Снимаю пиджак, вешаю его на спинку стула. Сквозь нахмуренные брови Ирина наблюдает за мной. Я расстегиваю пуговицы на жилете и снимаю его вместе с галстуком. Затем медленно расстегиваю рубашку, наслаждаясь тем, с каким голодом она смотрит на меня.

— Как твоя киска? — спрашиваю я.

Ее щеки горят ярко-красным.

— Хорошо.

Я посмеиваюсь и стягиваю рубашку с плеч. Когда снимаю майку, я смотрю на нее, приподняв бровь.

— Хочешь, чтобы я продолжил?

Ирина сглатывает и кивает.

— Я знаю, что хочу нарисовать. Продолжай.

Забавляясь, расстегиваю ремень и сбрасываю брюки на пол, отбрасывая их вместе с ботинками. Ирина указывает на мои носки, и я смеюсь. Когда начинаю снимать свои черные боксеры, она останавливает меня.

— Оставь их и сядь обратно. Ты можешь поспать, если хочешь. — Ее смущение исчезает, когда она принимается за свои краски.

— Я просто был уверен, что ты хочешь нарисовать мой член, — поддразниваю я.

Ирина издает милый смешок.

— Типичный мужчина. Дело не только в пенисе. Все дело в мужских формах. — Ее кожа краснеет. — И не просто какой-нибудь мужчина. А ты.

Я устраиваюсь в кресле и вытягиваю ноги. От вида, что она выглядит так чертовски очаровательно в своей стихии, мой член снова твердеет.

— Эй, — игриво говорит Ирина, — держи эту штуку в узде. Мне нужно нарисовать мужчину.

Я смеюсь. Это реально и так нехарактерно для меня. Эта девушка заставляет меня чувствовать себя свободным, ничем не обремененным и молодым. Она заставляет меня чувствовать себя мужчиной и мальчиком в одном лице. Я никогда раньше не ощущал себя так расслабленно рядом с другим человеком. Я снял с себя одежду, но из-за Ирины чувствую себя голым. Как будто обнажаю не только свою кожу и тело, но и свою душу.

Я почесываю подбородок, пристально глядя на нее. Ирина прекрасна, когда рисует. Ее глаза, кажется, стекленеют, когда она видит те части моего тела, которые больше никто не видел. Я ловлю себя на том, что восхищаюсь ее взглядом. Через некоторое время, пока она спокойно рисует, я снова начинаю засыпать.

— Влад?

— Ммм?

— Продолжай делать то, что ты делаешь.

Что я делаю?

Звуки ее легкого дыхания убаюкивают меня, и сны о ней бомбардируют меня по мере того, как я погружаюсь все глубже в неизвестность. То, что между нами, не продлится долго — этого не будет, — но я хочу, чтобы это продолжалось. Со всем тем, кем я являюсь.

Продолжать делать то, что я делаю?

Это не должно стать проблемой.

Даже если мне придется продолжать делать это втайне.

Я просыпаюсь, погребенная под горой одеял. Зевая, откидываю одеяла и щурюсь от утреннего солнца. Я смотрю на стул в своей комнате, но Влад в нем больше не сидит. Смутно помню, как он отнес меня в постель после того, как я заснула.

Все болит.

Я чувствую себя разбитой и использованной.

Но в то же время чувствую себя хорошо.

Моя киска болит, но меня переполняет триумф. Я сделала это. Мне удалось отвлечь и уговорить великого Влада Васильева трахнуть меня, чтобы он не убил мою сестру. Легко. Я гений.

Только сейчас мне кажется, что я все усложнила в десять раз. Конечно, я позволила своей сестре переспать с Вэном без помех, отвлекая ее жениха на лишение меня девственности, и если это не ошибка, то я не знаю, что именно.

Я выскальзываю из кровати и бросаюсь к своей картине. Вышло грубо и неряшливо, но мне нравится. Влад, спящий и уязвимый. Я никогда не видела ничего более прекрасного, кроме его настоящего, разумеется. Я могла бы смотреть на него вот так часами.

Бах! Бах! Бах!

— Ирина, — зовет Диана с другой стороны двери. И тут я понимаю, что она закрыта на замок. Я не запаниковала. Прошлой ночью я чувствовала себя в безопасности. Эта мысль удивительна, и я убираю ее подальше, чтобы обдумать позже.

