Сасаниды стремились возродить былую славу древней Персии. При них начался новый расцвет персидской культуры, возрождение той традиции, которая конкурировала с традицией греческой культуры. Территория нового Сасанидского в несколько раз уступала прежней Персидской империи и сократилась до границ нынешнего Ирана.

Ранняя культура Персии формировалась под влиянием Месопотамии – Шумер, Вавилона и Ассирии [114]. В социально-нравственном отношении были унаследованы традиции восточной деспотии и жесткости царской власти. В Библии приводится пример, когда по докладу визиря Аман царь Ксеркс (евр. Артаксеркс) легко отдал повеление о поголовном истреблении еврейского народа (Есфирь, 3:13), но также легко передумал и отдал приказ повесить Амана с семьей, вместо народа иудейского (Есфирь, 7:2-10). В цивилизационном отношении Персия, по оценке греков, выработала идеал монархического управления государством. Прежде всего, это разделение государственного управления на гражданское и военное. Для эффективности гражданского управления персы придумали административное разделение государства на сатрапии, для военно-мобилизационного управления – разделение на топархии, а для управления войсками – разделение империи по военным округам. Во главе гражданского управления стоял наместник царя – сатрап с функциями, похожими на полномочия российского генерал-губернатора в XVIII–XIX вв. Второе, персы создали инфраструктуру дорог и государственных почт [108]. Третье, создана эффективная организация торговли и организация налоговой системы, с распределением средств в местные и централизованные бюджеты [114]. Четвертое, организация в управлении финансовой системой: двухуровневое (центр/регионы) право в монополии по чеканке золотых монет и правовому регулированию золотого, серебряного и медного обращения денег в империи [108]. «Местные деньги» сатрапов «ходили только на определенной территории, в то время как золотые монеты персидских царей были универсальным платежным средством по всей персидской империи и даже за ее пределами» [108].

Религия Мидо-Персидской империи. В Авесте главное божество Ормузд (Мазда) – именуется «господом», его атрибутами являются познание и мудрость, всеведение, святость, благодетельность и поэтому он осознается в авестийской религии как «принцип добра». Ормузд сотворил землю и дал откровение закона [9]. Эта религия, пишет Э. Леманн, выработала у персов три ведущие ценности: «три понятия: святость, чистота и справедливость – образуют в Авесте нераздельное единство» [115] [116]. Пока не завершился исторический период мира, Ормузд делит свое господство с Ариманом (принципом зла), причем достичь окончательной победы над злом, Ормузд может «лишь с помощью чистых сил и участию людей, верующих в Мазду (Ормузда) … Отсюда выводится жизненная задача людей в поражении злого Аримана» [25] [116]. Таким образом, авестийская религия, формирует у персов миссию мировой священной войны.

У Ормузда есть помощник Сраоша, которому надлежит победить злого духа, и только тогда, Ормузд откроет людям рай. Он же и Митра, что означает «верность, клятва» а «обманывающий Митру – клятвопреступник, он оскверняет страну как сто еретиков. Злобный бог разрушает тот дом, деревню, город, страну, где поступают против его клятвы. Митра – судия мертвых и тесно сросся с природой» [117] [116]. Христианство налагает религиозную санкцию на клятву «Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным» (Матф. 5:34-36). В Авесте требуется клятва и ее исполнение, а за нарушение – казнь. Установка на принесение клятв – эффективный инструмент социального управления людьми, но пагубна для души.

В Авесте богиня Анагита (семит. культ Астарты) дает плодородие, дает семя мужчине, а женщине – зародыш. Э. Леманн описывает позорный обряд: «в ее храмах девушки должны были проституироваться в честь богини; греческий повествователь рассказывает, что дочери лучших фамилий предавались этому служению» [117] [116]. Данный культ и его обрядовая сторона расщепляют нравственное начало, в котором смешивается добро и зло, прекрасное и безобразное, достойное и недостойное.

