— Иди лучше, одень своего парня, а то вообще попутала. Мало того водит парней, так ещё они голышом разгуливают по дому. Ты здесь не одна!

— Кто бы говорил! — перекривилось лицо сестры от злобы.

Спешит вверх по лестнице, убивая взглядом.

Как только исчезает из моей видимости, бегу к шкафу за чистым полотенцем. Достаю самое большое и не решаюсь постучать в дверь. Стою как идиотка под дверью, слушаю шум воды. Подскакиваю, когда наступает тишина. И пока не передумала, стучу.

— Полотенце принесла... — голос дрогнул стыдливо.

Как теперь в глаза смотреть, такое представление закатили. Он сразу же открывает.

— Дверь не закрыта, — пошло ухмыляется. — Надеялся присоединишься.

Только об этом и думала, стыдно за вопли Соньки, а он всё о своём. Протягиваю причину прихода, не зная куда деть глаза. Хватает меня за руку и затаскивает внутрь, захлопнув дверь. Халат тут же намокает от его мокрого тела.

— Поможешь? — целует губы, впиваясь как голодный.

— Не надо... — уворачиваюсь.

— Дин, что с тобой? — серьёзно смотрит на меня, оставив попытки целовать, из рук не выпускает.

— Ничего, — виновато опускаю глаза. — Там сестра.

— И что? Думаю ей сейчас не до тебя.

— Не могу так.

Вздыхает, забирает из моих рук полотенце и начинает вытираться.

— А кто на кого там пялился? — спрашивает, как бы между прочим.

— Ни на кого я не пялилась, — смотрю в страхе, краснею. Идиотка!

Замечаю как прячет улыбку. А мне вот не до шуток!

Неделя пролетает относительно тихо, дом, работа, Заруцкий. Сонька читает морали каждый день, при любом удобном случае пытается доказать, что он мне не нужен и я ему тем более. Только почему тогда мы вместе? Тянемся, скучаем, страдаем, наслаждаемся обществом. Перед глаза возникает образ сестры с приподнятой бровью и ухмылкой на губах. Я тянусь, я скучаю и страдаю, поправляюсь. За него сказать не могу.

С той ночи у меня, больше не поднимали тему не состоявшегося расставания, всё вернулось на свои места и мне снова его мало, чудовищно, ничтожно не хватает. Не хочу так, противлюсь возвращаться к исходной. Но это всего лишь мои желания. Ушли пылкие признания, Заруцкий молчит и я молчу, только смотрит по-другому, не так, как прежде. В отличии от меня, так же с обожанием. Подвиги закончились вместе со всем остальным и я снова сама еду на работу, скинув за завтраком сообщение. "Доброе утро. Скучаю." Ответа, соответственно, раньше одиннадцати не получу.

На улице дождь, уже который день, в душе аналогично. Мы часто грезим чтобы жизнь вернулась на круги своя, стоит вытащить из зоны комфорта, вот и моя прежняя на законном месте. Всё как обычно привычно, а я другая, знаю теперь, есть иное измерение. Осознание гложит внутри, снова хочется расставить точки, доказать себе, что ему не всё равно, доказать, что любит, доказать, что боится потерять, но я молчу, боясь ломать то хрупкое, что есть сейчас. Боюсь рисковать тем малым, что имею на данный момент.

Сижу за рабочим столом и схожу с ума. За часы трудового времени издёргалась, так и не ответил на сообщение, ни одного звонка. Беспокойство растёт, снежным комом набирает обороты, разрывая меня изнутри, забрызгав слепящей кровью разум. Страх... Самый большой страх всегда со мной, глупо думала ушёл, исчез, испарился, растаял, но он никуда не делся и никуда не денется, пока я люблю Заруцкого, а любить буду всегда... Страх потерять. Страх не видеть глаз, не слышать голоса, не касаться губ, страх забыть запах. Как я без него, как буду дышать, спать, есть... Как буду жить...

К вечеру разбита основательно, навязчивые мысли выпили силы. Раздавлена переживаниями. Вместе с девчонками вышла из бизнес-центра, поддалась уговорам, посидеть в кафе пару часиков. Дождь кончился, оставив после себя сырой холод, который пробирался под пальто, пробегая мурашками по спине. Проехали одну остановку на троллейбусе, осталось перейти дорогу до заветного тепла. На той стороне что-то произошло, обочина и две полосы заставлены спец машинами: полиция, скорая помощь. По телу пробежала новая порция озноба, я кажется леденею на глазах. В нос ударил запах, заставляя поморщиться. Не успела распознать, Галя подхватила под локоть и поволокла через пешеходный переход. Во все глаза пыталась хоть что-то рассмотреть, передвигаясь на деревянных ногах. Толком ничего не увидели, только зевак стену. Сердце дрогнуло и понеслось, кинуло в озноб.

