Последний земной год и, если не успею найти любовь, миссия обнулится.

Смесь из злости, грусти и обиды накрывает волной и заставляет открыть глаза. Снова воплотиться? Начать сначала? Отбрасываю одеяло и хватаю халат. Босиком топаю к окну, чтобы открыть шторы и впустить немного света. Распахиваю гардины и морщусь от пейзажа за окном. Новосибирск по-прежнему идеален. Для черно-белых фильмов и ссылки.

Отфильтрованное осенними облаками солнце проникает в комнату. Ее вид смягчает ощущения от неприятных мыслей. Вот итальянское бархатное кресло, привезенное из Милана. На стене картина Фрейдуна Рассули «Путешествие домой». Испанская доска под ногами, четырехметровые потолки, сто двадцать квадратов моего идеального мира.

Горячие потоки воды помогают мыслить рациональнее. Итак, у меня год. Ни одного мужчины, которого бы я могла полюбить. Еще меньше тех, кто мог бы полюбить меня. Протираю запотевшее зеркало. С той стороны моргают зеленые глаза, в обрамлении бесцветных ресниц, между ними – крупный нос с веснушками, ниже – обычные губы. Все это на рыжеволосой голове. Нелепое человеческое тело. Слишком тяжелое, слишком материальное, с коротким сроком службы. После высших миров, эти 185 сантиметров плоти с разными отростками – как отечественный автопром. Непрактично.

Я с детства отличалась от других ростом и внешностью, но не переживала из-за этого. Слишком отчетливо помню другое воплощение, в котором туловище было покрыто скользкими щупальцами, которые росли прямо из головы. Которая одновременно являлась пищеварительной системой. Которая получала информацию через процесс переваривания. Я в прямом смысле думала жопой. Поэтому тело в отражении, кажущееся остальным людям нестандартным, для меня – подарок.

К сожалению, земляне ориентируются на заложенные местной эволюцией стандарты красоты. Моя внешность попадает в категорию «на любителя», по версии всех, кто не поленился мне об этом сообщить. И это усложняет поиск партнера.

Хотя, если честно, мне не интересна тема отношений. Как отчет, который надо сдать завтра, но только за полчаса до конца дедлайна, включается «экстренный протокол». Ощущаю этот вторник не как очередной день рождения, а как последний рубеж. Готовность, смешанная с усталостью, бурлит как гейзерная кофеварка на плите. Вздыхаю всем телом.

Земля с этой ее гравитацией, сменой сезонов и честными выборами – в моем черном списке. Застрять здесь еще на десятки лет? Тело передергивает ознобом и ложка летит на пол. Гравитация.

Душа приходит в низшие миры, чтобы познать материальность и отделенность. Это иллюзия, но даже я попадаюсь на нее, как будто сильнее погружаясь в игру.

Мой родной мир – крупнейший центр развития, объединяет 94 измерения и управляет ими. Мгновенная материализация, доступ к любым ресурсам, отсутствие времени. Объяснять устройство IC 1101 человеческими способами передачи информации, как рисовать ядерный двигатель мелком на асфальте.

Телефон, вибрируя, ползет по столу. На экране высвечивается имя контакта, и я делаю глубокий вдох, как перед прыжком в воду.

– Доброе утро. С днем рождения. – Обе фразы одинаковым тоном.

– Спасибо, мам – отвечаю, наливая кофе в термокружку.

– Ты хоть заедешь сегодня? Или, как всегда, работа важнее? – она мастерски выделяет ключевые для манипуляции слова.

– Я заеду, мама.

– Торт купи, будь добра. Только не шоколадный. И не тот, что в прошлый раз. Где ты вообще берешь такие?

– В магазине, мам.

– Дорого, а есть невозможно. Лучше сама испеку – без пауз доносится из трубки, пока я надеваю туфли.

– Хорошо, мама.

– А что ты без настроения? – звучит как утверждение.

– Все хорошо, собираюсь в клинику, – шумный вздох на том конце и затянувшееся молчание заставляет пожалеть. После упоминания работы всегда следует «притча» о том, как у тети Тамары сын – настоящим врачом стал, хирургом. А психов лечить – разве достойная профессия?

В этот раз лекции нет, видимо, в честь дня рождения. Нетерпеливо звеню связкой ключей.

