Я уже «заканчиваю школу», поэтому и миссия усложненная. Уровень всего 4.7, но с ограничением по времени. И в случае неудачи – начать заново смогу только после окончания службы тела, то есть если не справлюсь, застряну здесь еще лет на 50.

Новеньких на человеческом уровне можно отличить по интересу ко всему материальному и низкочастотным вибрациям. Валентин точно один из них. Это прекрасно, просто у студентов и восьмиклашек мало общего.

Через 15 минут, два красных светофора и мою сжатую от раздражения челюсть, Валентин громко сообщает, что мы приехали. Словно расправляющееся оригами, он выходит из машины. Я следую примеру и с облегчением снова возвышаюсь над землей. А через секунду становится понятно, что мои 185 сантиметров роста не имеют значения, боксер подходит ближе, и впервые за несколько лет, мне приходится поднять голову. На мгновение вспышкой возвращается образ из юности, когда серые глаза были направлены на меня сверху вниз. Прогоняю воспоминание и следую за гигантской фигурой Валентина.

Он останавливается у столика в центре зала и снимает куртку. Обтягивающая футболка подчеркивает огромность рук, спины и грудных мышц. Я впервые вижу такое тело-скульптуру, но оно меня не привлекает, а удивляет. Как слон в зоопарке.

Мы молча усаживаемся, Валя отвлекается на телефон, а я рассматриваю обстановку. Зал в стиле лофт. Это когда недоделанный ремонт выдают за дизайн. Кирпичи со сколами, штукатурка неаккуратными шматками, потолок с трубами – классика для гриль-бара в Новосибирске. Это не пространство для вдохновения, эстетического удовольствия или расслабления. Тут едят мясо.

Появляется девушка двадцати лет, с лицом как у фарфоровой куклы и бейджиком «Лиза». Валентин мгновенно выныривает из экрана и тащит к себе все принесенные официанткой меню.

– Я тебе сам выберу, ага? – улыбается боксер. Я удивленно молчу и решаю наблюдать.

Лиза, ожидая заказ, внимательно рассматривает Валю. Его гигантские руки, как две колонны, занимают треть стола.

– Короч, неси мне две порции куриной грудки с гречей, без соуса и 3 молочных коктейля. А для дамы – стейк с кровью и бокальчик красного – уверенно диктует боксер.

– Я вас узнала, – тихо пищит Лиза – вы же Валентин Степанов? – Гигантская голова боксера озаряется улыбкой.

– Он самый.

– А можно с вами сфотографироваться? – поджимая губы, спрашивает Лиза.

– Канеш! – Валя вырастает над столом, задев люстру. Официантка подходит ближе.

– Подожди, надо ж фирменное – гигант снимает с себя футболку, оголяя торс. Администратор и еще две официантки становятся в очередь. Это интереснее, чем в зоопарке. Слон так не умеет.

– Какие хорошенькие у меня фанатки – веселится Валя – Можешь потрогать – он прикладывает к гигантскому бицепсу руку Лизы. Девушка розовеет и прячет глаза.

Официант, не вовлеченный в представление, приносит бокал красного, и я делаю пару больших глотков. Совершенно ясно, что в этот раз интуиция свернула не туда.

Через семь минут номер с позированием заканчивается, Валя наконец-то надевает футболку и садится. Он счастлив. Задумываюсь, похоже ли это больше на нарциссическое или гистрионное расстройство личности. Склоняюсь ко второму.

В ожидании блюд делаю вид, что слушаю про победы, трофеи и поклонниц. Продумываю план отступления или, лучше, побега.

– Знаешь, я же своего рода психолог, – прерывает мои мысли боксер – вижу людей насквозь – поясняет он и откусывает кусок курицы, который принесла Лиза.

– Ты прям холодная королева, – прожевывая продолжает Валя – у которой внутри пожар. Тебе надо внимание, конфетки, подарочки, все такое. Любишь погорячее, да? – скорее утверждает, чем спрашивает он, осушая стакан молочного коктейля за два глотка.

– Я же вижу, как ты раздеваешь меня взглядом – у меня внутри намечается сейсмическая активность из злости. Стараюсь сосредоточиться на дыхании. Вдох на четыре счета, пауза на четыре счета, выдох на четыре счета и пауза на четыре счета.

– Тебе не хватило того, что ты увидела? – с ухмылкой говорит Валя и впивается зубами в очередной кусок – Ты получишь все на десерт – чавкает он и подмигивает.

Злость на десять баллов по шкале Рихтера. Сжимаю челюсть до скрипа. Отодвигаю стейк на середину стола.

– Я вегетарианка. На диете. Но у меня для тебя кое-что есть – замедленным движением достаю из сумки визитку. Большими золотыми буквами на черном фоне «ПСИХИАТР».

– Не имею права озвучивать тебе диагноз вне кабинета, но очень бы хотелось. И по поводу «погорячее» и «десерта». Попробую объяснить на твоём языке. Я, ты – НЕТ.

