Взять все под свой контроль. Уладить дела. Делать ходы, которые гарантируют ему победу.

И на этот раз я надеюсь, что он действительно победит, потому что мы в одной команде.

Степан входит на кухню через пять минут после того, как я ему позвонил. Он смотрит сверху вниз на одного из лакеев моего отца и вопросительно приподнимает бровь. Это не его работа — расспрашивать меня, поэтому я игнорирую его невысказанный вопрос и говорю ему, чтобы он позаботился об этом.

Оставив его наедине с трупом, я направляюсь в свой кабинет. Я поступил опрометчиво и глупо, взяв Ирину вот так, в открытую, но видеть ее раскрасневшейся после сна и знать, что мой запах остался на ее коже со вчерашнего вечера, было слишком соблазнительно. Было так много вещей, которые я хотел сделать с ней, и на которые у меня не было времени прошлой ночью, но мои желания овладели мной, и на этот раз я позволил им взять надо мной вверх.

Я присаживаюсь за свой стол и включаю камеры наблюдения за кухней. Перематываю ленту назад и удаляю записанную неосторожность. Проблема решена.

Вздохнув, откидываюсь на спинку стула и наслаждаюсь ее вкусом, все еще ощущающимся на моих губах. Ирина поглощает меня. Теперь, когда я попробовал ее на вкус, не думаю, что когда-нибудь смогу остановиться.

Она моя.

И это не изменится в ближайшее время.

Диана стучит в дверь кабинета, но, прежде чем успевает войти, ее отталкивают в сторону, и в комнату входит Вика.

— Слуга Дианы отвезет нас, — выпаливает она, проверяя свои ногти. — А папа знает, что ты уже заставляешь меня выбирать платье? — От ее ехидного тона мне хочется рассмеяться, но я этого не делаю.

— Отцу все равно, Вика, — говорю я ей бесстрастно. Даже со скукой. Она мне уже чертовски надоела. — С какой стати ему это делать?

Она выплевывает еще больше яда, разворачиваясь на каблуках:

— Я ненавижу тебя.

— Он не слуга, — сообщает ей Диана, проходя мимо.

— Что? — огрызается Вика.

— Антон, — холодно произносит Диана. — Он телохранитель, а не слуга.

Закатив глаза, Вика выбегает из кабинета, оставляя нас с Дианой наедине.

Диана подходит ко мне и останавливается рядом с фотографией, на которой изображены мы с Виктором. Это та же самая фотография, которую брала Ирина, когда была здесь. Она поднимает его и изучает.

— Со смертью Виктора я думала, что вы стали ближе, но, похоже, ты не в ладах со своей сестрой.

Я встаю и обхожу стол, беру фотографию из ее рук и кладу на место.

— У Вики всегда были свои планы. Ей наплевать на Виктора.

Диана хмурит брови, кладя руку мне на грудь.

— Ты говоришь о нем так, словно он все еще здесь.

— Я все еще чувствую его здесь, — честно говорю я ей.

— Может быть, тебе не следовало разрешать ему участвовать в «Играх», — нагло добавляет она.

Мгновение я изучаю черты ее лица. Предполагается, что эта женщина скоро станет моей женой. Раздражение закипает во мне. Иногда я задаюсь вопросом, не слишком ли мы с Дианой похожи, чтобы быть подходящими друг другу. Однажды ее склонность подвергать сомнению мой авторитет заденет меня за живое, и это закончится некрасиво.

— Ты хочешь сказать, что я не ценил жизнь своего брата так, как ты ценишь жизнь Ирины? — Я пытаюсь говорить ровным голосом, но от гнева он слегка дрожит. Диана идет по тонкому льду. Виктор — это спусковой крючок для моей менее спокойной стороны.

Она опускает руку и пожимает плечом.

— Я просто говорю, что никогда бы не рискнула Ириной.

— Ты знаешь нашу жизнь, — выплевываю я. — Виктор дожил до того, чтобы принять участие в «Играх». Он хотел проявить себя перед моим отцом.

— Ну, это не сработало, — раздраженно говорит она. — Разве не так?

Гнев скручивает мои нервы. Как она смеет говорить о вещах, которых не понимает?

— Осторожнее, Диана.

