– Лариса очень дорожила своими подругами. Дружба с ними очень много значила для неё. Но знаешь, Андрюша, как некоторые бабы насчёт мужиков дружат? Да и мужики не лучше. Короче говоря, однажды застала Лариса мужа с одной из своих лучших подруг. Конечно, очень переживала. Может, потому и заболела. Не зря говорят, что все болезни от нервов.

Правда это или нет, не мне знать, судить и осуждать. Но я сразу вспомнил, как один неглупый человек сказал однажды: «Рак – болезнь Души».

А ведь я в самом начале застолья хотел расспросить Анастасию, была ли Чайка счастлива в браке? После её слов вопрос мой остался при мне. А так хотелось услышать, что она была счастлива! Тогда моя вина перед ней не была бы такой болезненной. Жаль, что я ничего не знаю о её жизни после моего трусливого побега. А может быть, лучше и не знать ничего? Чувствую, что лезу на чужую территорию, но лезу и, чёрт побери, не хочу уходить. А слова Анастасии, попав в мой мозг, крепко там застряли. Похоже, я уже в каком-то автоматическом режиме собираю любые возможные причины смертельной болезни Чайки, чтобы потом в своих мечтах-фантазиях устранять их.

Вот тогда я впервые подумал: не схожу ли с ума? Но здравая мысль эта затмилась другой мыслью: как бы ни сложилась потом жизнь Чайки, всё равно я внёс свою лепту в кучу причин её смертельной болезни. Вот откуда досада и боль!

Вторая новость сначала рассмешила меня, а потом заставила задуматься. Она состояла в том, что та, другая, не знала, что я полгода переписывался с Чайкой. Странно, но раньше я и не задумывался, знает она об этом или нет. Какое это имеет значение? Но оказалось, что это имеет очень даже большое значение. Дело в том, что она и весной не знала об этом, и всё лето не знала, а осенью узнала. Ей рассказала Анастасия. Зачем? Неизвестно. Но этот факт явно повлиял на её решение меня «простить». Вероятнее всего, она решила бы меня ещё немного помучить или вообще окончательно отправить в отставку, если бы ничего не знала о моих отношениях с Чайкой.

Печально, когда любовь подогревается завистью и ревностью. И как жаль, что мне были неизвестны все эти хитрости до того, как убежал от Чайки на Невском! Что тут можно сказать? Ничего. Можно только воскликнуть: «О, женщины, женщины!» – а потом вспомнить, что мой интерес к той, другой, был подогрет кажущейся её недоступностью и собственной гордыней. Вспомнить, но никому об этом не говорить.

Вышел новый фильм – «Осенний марафон». Басилашвили, Неёлова, Гундарева! Лариса взяла с меня слово, что я обязательно, как она сказала, «свожу её» на этот фильм. А тут как раз выдалась дождливая неделя, а это самое удобное время для посещения киношки.

Конец мая, а точнее – 26 мая. Суббота. Временами с неба сыплется мелкий-мелкий дождик. Встретиться договорились в два часа у выхода из метро на площади Восстания. Если её не будет на условленном месте, я пойду по Лиговскому проспекту к её дому, а Лариса либо выйдет мне навстречу, либо дождётся меня дома. У неё какие-то срочные домашние дела, она боялась не успеть справиться к двум часам и не хотела заставлять меня долго ждать. Маршрут, которым она ходит от дома к метро, я знал, поэтому, выйдя на площадь и не встретив её, не спеша иду по Лиговке.

Я замечаю её издалека. Светлая куртка, тёмная юбка чуть ниже колен, а на стройных ногах лёгкие спортивные туфли. Она идёт мне навстречу, помахивая сумочкой, такая воздушная, что, кажется, и лететь может, только стесняется. Вот она улыбнулась, легонько тряхнула головой, потом поправила своими длинными пальцами прядь прямых светлых волос, заложив её за ухо. А я смотрю и думаю, что уже люблю и этот жест, и эту походку и с нетерпением жду, когда услышу её голос. Что это? Ах да! Ведь я же люблю эту женщину. А без любви её никто не сможет спасти.

Подойдя ближе, она тоже увидела меня. Радостно улыбнулась, подбежала, взяла под руку, прижалась на секунду головой к моему плечу.

– Ну здравствуй!

– Здравствуй… любимая.

Она как будто бы и не заметила, что я впервые позволил себе такие нежности.

– А я окна помыла! Боялась не успеть до кино, а на вечер оставлять или на завтра очень не хотела. Зато теперь весь вечер свободен.

– Кто же моет окна в дождь?

– Я! – смеётся Лариса. – Ещё в понедельник решила, что в субботу мою окна. Не отступать же теперь из-за какого-то дождика.

– Устала?

– Чуть-чуть, но сейчас немного прошлась, и усталость прошла.

