— Есть надеюсь на ваше снисхождение. Если желаете, в качестве благодарности я есть могу превратиться в Рафталию и сказать любые слова, какие вы захотите. Рафу-ун, — Тень добавила паршивую имитацию речи Раф-тян в конце.

— Тебе правда хочется умереть сразу после спасения? — спросил я.

Почему-то у Тени дурацкое чувство юмора. Это у неё что, за шутку считается?!

— Как бы там ни было… Ясно, что впереди нас ждут крайне неприятные события.

Мысленно обливаясь холодным потом, я подлатал Тень и рафообразных своими заклинаниями. После этого мы решили встретиться с Мамору и обсудить дальнейшие шаги.

К моему искреннему раздражению, похоже, что поездка в святую землю откладывается на потом.

Мамору со своими товарищами, уже проведавший о шумихе, пришёл в нашу деревню. Мы собрались в столовой, и я рассказал ему о случившемся. Когда Мамору узнал об угрозе со стороны Пьенсы, в помещении воцарилась мрачная атмосфера.

— Оружие, раны от которого может лечить только Наофуми… — пробормотал Мамору, складывая руки на груди. — Возможно, всё не так плохо, ведь мы хотя бы нашли, чем ответить.

— Что-то подсказывает, что этой силой нельзя пользоваться слишком часто. В основном из-за кошмарного расхода Маны, — возразил я.

Эти заклинания настолько прожорливые, что я теряю сознание. К тому же они медленно читаются.

— Как они вообще добились такого эффекта? Это какие-то чары или особенности материала? Или, возможно… — Рен уже пытался раскрыть секрет вражеского оружия словно заправский кузнец.

В будущем мы не видели ничего подобного. И более того, это настолько необычный эффект, что даже Хорун не смогла придумать ему схему лечения.

— Возможно, я смогу подобрать другую терапию, если мне принесут образец оружия или хотя бы нескольких пациентов для опытов. Правда, есть важный нюанс, я не гарантирую, что подопытные выживут.

Медицина — она вообще строится на множестве экспериментов и жертв. Даже Хорун не сможет придумать лечение без человеческих потерь — вот насколько коварное оружие добыли наши враги.

— Это… оружие, оставляющее незаживающие раны, будто пришло прямиком из мифов, — пробормотал Мамору.

Я тоже так подумал. Похоже, это крайне распространённые мифы.

— Так и есть. В легендах моего мира такое оружие тоже встречается.

Из самых известных — Фрегарах и Гае Булг из кельтских мифов. Думаю, что арпа из древнегреческой мифологии сюда тоже подходит.

Мы сейчас находимся в параллельном мире со множеством игровых элементов. Я не удивлюсь, если здесь есть оружие, вдохновлённое мифами.

И, возможно, наши сложности с лечением обусловлены тем, что использование такого оружия трудно назвать нечестным.

Помеха лечению — достаточно простой и понятный проклинающий эффект, но над ним явно поработали, чтобы сделать настолько зловещим и коварным. Такое чувство, будто этому проклятию отключили восприимчивость к тем методам развеивания, которые должны у него существовать.

— Не исключаю, что подобное оружие могло найтись в каких-нибудь развалинах, — напомнил Мамору о том, что в этой эпохе, в отличие от наших, существует и другое могущественное оружие, помимо Священного и Кланового.

Хотя в руинах Филориалов нашего мира Рен тоже отыскал какой-то меч. Как его, Ашкелон? Это знаменитый меч для убийства драконов, и я не удивлюсь, если он сохранился с древних времёни. Хотя с другой стороны, это могла быть работа одного из Героев.

— Но мне кажется, это оружие… появилось подозрительно вовремя, — закончил мысль Мамору.

Вполне возможно, этот козырь был у них и раньше. Однако почему его пустили в ход именно сейчас? У них настолько отчаянное положение, что пришлось идти на крайние меры? Нет, совпадение настолько неестественное, что здесь это не оправдание.

— Мелти, Тень ничего не говорила?

— Нет… По её словам, враги вдруг напали и пустили в дело это оружие.

— Кажется, разумнее всего предположить, что за этим стоят какие-то другие люди, а Пьенса просто пользуется положением.

