Стражник неловко сглотнул, но не остановился, с вытянутой рукой приблизившись к Кейлу, выжидая и позволяя ему выбрать удобное положение тела.

– Он тоже наш принц, – тихо сказал он, и после минутного молчания Тейн кивнул.

Кейлу не нравились угрозы и то, что с ним обращаются как с инвалидом, поэтому, соскользнув со скамьи, он попытался встать на ноги, но зашатался и упал в объятия брата. Они вышли вместе, увидев еще больше вооруженных людей, затем проковыляли молча по коридору и вниз по лестнице. Кейл спустился со всей грацией пьяного калеки. Сопровождающие помогали ему идти, опустив свои копья и убрав мечи в ножны; стук дерева о камень и кряхтение были единственными звуками процессии, направлявшейся в малый чертог короля.

Стражники остановились у двери, все так же ничего не говоря, и Тейн без стука провел брата внутрь. Сердце Кейла стучало молотом в груди.

Дверь за ними закрылась, и Кейл попытался сориентироваться в тускло освещенной комнате.

Свет из единственного окна заслоняли тяжелые шторы, в центре пола стояла кушетка. С ее углов свисали кожаные ремни, а рядом сидел на стуле один из отцовских врачей, возясь над столом, заваленным инструментами.

Итак, они намерены это сделать, и безотлагательно, даже несмотря на мои травмы.

Он стиснул зубы и на какой-то безумный миг подумал о том, чтобы выпрыгнуть из окна и пуститься бежать. Но так как просто стоять было достаточно тяжело, а окно, безо всяких сомнений, заперто и ведет в лабиринт из охранников, стен и длинных коридоров, затея вряд ли будет плодотворной. Волосы на затылке принца встали дыбом, и он ощутил присутствие Эки еще до того, как увидел тень на каменной стене.

«Слуга» – или, может, начальник разведки – поклонился двум братьям, постучал в маленькую дверь на противоположной стороне комнаты, и вошел сам король.

Он хочет не только осуществить задуманное, поежился Кейл, он хочет наблюдать.

Холодная мертвенность вновь заползла ему в нутро, и комната внезапно будто отдалилась.

Взгляд Фарахи прошелся по ранам Кейла, затем остановился на Тейне. Король занял свое место, и его рука потянулась к перу и бумаге, как будто он собирался приступить к письмам, но продолжал рассматривать старшего сына. Не гневно или удивленно, решил Кейл, а только оценивающе, и это продолжалось вечность: король и наследник соизмеряли друг друга, пока все остальные ждали.

– Ложись на стол, Кейл, и мы покончим с этим.

– Не вздумай двигаться.

Голос Тейна звучал точь-в-точь как у их отца. Какое-то время никто не шевелился, кроме врача, ерзавшего руками и ногами, пока взгляд его скользил по плиткам пола. Король, наконец, едва заметно кивнул, и Эка двинулся вперед.

Тейн отпустил Кейла и обнажил свой меч.

– Я убью его, или ему придется убить меня. Ты не порежешь моего брата.

Кейл был рад омертвелости застывшего сознания, иначе мог бы разрыдаться от героизма брата. Но он помнил собственное тщетное сопротивление перед отправкой в монастырь.

– Нет, – сказал, будто вздохнул, король. – Эка тебя обезоружит, и твоя очевидная беспомощность превратится в реальную, и тогда мы приступим.

– Возможно. – Тейн хрустнул шеей и повел плечами, а затем усмехнулся, как тогда с охранником. – Но сделай это, и, может, я задушу Лани на брачном ложе.

Король моргнул и поглядел на Кейла.

– А может, я нашепчу секреты в уши твоих врагов. Может, я просто подсыплю яд в твою чашку.

При этом Фарахи склонил голову набок, но в его голосе не звучало опасений.

– Ты предал бы своего короля? – Он говорил так, будто интересовался погодой, и его тон был спокойным, как ветерок Бато.

Тейн пожал плечами, все еще сохраняя толику любезности.

– Я делаю то, что должен. Я только предупреждаю тебя. Кастрируешь моего брата – и твой наследник станет твоим врагом. Я не хотел оскорбить.

Снедаемый беспокойством врач запаниковал, перемещая руки от карманов к бедрам, от своих инструментов к лицу.