— Да что же там случилось, сбили наверное кого-то... — прокомментировала вслух Галя, вытягивая шею.

Аритмия, вот что у меня в данный момент, внутренности скрутило, словно неведомая сила решила вывернуть наизнанку. Гул в ушах, глаза невозможно оторвать от чёрных осколков раскиданных по асфальту. Страх, страдания, паника, отчаянье, всё сплелось, перемешиваясь и затаскивая меня в воронку ужаса. Рывок и я в помещении, обдало теплом, аж перед глазами поплыло, вдохнула через рот. Звук сирены, словно скрежет по металлу резанул по нервам. От запаха накатывали волны. Только сели за столик, к нам подошла девушка официант.

— А что там случилось? — сразу же накинулась Галя, прервав приветствие.

Я потихонечку задышала, что это за наплывы.

— Два мотоциклиста столкнулись... — девушка поморщилась.

— Какой ужас! — воскликнула Оля.

— Да, не то слово! Неслись на такой скорости, что когда столкнулись... куски мотоциклов и части тела разлетелись в разные стороны. Один получается сразу погиб, другой был ещё жив, когда скорая забирала, но говорят либо не выживет, либо... Там такие травмы, страшно подумать, — официантку передёрнуло, будто она сама лично видела, может так оно и было. — Тело погибшего собирают до сих пор...

Мы все трое уставились на побледневшую рассказчицу, она еле заметно выдохнула, сглотнула и извинившись убежала. Меня накрыло новым приступом тошноты. Медленнее дышать, иначе прямо сейчас... Руки мелко затряслись, ртом хватаю воздух, а в нём словно нет кислорода. Перед глазами стоит лицо Даниэля, полуулыбка на красивых губах. Плохо соображая, что делаю, рванула вон в чём есть. На улице делая жадные вдохи сделала только хуже, как и в кафе невыносимо воняет трупачиной. Запах разложения, гниения когда то живых тканей. На лбу выступила испарина, выворачивало внутри, круша и ломая рёбра. Ладонями зажимаю солнечное сплетение, не в моготу больше, рвано дышу. Лучше бы вырвало. Кожа казалось покрылась инеем, занемевшая от холода, озноб сотрясает тело, и жуткий запах крови ударяет в нос. Вокруг всё буквально пропитано ей. Пялюсь на огороженное лентой место трагедии, зевак видимо разогнали. Смотрю на снующих людей как заворожённая, глаза находят останки мотоциклов. Ярко красные осколки, будто светятся в темноте и чёрные сливаются с мокрым покрытием дороги. Сердце пропустило болезненный удар, сжавшись в комочек, чёрный шлем валялся у бордюра, совсем близко ко мне. Таких по городу миллион... Мужчина в форме, недалеко стоящий, что-то говорил мне, но я оглушённая не слышала слов, кровь стучала в ушах. Узнавала... Я узнавала шлем... Не может быть... Не может...

Чьи-то руки трясли за плечи, с трудом оторвала глаза, перед моим лицом взволнованная Галя.

— Дина! Дина! — кричит.

Поймав мой взгляд, тряхнула ещё раз сильнее.

— Тебе плохо?!

Ответить не могу. Обнимаю себя озябшими руками, воздух ледяной жжёт, в тонком платье, словно голая. На ресницах остатки слёз. Галя силком затаскивает в помещение, усаживает и всовывает горячую чашку. Пальцы так так дрожат, что кофе проливается на стол, ставлю со звоном, нет сил держать.

— Такая бледная. Что с тобой? — озабоченно склоняется ко мне Оля. — Ну ты нас и перепугала.

Рассматриваю её лицо, так будто вижу впервые. Не может быть... Ощущение, что кусок души вырвали, внутри творится страшное, ощущаю ужасное... Я все ещё помню его холодный запах, необыкновенный голос.

Телефон выводит из ступора, очнувшись, дрожащими пальцами достаю из сумки. Заруцкий. Сбрасываю вызов и в шоке смотрю на потухший дисплей. Что я сделала? По телу, лицу бегут мурашки, заставляя ёжиться. Голова слегка кружится, смесь этих запахов не даёт нормально дышать. Атмосфера заведение словно пропитана кладбищенским смрадом, а с улицы доносится шлейф крови. Готова завизжать в голос, дрожу, паника правит разумом.