— Скорее всего, — согласилась Мелти. — И что ты предлагаешь? Думаешь, встречное нападение здесь поможет?

Я молча посмотрел на Наталию — как-никак, сила арбитра сейчас у неё.

— Действительно, творятся странные дела, однако рассуждать о нападении на Пьенсу преждевременно. Если враги не используют Геройское Оружие, то я не могу поддержать вас в применении Героев для ответа.

Похоже, она решила ответить исключительно как арбитр. Наталия по-прежнему верит, что силу Героев ни в коем случае нельзя использовать для развязывания конфликтов.

— Что касается тех, кто не относится к Героям — они вольны участвовать в войнах. Это касается как Пьенсы, так и Шильтрана.

— То есть ты сделаешь исключение только в том случае, если Герой Лука Пьенсы стоит за этим вторжением и имеет к нему отношение? — уточнил я, и Наталия молча кивнула.

Она совсем не против вражеского вторжения, если оно стало возможным исключительно благодаря развитию технологий, а не опоре на силу Героев. Эта позиция меня раздражает.

— Мы доказали свою ценность для мира победой над источником волн. Это же какую наглость надо иметь, чтобы на нас нападать? Разве это не угроза для мира? — возмутился я.

— Скорее всего, с точки зрения Пьенсы угроза для мира — это, наоборот, мы. Точнее, для того мироустройства, в которое они верят, — парировал Мамору.

По его словам выходит, что наши враги исповедуют пьенсоцентричность. В их понимании мирования гармония строится вокруг Пьенсы, которая управляет окружающим миром по своему усмотрению.

Их можно понять, ведь раньше эта философия работала. Они находили оправдания для того, чтобы подавлять остальные страны своим могуществом. Однако сейчас, после нашего появления, всё резко изменилось, и теперь мировые события выходят из-под контроля Пьенсы.

Из-за этого они, по-видимому, плюнули на поиски оправданий? Иначе с какой стати враги затеяли полномасштабное вторжение и пустили в ход оружие, оставляющее незаживающие раны?

— Видимо, так и есть, — поддержала Мелти Мамору и развила тему: — Они нападают на остальные страны с криками о том, что Шильтран прятал ото всех огромную силу, достаточную для противостояния волнам.

Видимо, это часть гнилой человеческой природы — беспокоиться о личной выгоде больше, чем о каких-то там волнах бедствия. В Мелромарке будущего такой подход тоже процветал.

Похоже, что в каждой эпохе можно найти страну, управляемую безнадёжными подонками. И я очень рад, что Пьенса рано или поздно исчезла. Но хотя это естественно, что злодеи получили по заслугам… к моему огромному сожалению, корни того же самого зла вновь проросли в Мелромарке.

Значит ли это, что в Пьенсе можно найти предков Мелти?

— Ладно… Давайте я скажу то, что вы все уже подумали. Возможно ли, что Пьенсу тайно поддерживает самопровозглашённый бог? — спросила Мелти и посмотрела на меня и Наталию.

— Вполне возможно, — согласилась арбитр. — Однако у вас нет веских доказательств.

— Хм… Нам будет трудно оправдать даже наблюдение, — поделился своими мыслями Аквадракон. Затем посмотрел на меня и предупредил: — Твоя ярость увеличилась. Держи её под контролем.

Я что, кажусь таким раздражённым? Вроде ненависть к миру не излучаю, настроение у меня тоже неплохое.

Ладно, вернёмся к делу. Действительно, наши враги из тех, которые после случившегося решат напасть исподтишка. Момент для появления подозрительного оружия выбран настолько удачно, что я даже не сомневаюсь, кто за этим стоит. Но в то же время я уверен, что если мы попытаемся оправдать этим вторжение, то враги будут всё отрицать.

И что самое главное — даже разрушение Пьенсы ничего не изменит, так как самопровозглашённые боги дадут силу какой-нибудь другой стране.

Что нам нужно, так это выкурить и замочить тех подонков, которые управляют Пьенсой словно кукловоды.

План, конечно, простой, но никаких конкретных соображений по претворению его в жизнь пока нет. С какой бы стороны подойти к этой задаче?