Она расширяет свои голубые глаза и быстро моргает, глядя на меня. Ирина начинает отстраняться от меня, и монстр, который, как она утверждает, живет во мне, наносит удар. Я хватаю ее за изящное горло и притягиваю к себе.

Диана.

Игры.

Отец.

Я пытаюсь сосредоточиться на всем этом, но не могу. Все, что я вижу, — это она. Розовые губы Ирины измазаны кровью шлюхи. Она приоткрывает их, чтобы глотнуть воздух. Я наклоняюсь вперед, слегка ослабляя хватку, позволяя ей дышать моим запахом. Ирине нужно усвоить, что теперь я ее хозяин. В тот момент, когда я надел кольцо на палец ее старшей сестры, и Диана умоляла меня присмотреть за Ириной, они стали моими. Ирина в каком-то смысле принадлежит мне, и я чувствую, как моя хватка на ее шее сжимается, словно тиски. Мой член болезненно твердеет от осознания того, что она не только не выйдет замуж за кого-то по желанию своего отца, но и вообще ни за кого не выйдет. Маленькая Ирина умрет чистой, хрупкой девственницей, потому что я так желаю.

Если я не могу заполучить ее идеальную пизду, то никто другой не сможет.

— Сэр, — окликает Степан резким голосом. Он прорывается сквозь мой туман, и я переключаю свое внимание на него. Степан не прячется за холодной отчужденностью, как Вас или Виктор. Он должен скрывать свои эмоции, черт возьми. Еще один урок, который я должен ему преподать.

— Да? — Я бросаю вызов. Ему неудобно из-за того, что я душу сестру своей невесты. Я вижу это по его глазам. Но он, как никто другой, знает каждый уровень игры.

— Женщина на месте.

— Хорошо. Убедись, что отец знает, где ее держат, — инструктирую я.

Его взгляд жесток, как будто он умоляет меня отпустить Ирину. Я отпущу ее, когда мне, черт возьми, захочется этого.

— Ты свободен, — холодно говорю я.

Он остается еще на мгновение, прежде чем выбежать из подвала. Позже я посажу его задницу на цепь и поступлю так, как обычно поступал отец, когда охотничьи собаки плохо себя вели. Били их хлыстом до тех пор, пока они не начинали скулить и не оставались покорными.

Часть ярости улетучилась из моего сознания, и тогда я понимаю, что обе руки Ирины сжимают мое запястье той руки, которая обхватывает ее горло. Я сжимаю ее ровно настолько, чтобы удержать на месте. Возможно, достаточно сильно, чтобы оставить фиолетовое напоминание о том, кто, черт возьми, здесь главный.

Вместо того чтобы увидеть слезы, я замечаю, что Ирина пристально смотрит на меня. Одну руку она убирает с моего запястья и, протягивая ко мне, убирает прядь волос, выбившуюся из-под геля и свисающую мне на глаза. Жар ее прикосновения отзывается прямо на мой член. Я на мгновение закрываю глаза, наслаждаясь ее прикосновениями, прежде чем тяжело вздыхаю и отпускаю ее.

— Твой долг — обучать этих женщин. Диана будет занята выполнением того, о чем я ее попрошу, но с этим ты справишься. Научи их вести себя как леди. Покажи им, как одеваться и подавать себя. Заставь их принять чертову ванну. — Я поправляю пальто и позволяю своему взгляду скользнуть по ее дрожащему телу. Кровь, размазанная по лицу девушки, делает ее еще сексуальнее. При мысли того, как я прокалываю ее кожу своим ножом и размазываю ее кровь по ее идеальным девственным сиськам, я чуть не кончаю в свои боксеры.

— А если я этого не сделаю, — бросает она вызов хриплым голосом.

Я приподнимаю бровь, глядя на нее.

— Будь хорошей девочкой. Твоя студия ждет тебя.

Ирина поджимает губы, но не спорит. И когда я бросаю ей ключи, она ловит их и кладет к себе в карман.

— Я надеюсь, к ужину ты будешь выглядеть презентабельно? — спрашиваю я без всякой интонации в голосе. — Сегодня вечером у нас будет много гостей.

Ее взгляд скользит по трупу позади меня, и она сглатывает.

— Да.

— Не надевай ничего вызывающего. Я в курсе, что твоя сестра беспокоится о твоей добродетели.

Пламя в ее голубых глазах — единственная реакция, которой она награждает меня.

Кивком головы я оставляю милую маленькую Ирину на попечение четырнадцати шлюх и трупа.