Валентин перестает жевать и, кажется, зависает, как виндоус 98. Надолго.

Достаю из кошелька три купюры по тысяче и оставляю рядом с нетронутым мясом. Спешу к выходу.

Может быть, я ничего не потеряла без свиданий за все эти годы?

Голова пульсирует адреналином. Два бокала красного на голодный желудок оказались не лучшим решением. Как и вечер в целом. Хочется скорее выбраться на улицу и подышать. С усилием тяну дверь на себя, но она не поддается. Повисаю на ручке, отклоняясь назад. Безрезультатно. И в момент, когда в сознании проносится мысль о том, что открывать нужно «от себя», кто-то резко дергает с той стороны. Не успеваю среагировать и по инерции вылетаю вперед. Теряю равновесие и, из-за ненавистной гравитации, валюсь на пол. Сумка выплевывает ключи, кошелек, помаду и визитки. Решаю сначала все собрать и только потом встать. Чувствую, как саднит правая коленка.

– Вы в порядке? – интересуются откуда-то сверху.

– Вообще в восторге. Вот решила от радости на полу полежать – саркастично бубню я, продолжая запихивать рассыпанное в сумку. Мужская рука подает несколько визиток.

– Амалия? – бархатный голос касается чего-то глубокого. На уровне сердца, на уровне души. И я точно знаю, чьи это руки и голос. Потому что его серые глаза и медовую кожу вижу во сне. Моя первая любовь. Мой криптонит.

Большая ладонь становится ближе, отчего страшно поднять взгляд. Может это кошмар? Отрыжка бессознательного. Поднимаюсь сама. И передо мной он.

– Это я, Ник. Коля Попула. Помнишь? 11 «Б». – с улыбкой высокий мулат разрывает последние жилы моего самообладания. Черты лица стали четче, скулы и подбородок окантован ухоженной бородой в пару сантиметров. Кепка, широкая куртка и штаны – все черное. Мычу что-то утвердительное.

– Ты психиатр? – Ник смотрит на одну из выпавших визиток и убирает ее в карман. – Я рад видеть тебя.

Пытаюсь улыбнуться, но не знаю, получается ли. Собираюсь сказать, что это взаимно, но за спиной двухметрового Коли показывается женщина, похожая на Ариану Грандэ, но с нотками Азии. Миниатюрная, утонченная, на высоких каблуках – моя противоположность. В солнечном сплетении начинает саднить сильнее, чем на коленке. Вместо «и я рада», снова мычу.

– Амалия, это Диана. Диана, это Амалия. Одноклассница. Не виделись лет десять – восторженнее необходимого объясняет он.

– Одиннадцать – зачем-то поправляю я. Девушка мило улыбается и касается Колиного предплечья.

– Прости, что так получилось – пиная дверь, говорит Ник. Мычу. Нужно признать провал. Приложение для знакомств, свидание и эта встреча – как большая шутка вселенной. Смеяться буду позже.

Все тот же популярный Ник Попула говорит мне что-то, а я чувствую себя низшей формой жизни, даже помня об истинной природе души. Так было одиннадцать лет назад и так сейчас. Внутри сжимается комок и к горлу подступают громкие, некрасивые рыдания.

Я. Хочу. Домой.

Ко входу подъезжает желтая тойота, мямлю почти членораздельное «пока». Ник спрашивает, нужна ли помощь, отрицательно сбегаю с лестницы. Одним движением запрыгиваю в салон машины и растекаюсь по креслу.

Шторы закрыты весь день. Лежу под одеялом, хотя уже полдень. Впервые за три года я удивила директора клиники больничным. Прекрасно знаю, что психика людей – сплетение физиологии и нитей души. Стресс выводит из строя именно материальную часть системы. А для восстановления нужны покой и время. Эти дни я смотрела добрые фильмы, снятые «старшими» душами. Такие фильмы остаются с тобой навсегда, как будто ты прожил их сам. Для меня это «Дом у Озера», «Город Ангелов», «Форест Гамп», еще совершенно обожаю «Планету Ка-пэкс», потому что там и психиатр, и пришелец, который возвращается в свой мир – и.д.е.а.л.ь.н.о. Сценарий, однозначно, писал кто-то из «наших». Тех, кто помнит свою природу, предостаточно, просто они не проявляются. Это не те, кто якобы “прозрел” и те м более не те, кто сошел с ума. Первые лгут, вторые – страдают. Механизмы шизофрении наукой почти не изучены, но наставник рассказывал о случаях, когда искра души совмещается с телом неправильно, возникает дисбаланс и, словно не прижившийся орган, сознание начинает расщепляться. А вот те, кто помнит о конкретной миссии, хотя бы на уровне бессознательного, более чем адекватные ребята. Илон Маск, я на сто процентов уверена, один из таких. Он продуманнее остальных – решил строить корабли, чтобы смотаться побыстрее.