– У меня есть еще два сына, – сказал король, – ты переоцениваешь себя.

– У тебя их трое. Но ты говоришь так, будто я не думал об этом с семилетнего возраста, отец. Мои братья любят меня больше, чем тебя. Заберешь мою жизнь – и лучше отними их жизни тоже.

При этих словах король запнулся, и Кейл мог поклясться, что увидел гордость в его глазах, пускай лишь на мгновение, но убежденность отца нисколько не ослабла.

– Я все еще молод, сын мой. Я мог бы взять больше жен, завести больше детей. Я мог бы и сам жениться на Лани.

Старший принц покачал головой.

– Новый наследник – ребенок чужестранки, от третьей жены? На фоне скандала и «происшествий» с твоими сыновьями, где замешана любимая многими наследница знатной семьи? – Он улыбнулся. – Не думаю. Еще двадцать лет, чтобы твои враги объединились до того, как этот претендент возмужает? У тебя ничего не получится, отец. Мы оба это знаем.

Любые остатки гордости в глазах Фарахи полностью исчезли, сменившись чем-то менее благостным.

– Да неужели? – Он пошевелился, словно собираясь встать, затем откинулся на спинку кресла. – Есть поговорка, сын мой, и странно, что она пришла мне на ум, но она применима. Уверен, ты мог ее слышать, но знаешь ли ты ее историю?

Тейн промолчал.

– Когда я был в твоем возрасте, – взор монарха переместился к единственному фонарю c китовым жиром, – королевская семья Трунг из города Халин стала нарушать законы Шри-Кона. Видишь ли, Трунги, как и семья твоей матери, были гордым и древним родом. Они верили, что в силу этой знатной родословной у них есть определенные… привилегии. Что они, в известном смысле, выше закона. Что они неприкосновенны. – То, как он сказал «выше закона», ясно давало понять, что он думает об этой идее. – Знаю, сейчас это кажется тебе глупым, но в то время, сын мой, этому верили многие во всем Пью, и не только они, и так было сотни лет.

Тут он сделал паузу и улыбнулся, будто вспоминая о чем-то приятном.

– Однажды я отправил пожилому старейшине Трунгов – которого также величали царствующим королем Халина – сообщение о том, что я хотел бы «провести переговоры». Что ж, вполне предсказуемо он отправил большую часть своего флота, чтобы посодействовать дискуссии. Однако я выслал лишь небольшой отряд с твоей тетей Кикай… – тут он остановился и посмотрел на Тейна, словно тот хотел знать почему, – …чтобы показать мои добрые намерения, конечно. Ведь они могли бы легко захватить ее ради выкупа. – Его голос повысился в редком проявлении драматизма. – Последнюю из моих живых кровных родственников, не считая моих сыновей! И впрямь великий жест доверия. Твоя тетя сказала, что разговор выдался долгим, удручающим и в конечном счете бесплодным. Трунги хотели подарков, особого признания, льгот. Это тянулось с утра до вечера – а все мы знаем, сколь терпеливой умеет быть твоя тетя. – Он улыбнулся, но мимолетно. – Флот Халина и большая часть его армии в конечном итоге вернулись домой, несомненно, вообразив, будто Шри-Кон боится столкновения с ними. Но близ побережья они увидели, что с их острова поднимается дым. Они обнаружили, что половина их города охвачена пламенем. Мне сказали, что они сохранили походный строй и направились маршем прямо к замку. Мне сказали, что они прошли мимо мертвых мужчин и детей – своих отцов, братьев и сыновей, обнаружив, что их дочери и жены попросту исчезли. И шаг за шагом преодолевая этот ужас, наконец вернувшись в центр своего благородного дома, они обнаружили, что великий, неприступный замок Халин разграблен.

Глаза короля опустились, а челюсть напряглась.

– Старик Трунг разрублен на куски и сложен в котел для супа с плавающей сверху головой. Его жены, наложницы и дети зарезаны там же, рядом с ним, а их конечностями на плитках выложено слово «король». Все члены его семьи – сыновья и дочери вельмож – были истреблены, от старух до маленьких мальчиков, от прямых родственников до отдаленных кузенов. Их древний, знатный, неприкосновенный род был полностью уничтожен.