Она поджимает губы и слегка кивает мне. Она знает, что за один день зашла так далеко, как только могла. Я в нескольких секундах от того, чтобы сорваться.

— Я вернусь завтра, — говорит она деловым голосом, меняя тему. — Ирина пошла немного вздремнуть. По какой-то причине она очень устала. Пожалуйста, проследи, чтобы она поужинала.

— Я так и сделаю.

Она встает на цыпочки и целомудренно целует меня в щеку.

— Влад. — Затем она направляется к двери.

— Счастливого пути, — сопутствую я ее удаляющейся фигуре. Уходя, моя невеста не произносит больше ни слова.

Я откидываюсь на спинку стула за своим столом и улыбаюсь при мысли о том, что милой маленькой Ирине нужно было вздремнуть. Гладкая, кремовая кожа, выставленная на показ. Мягкая складка на ее нежных губах, когда она спит. Великолепные светлые волосы в беспорядке. Мой член становится твердым при одной мысли о том, чтобы стянуть с нее покрывало, желая увидеть восхитительную женщину, которая, без сомнения, прячется под ним.

Из комнаты исчезает все тепло, и по моей спине пробегает холодок. Я выпрямляю спину, когда отец входит в мой кабинет. Он почти никогда не приходит сюда. Если я ему нужен, он зовет меня, и, как верный сын, коим я и являюсь, я повинуюсь.

— Отец? — Это звучит скорее как вопрос, чем приветствие. Я начинаю вставать, но он поднимает руку, останавливая меня.

— Сядь, — приказывает он. Отец наливает себе выпить из фляжки, которую я держу на своем столе. И не торопится переходить к сути — еще одна из любимых игр отца. Чтобы держать людей в напряжении и ожидании. Но, уже зная это, я просто спокойно сижу. Двое могут играть в его игру. Он больше не правитель в моем мире, несмотря на то, что он думает иначе.

— У Руслана день рождения в следующем месяце, — говорит он, наконец. — Давай устроим ему вечеринку и объявим дату свадьбы. Я хочу, чтобы этот брак был заключен как можно скорее.

Идеально. Чем скорее, тем лучше.

— Звучит как отличная идея, — соглашаюсь я. Его плечи расправлены, когда он потягивает водку — новую марку, комплимент от моей невесты. Очевидно, отец еще не закончил говорить.

— Я хочу, чтобы Дарью перевели в главный дом и предоставили комнату. — Он сужает свои янтарные глаза, пронзая меня жестким взглядом, тем самым не давая мне дерзнуть.

Я сдерживаю ухмылку и наклоняюсь вперед, сцепляя руки перед собой на столе.

— О?

Он никогда не проявлял интереса ни к одной из своих секс-игрушек.

Как будто обдумывая его слова, я на мгновение хмурюсь, прежде чем соглашаюсь с легким кивком. Он допивает содержимое своего стакана и с грохотом ставит его на стол.

— Она напоминает мне твою мать. Думаю, что придержу ее при себе месяц или два.

Мое сердце учащенно бьется при упоминании о моей матери. Он никогда не говорит о ней. Она ушла, когда я был маленьким, и с тех пор мы ее никогда не видели. Отец даже не пожелал сохранить ее фотографии. Она презирала его, создала из него животное, идущее по ее следу. Он стал жесток с женщинами, и теперь никогда не задерживает ни одну из них надолго, а привести шлюху в главный дом — это неслыханно. Для любого из нас. Но это не значит, что я буду тем, кто скажет дорогому старому папе «нет». Во всяком случае, это выявляет слабость — слабость, в которую я с удовольствием потыкаю, просто чтобы увидеть ее последствия.

— Я позабочусь об этом, — заверяю я его, хотя это не было просьбой.

— Младшая дочь Волкова? — спрашивает он, и внутри меня разгорается огонь.

Мне требуется все мое мужество, чтобы не нахмуриться при упоминании о ней на его мерзком языке.

— Ирина? А что с ней?

Он смотрит на меня, мгновение изучая черты моего лица. Я знаю, что он делает. Он проделывал этот трюк с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы говорить. Отец следит за малейшими намеками, а затем сдирает с тебя кожу своими словами, полными злобой. Однако он не найдет никаких подсказок, написанных на моем лице. Много лет назад он приучил меня к отчужденности. Я учился у лучших.