– Ты пришла, усталость прошла, и дождик прошёл. И… пока он не пошёл снова, пройдёмся немного пешком.

И мы идём к площади Восстания, потом сворачиваем на Невский. Проходим по тому самому роковому месту, будь оно неладно. И так неспешно, беззаботно болтая ни о чём, доходим до кинотеатра.

Фильм нам очень понравился. Только самая главная деталь его сюжета занозой застряла в голове, и я уже знаю, что именно должен пообещать Ларисе. Пообещать и сдержать слово.

После кино мы заходим в мороженицу, стоим в обязательной очереди и удачно занимаем только что освободившийся столик у окна.

– Лариса, я хочу поговорить с тобой о… парусах, – начинаю я вполголоса, чтобы нас не слышали за соседними столиками.

– Пора менять галс?

– Обрастаем традициями! Есть уже и пароль, и отзыв.

– О чём мы сегодня будем говорить? – сделав ударение на слове «мы», спрашивает Лариса.

Как я благодарен тебе, Чайка, за это «мы»!

– О сегодняшнем фильме.

– ?

– Ничего особенного…

– Бытовые мелочи, – перебивает меня Лариса с улыбкой. – Помню. А потом ты признался, что хотел перебраться ко мне на диван, и я узнала, в какой страшной опасности провела ночь.

– Ла-ри-са! – картинно восклицаю я почти шопотом. – Не сбивай меня. На этот раз ничего страшного, никакого дивана… ну что ты всё смеёшься? Знаешь, о чём я думал, не посмотрев ещё и половины фильма?

Лариса становится серьёзной. Она задумчиво молчит, склонившись над чашечкой с мороженым. Молчу и я. Неужели догадается? Подождав ещё несколько секунд, я не выдерживаю:

– Я хочу, чтобы ты была счастлива. И поэтому, если мы будем вместе, у меня…

– …Если мы будем вместе, у меня никогда не будет любовника, кроме тебя, – говорит Лариса, глядя мне в глаза.

– Что скажешь ты… – шепчу я, потеряв голос от изумления.

– Могу сказать и я, – спокойно заканчивает мою фразу Лариса.

Так закончилась третья мечта.

В ночь с 23-го на 24 февраля со мной произошло чудо. Правда, я узнал об этом несколько позже.

23 февраля, в День Советской армии, я пришёл домой слегка нетрезвый, но не потому, что праздник, а потому, что алкоголик. С праздником этим я всех просил и прошу меня не поздравлять, потому что считал его своим только во время службы в армии. Надо будет – снова надену военную форму и оружие в руки возьму, а пока я гражданский человек. Но выполняет мою просьбу только моя Любушка! За это я ей бесконечно благодарен, за это я её и люблю.

Итак, я пришёл домой слегка нетрезвый. Любушка была на ночном дежурстве. Я, как обычно, успокоил мятежную душу рюмочкой коньячка и лёг спать. В голове уже привычные мечты о Чайке. На этот раз всё вертелось вокруг нашего разговора об алкоголе. Я ясно представлял себе, как мы идём с Ларисой по проспекту Шверника и разговариваем. Мысленно представляя себе все перипетии этой беседы, я начал даже ощущать запах весеннего воздуха и её кисть на моей согнутой в локте руке. Это был не сон, а самое начало засыпания. Что-то вроде медитации, когда ни о чём не думаешь, а мысли неизвестно откуда приходят сами и незаметно превращаются в действо.

И вот я прошу Ларису, чтобы она бежала от меня, как от огня, если хоть раз почувствует, что от меня пахнет алкоголем. И она возражает, приводя свои аргументы против таких жёстких и даже жестоких условий. А я настаиваю и объясняю ей, что это необходимо для нашей счастливой жизни. И она молчит. И мы идём некоторое время молча. Я иду и думаю: «Хорошо, что Лариса… не ответила сразу. Она задумалась… значит, ответит без эмоций… не сгоряча». И вот мы входим во двор дома, где живут её родители, и она сжимает пальцы на моей руке, но ничего не говорит, а медленно, очень медленно поднимает глаза… Наши взгляды вот-вот встретятся… Ну почему же так долго она поднимает глаза? Вот-вот, ещё немного – и я увижу, что в них… ещё чуть-чуть… одно мгновенье и… я просыпаюсь. Некоторое время лежу с открытыми глазами. И тут в тёмной комнате, где был только я один, спокойный женский голос тихо, но отчётливо произносит: «Я согласна». Не то что сон, даже сонливость мгновенно улетучилась из меня. Встал, зажёг свет и обвёл глазами комнату, словно надеясь увидеть женщину, которая только что сказала: «Я согласна». Потом сходил на кухню попить водички, вернулся на свой диван, лёг и, как ни странно, мгновенно уснул.