Дуализм богов и дуализм мира. Ормузд и Ариман, по Э. Леманну, это два изначально автономных духа, поэтому есть и два царства. При этом и зло есть царство. Добро и зло, жизнь и смерть создали сами боги и два царство создали они: одно царство – для добрых, а другое царство – для злых людей [9]. Поэтому и у верующих в Ормузда есть сакральная задача помочь Ормузду на земле по распределению людей между этими двумя царствами, помочь богу и в уничтожении зла на земле – т. е. в уничтожении злых, ради праведных. «Черта древнеперсидского мировоззрения – крайний дуализм. Мировая жизнь – борьба этих сил, мировая задача – уничтожении зла и восстановление единодержавия Ормузда» [27] [116]. Т. е. восстановление единодержавия Ормузда – зависит от людей и является их задачей и обязанностью, от исполнения которой зависит их судьба в вечности. У Персов был популярен миф о Рустаме, «персидском Геркулесе», который «верхом на чудовище завоевывает Мазандеран – земной рай» [114].

«Ариман – князь злых, но, как и Ормузд, он духовная сила: и принцип зла» [27] [116]. Весь мир, по Авесте, наполнен девами (бесами), друджами (мелкими бесами) и народными чудовищами (яты – колдуны, пери – злые феи, ведьмы, алчные джайни) [118]. Т. е. вся природа и весь человеческий мир является ареной дьявольской деятельности, где зороастрийцы должны жестко навести порядок. Кроме того, «мир чертей умножается, за счет еретиков, неверующих и грешников. В Авесте, туранцы, греки и римляне, турки и арабы называются дьяволами и военными силами Аримана» [119] [116]. Вообще-то, из логики Авесты и ее пророка Зороастра, следует, что все не-авестийцы – это силы Аримана, а значит, подлежат уничтожению. Но здесь примешивается местечковый рационализм и национальные предпочтения: со всеми-то не справиться, поэтому, первый меч – на соседей (туранцев, греков, римлян и арабов).

Этика персов, по оценке Э. Леманна, имеет формальный характер. С одной стороны, религия персов ориентирует на добродетели в образе жизни (правда, скромность, трудолюбие, справедливость, порядок). Но ее обратная сторона – «абстрактная одеревенелость выводов: иногда направляется против жизни и с жесткостью переходит в грубость. Судебная практика персов чрезмерно сурова, и грубое различение добра и зла, не имеет промежуточных определений. Чувства, не основанные на интересе, имели мало значения для персов; в религиозном чувстве часто исчезает его лирическая сторона – давление законосообразности» [120] [116].

В кодексе грехов отмечаются тяжелые грехи – за них полагается не менее 200 ударов; есть еще и неискупимые преступления (анаперета) – они не прощаются ни здесь, ни в загробной жизни, наказываются смертью и адом. В персидской религии, отмечает Э. Леманн, господствует «не духовный, а юридический принцип возмездия… Раскаяние, исповедание грехов (патет) откладывается до смертного одра» [120] [116].

В Персии жрецы называются магами, мудрецами тайных знаний. Они наделялись властью равной монархической. Первосвященническое царствование магов было в Ассирии, Мидии, Персии. Жречество магов было наследственным, их социальный слой – кастовым, главные роли – жертвоприношения, гадания судьбы, предсказания, жречество, служение теогоний. Геродот описывает как цари и народы воспринимали их роль и значение. Жрецы «влияли на судьбы монархии и причислялись к «родословию богов» [7]. Ранние авестийские маги противились зороастризму, а поздние маги признали Зороастра отцом магов и «магическим пророком» [91]. При Ахеменидах (558—330 гг. до н. э.) функция магов свелась к жречеству зороастрийской религии, культов Митры, практик волхования и колдовства [121]. Персидский царь Кир Великий был воспитан магами. Маги славились ученостью, и Платон ревновал к их славе. Софист Продик считал себя знатоком тайн Зороастра [122]. Ритуал посвящения: главный маг восседал к востоку на златом троне, распорядители мистерий – презулы – совершали тайное (эзотерическое) посвящение в веру Зороастра [91].