— Иду! — Запихиваю холст под кровать и бросаюсь к двери.

Когда я отворяю ее, Диана являет собой воплощение совершенства. Она больше не носит шарфа, но свой засос замазала косметикой.

— Доброе утро, ленивая булочка. Ты знаешь, который сейчас час?

Я пожимаю плечами.

— Нет. Сколько?

— Это просто не похоже на тебя — спать весь день напролет. Особенно учитывая весь этот грохот, доносящийся из коридора. — Она вздыхает, глядя на меня. — Спасибо.

Я приподнимаю брови.

— За что?

— За то, что отвлекла Влада. Я знала, что ты пытаешься защитить меня. Я была неосторожна, и мне жаль, что ты почувствовала, что тебе нужно было дать слабину. Спасибо, что отвлекла его. — Она оглядывается и смотрит на краски на полу. — Юрий сказал, что ты рисовала Влада для меня. Где картина?

— Э-э, он забрал ее. Ты не сможешь увидеть свой свадебный подарок раньше времени, — раздраженно говорю я. Затем быстро меняю тему: — Ты что?..

Она медленно моргает и улыбается.

— Да, мы воспользовались украденной возможностью. Занимались любовью, а потом я отослала его из своей комнаты, прежде чем кто-нибудь заметил. — Диана играет с прядью растрепанных волос, выбившейся из моего пучка. — Однажды ты поймешь, каково это — заниматься сексом. Это не похоже ни на что, что ты когда-либо испытывала.

О, знаю ли я…

— Звучит интересно, — бормочу я.

— Сначала это больно, — говорит она мне, нахмурив брови. — В свой первый раз я заплакала. Очень сильно. — Диана вздрагивает, и на короткое мгновение моя сестра выглядит изможденной. Разбитой и подавленной. Я ненавижу этот взгляд. Это не моя Диана. — Но со временем тебе это начинает нравиться. Как будто проникает в твой разум и живет там. Будто это самая правильная вещь, которая прокладывает путь к твоему сердцу. — Она вздыхает. — Иногда любовь причиняет боль.

— Диана, — начинаю я, но слов не хватает, — я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

Диана глубоко дышит и хмурится.

— Только не с Владом Васильевым. Я знала это, когда согласилась выйти за него замуж. — Я замечаю горечь в ее тоне. Это так странно для меня, потому что я чувствую обратное. Прошлой ночью Влад раскрыл во мне новую сторону. В те часы после того, как мы занялись сексом, и я нарисовала его, я чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо к кому-либо. Даже ближе, чем к Диане.

— Я думаю, что с Владом можно обрести счастье, — бормочу я. Мои слова предназначены больше для себя, чем для нее.

— Тебе еще многому предстоит научиться, Тень. — Она целует меня в макушку и направляется к двери. — Встретимся позже. Теперь, когда отец все испортил, мы должны составить новый план игры.

— Конечно. Мы что-нибудь придумаем, — заверяю я ее.

Диана улыбается, но улыбка не касается ее глаз, а потом она уходит. Как только сестра исчезает с поля зрения, я захожу в ванную и смотрю на свое отражение. Я ужасный человек. Лгу своей сестре. Трахаю ее жениха у нее за спиной. Фу. Я снимаю свою майку. Может быть, душ смоет это грязное чувство. Когда я замечаю краску на своем животе, у меня перехватывает дыхание.

Моя.

Черная краска.

Аккуратный, четкий почерк.

Я провожу пальцами по буквам и не могу побороть улыбку на своих губах. В эту игру играем мы с Владом… Мне это нравится. Мне это очень нравится.

В отличие от недавних «Игр В», я надеюсь, что Волков не проиграет Васильеву.

Что-то подсказывает мне, что глупым, полным надежд девушкам не следует играть с жестокими, властными мужчинами.

Возможно, в некоторых играх есть два победителя…

Я сжимаю бедра и морщусь от затяжной боли.

А возможно, и нет.

Сегодня здесь совсем другая атмосфера. Но я не уверена, возможно, дело просто в том, что я чувствую себя по-другому — больше похожей на женщину, но в то же время испытываю головокружительное чувство, будто я еще девочка. Это так непривычно. Я захожу на кухню и застаю Вику и Влада за бурной дискуссией. Диана стоит рядом, скрестив руки на груди, в раздражении поджав свои красивые губы.