. О том как жила. О том, как пыталась годами забыть Игоря. Как встретила его и пыталась бороться с чувствами. О том, что решилась на измену. Про насилие со стороны мужа. Заодно и про пиявцев, и про Валерку с Ритой, и про смерть Плоткина, и о риске со стороны его папаши.

— Не знаю как Игорю об этом сказать. Вдруг ребенок не от него?

— Любит он тебя и примет всё, — уверенно произнесла Антонина Ивановна. — Подумай, загубить жизнь малыша не сложно. А будет ли потом другой? Я уже сделала когда-то такую ошибку. Отцом может быть Игорь.

— А если Саша?

— А если, то малыш не виноват, что его отец козлом был и козлом умер, — без малейшего намека на осуждение моего аморального поведения, жёстко припечатала собеседница, и кивнув на тарелку, добавила: — Ты ешь давай. Тебе теперь сил на двоих надо набираться.

Вроде устала, а всю ночь заснуть не могла. Думала, думала, думала. О том, что пережила за эти недели. И нервничала сколько, и пиявцы нас с Игорем погрызли знатно в ночь побега из Куйбышева, и тяжести таскала. После того как вампиром побыла, пусть и недолго, восстановливаться быстро стала, не болела ни разу за три года. И всё равно очутившись здесь неделю в себя прийти не могла. А ребенок выжил. Значит, хочет жить.

И будет — решила я.

Только как эту новость Игорю преподнести?

"Ты мать наших детей!" — ляпнул он вчера в парке. Знал бы он насколько угадал…

Мы мечтали о новой жизни. Но не настолько же глобально. Я работу нашла, был шанс в педагогический состав перейти. Теперь маловероятно, что удастся перейти на работу по специальности. А потом ещё на время выпаду из колеи. Игорь один потянет ли?

Хотя один вопрос отпал: Антонина Ивановна сказала, что за жильё больше ни копейки с нас не возьмёт. А утром я поделилась с ней мыслями:

— Как такое возможно? Мы приехали в чужой город за тысячи километров и сразу встретили родственницу…

На что она пожала плечами и произнесла:

— Никогда прежде комнату не сдавала. В деньгах не нуждалась, а лишнего мне не надо. С собой не заберешь. Не хотела чужих в свой дом пускать. И вдруг потянуло. Собралась и поехала на толкучку. Зачем сама не знала. А там всё встало на свои места.

— А там мы, — усмехнулась я.

— Да. Там вы. От судьбы не уйдешь… Собирайся. На работу опоздаешь, — сменила тему Антонина Ивановна и скрылась в своей комнате.

Прежде спокойно ходила по школе, сквозь пальцы смотря на шалости ребятни, а теперь всё стало казаться опасным. Вдруг, нечаянно, в азарте игр, в живот ударят? Вдруг поскользнусь. Вдруг… Сотни всяких "вдруг". Словно дружелюбный прежде окружающий мир вмиг превратился в злобный и враждебный.

До вечера шарахалась от всех и вся, оберегая себя.

— Странная наша новенькая… — услышала из-за дверей раздевалки.