– Ну тебе что, нечего матери сказать?

– Конечно есть, мам.

– Какая же ты эгоистка – проговаривает трубка, добавляя тяжелые вдохи.

– Да, мама – Выхожу, не дожидаясь окончания диалога. – Взять шампанского?

– Ой, да ничего не надо мне от тебя

– До вечера, мам – гудки.

Общаться эта женщина умеет только на языке критики и обесценивания. Она – сенсей манипуляции. Повышенный уровень сложности для прохождения опыта, как босс в видео игре. Только что бы она не сказала – мне «никак». Земля – не мой мир. И все, чего я хочу – вернуться домой, в IC 1101. А прямо сейчас – кофе.

Зеваю и убавляю температуру в салоне. Утренние пробки на работу – ад, как на картинах Босха. С чертями и пеклом. Поглаживаю руль. Белоснежный кожаный салон – мой остров эстетики на колесах. А зачем еще нужны деньги? Как просто на Земле создавать доход и как сложно отношения.

Вздыхаю, вспоминая вчерашний вечер с мамой. Каждая поездка к ней – испытание на прочность, голодные игры и Форт Боярд в одном. Самый сложный, самый невыносимый и самый близкий для меня человек на Земле. Женщина, давшая жизнь этому физическому телу. Стараюсь испытывать хотя бы благодарность.

Моя миссия завершена на 94%, из которых пять – любовь с мужчиной, а последний – связь с матерью. Не знаю, что из этого сложнее. У нее только один трек на повторе: «Амалия, пора замуж и детей. Амалия, с таким характером ты никому не нужна. Амалия, ты эгоистка и проживешь всю жизнь в одиночестве». Припев: «Никчемная дочь». Ни финансовая стабильность, ни профессиональные успехи ее не волнуют. Все хорошее во мне для этой женщины скрывается в тени патриархальных представлений. Как бы я не пыталась, этот 1% стоит на месте уже много лет. И пока неясно, «боссом» в конце уровня окажется любовь мужчины или любовь матери.

В моем кабинете светло и пахнет маслами. Лаванда, мята, цитрусовые – сейчас смешались и по очереди «выпрыгивают», как пестрые цветы из полевого букета. Ароматы – в моем чарте сразу после эстетики. Это то, что делает пребывание здесь почти выносимым.

Снимаю пальто и, как ритуал, подхожу к панорамному окну. Осенним пятном внизу раскинулся парк возле самого большого в России Оперного театра. В студенчестве я ходила на балет и оперу каждую неделю. Билеты на бельэтаж можно было купить в день спектакля и стоили они 200 рублей. Я училась смотреть и слушать открытым сердцем, чтобы тело звенело, как камертон. Чтобы до мурашек, до слез, до дрожи. Искусство, музыка, творчество – общение на уровне сердца. И занимает почетное третье место в моем рейтинге спасения от скуки земной жизни.

Четвертое место – книги. Хорошие книги, написанные душой, а не желанием славы и денег. В моем мире есть что-то похожее на чтение, только происходит это интенсивнее и быстрее. Скорость информации там выше скорости света. Но состояние от прочтения истории, послевкусие и легкая эйфория от мира, в который погружаешься – тоже есть. Через одно прикосновение можно узнать миллиарды историй целой цивилизации, и одни саги увлекательнее других.

Стук прерывает мои рассуждения. Дверь медленно открывает женщина лет 30. Из-за роста, а может манеры держаться, она выглядит, как скромная старшеклассница. Опрятное платье сидит по фигуре, в руках брендовая сумка прошлой коллекции.

– Добрый день! Можете присаживаться – улыбаюсь я и жестом показываю на черные кожаные кресла.

За час беседы выясняю, что Елену беспокоит бессонница, потеря аппетита и вялость. Это длится уже год, витамины, диеты и спорт не помогают. Депрессия. Многие обеспеченные клиенты вздрагивают на этом слове и стараются от него защититься. Но ни наличие денег, ни «прекрасный муж», ни «самые лучшие дети», не являются репеллентом от заболеваний. Психика человека – сложнейший механизм, который изучен меньше, чем космос. Уровень земного мира в целом – первоклашка на лекции «Энтропия вселенной».