Я смотрю на свое отражение в зеркале над комодом в моей новой комнате. Все в этом месте кажется холодным. А я просто нанесла визит, как посторонний человек.

Больше я похожа на заключенную.

Мои губы накрашены самой красной помадой, которая у меня есть, потому что, клянусь, сколько бы я ни вытирала свой рот, кровь женщины оставалась на моих губах. По мне пробегает дрожь. Я замечала проблески силы Влада, но никогда не видела подобного. То, что я наблюдала ранее, было жестоким и ужасающим. Я и раньше видела, как убивают людей — черт возьми, Диана застрелила человека за то, что он причинил мне боль, — но никогда не было так жестоко.

Он. Убил. Ее.

Хладнокровно.

Безэмоционально.

На глаза наворачиваются слезы, но я быстро смахиваю их. Я не рассказала Диане о том, что произошло в подвале. Дверь ее спальни была закрыта, и играла громкая музыка. Я была рада, что дверь Антона тоже была заперта. Никто из них не видел, как я промчалась мимо, рыдая навзрыд, растрепанная, в кровавом месиве. Как только Влад ушел, я заперла тот подвал и сбежала. Меня захлестнуло чувство вины за то, что я бросила этих женщин, но я не идиотка. В нашем мире из-за неверных движений тебя убьют в одно мгновение. Не имеет значения, кто твои сестра или отец.

Люди умирают. Случаются «несчастные случаи».

Я хмурюсь, когда замечаю, что на моем горле образуется фиолетовый синяк. Я выбрала скромное черное платье с вырезом не ниже ключиц. Влад был красноречив в своем предупреждении. Не надевай ничего вызывающего. Пять минут назад я прислушалась к этому предупреждению, потому что страх грозил поглотить меня целиком.

Но сейчас?

Я храбро поднимаю подбородок и расстегиваю молнию, расположенную сбоку, на своем вечернем платье. Оно кучей падает на пол, оставляя меня в одном черном лифчике без бретелек, кружевных стрингах и чулок до бедер. Задняя часть моего бюстгальтера скреплена двумя тонкими серебряными цепочками, что делает его идеальным для платьев с открытой спиной. Он не должен быть скрыт за простой одеждой. Я подхожу к шкафу и роюсь в нем, пока не нахожу платье, которое Диана купила для себя, но оно не совсем подходило к ее полной груди. На мой вкус, оно было немного кричащим, поэтому я никогда его не надевала.

Я снимаю с вешалки облегающее серебристо-серое платье и натягиваю на бедра. Оно длинное и приталенное, всего на волосок возвышается над полом, но сбоку есть разрез до самого бедра. Я застегиваю молнию сбоку и подхожу к зеркалу в полный рост. Платье опускается опасно низко, обнажая мою подрагивающую грудь, которая выглядит такой упругой и манящей только благодаря убийственному бюстгальтеру. Материал слегка свисает с моих плеч и низко опускается на спине, обнажая кожу чуть выше ягодиц.

Вау.

Я смотрю…

Как оживает тень.

На свету поблескивают крошечные пришитые пайетки и блестки.

Я — тень, стоящая на солнце.

Мои длинные светлые волосы собраны в причудливый пучок, но в последнюю минуту я решаю, что хочу распустить шелковистые пряди. Дергаю за заколки и распускаю свои локоны.

Я прекрасна.

От этой мысли у меня замирает сердце.

Влад может быть монстром — монстром Дианы, — но впервые в своей жизни я чувствую себя красивой и свободной — свободной выйти замуж за того, за кого захочу.

Может быть, пока Влад будет целоваться с моей сестрой — его невестой, — я начну присматриваться к кому-нибудь другому. Степан, симпатичный мужчина, с которым меня познакомили ранее, был бы неплохим кандидатом для поцелуя. Я видела, как он следил за мной в подвале.

Диана зовет меня из коридора. Я хватаю черные шелковые перчатки и натягиваю их на руки. Затем выхожу из своей комнаты и направляюсь к сестре. Стоя спиной ко мне и разговаривая с красиво одетым Антоном, я восхищаюсь своей прекрасной сестричкой. Она ангел — видение — в своем облегающем белом платье, которое подходит принцессе. Искрящаяся и невинная. Любому мужчине, находящемуся поблизости, будут приходить в голову грязные мысли. Вы не можете смотреть на такую женщину, как Диана, в таком платье и не восхищаться. Антон сердито смотрит на нее и качает головой, прежде чем поднять взгляд на меня. Когда он видит меня, у него открывается рот.