Для отца в 60-е годы второй значительной ролью в театре после Боксера в пьесе Назыма Хикмета «Дамоклов меч» стал именно Тёркин. Но это уже была инсценировка второй поэмы Твардовского «Тёркин на том свете». Отец писал об этой работе: «Особенно дорога для меня эта роль воплощением солдатского оптимизма, верой в победу, глубокой ответственностью за судьбу страны».

С поэмой «Василий Тёркин» папа познакомился еще в годы войны, и, конечно, для солдата появление такого героя было событием. Разумеется, в то время отец не мог и предположить, что через много лет выйдет на сцену в образе Василия Тёркина, хотя и в другом произведении. Продолжение «Тёркина» было написано в годы хрущевской «оттепели» и вызвало много противоречивых мнений, так же, как и спектакль. Некоторые критики обвиняли Твардовского в том, что он как бы «демобилизовал» прославленного воина из нашей действительности. А спектакль Театра сатиры и, естественно, постановщика Плучека упрекали в том, что «действительно смысловые, идейные акценты в спектакле, по сравнению с поэмой, сползли в сторону пессимистического испуга перед злом» (Даль Орлов).

Про папу же критики писали: «А. Папанов, большой талант которого проявился в этой роли, пропускает, в соответствии с общим замыслом спектакля, в характере героя интонации активные, саркастические и гневные. И если в сказке Тёркин не принял “того света”, высмеял его – и тем победил, то в спектакле он отступил» (Юрий Рыбаков).

Александр Трифонович Твардовский в статье, напечатанной в «Литературной газете» от 30 июля 1966 года, отвечает: «Нет, я не разделяю этих оценок спектакля и не принимаю противостояния его поэме. Более того, я вправе думать, что похвалы, отнесенные теперь к поэме, будто бы много потерявшей в сценическом воплощении, вызваны и подсказаны именно самим спектаклем, который помог, может быть, впервые “прочесть” ее по-настоящему даже людям, ранее предубежденным». Далее Твардовский отмечает талантливый режиссерский замысел и великолепную игру основных исполнителей. Этот спектакль, к сожалению, недолго продержался в репертуаре Театра сатиры.

Лично с Твардовским отец познакомился на репетициях «Тёркина», на которых поэт иногда присутствовал и даже делал свои замечания. Не могу сказать, что это было близкое знакомство, но, тем не менее, я думаю, что это стало счастливой встречей для актера Папанова. Присутствие автора на репетициях давало дополнительный стимул артистам к перевоплощению. Плучек вспоминал, как Папанов репетировал: «Он импровизировал бесконечно и незабываемо. Удивлял обликом бойца в валенках, с фанерным сундучком, настолько естественным в каждом своем проявлении, что группа режиссеров из разных театров сошлась на мнении: “Тёркин у Папанова, как Лев Толстой: богатая натура и правдив так, что иголку некуда просунуть”. Как он приходил к такому Тёркину? Была там такая сцена: во время допроса “на том свете” у героя в кармане обнаруживалась некая фотография. Его спрашивают: чья? Он отвечает: “Так… одной знакомой”. В паузе – целая биография дорогого человека, судьба любимой женщины, обреченной на разлуку с ним, возможно, ушедшей из жизни. Где актер обнаружил такой “манок” чувства, которое так поразительно прорвалось и потрясло всех нас? Где-то там, в тайниках лично пережитого. Такие мгновения на репетиции – свидетельства подлинного таланта. Жаль, что их не всегда видят зрители, что они чаще всего остаются дорогой тайной театра, восхищенных коллег».

Случилось так, что во время репетиций «Тёркина на том свете» Твардовский попал в больницу. Понятно, что Плучек с Папановым навещали его. Тяжело больной Александр Трифонович назвал «самым счастливым днем в своей жизни», когда Папанов и Плучек навестили его в больнице, устроив у его постели импровизированный концерт из шуток и анекдотов. Когда вышел спектакль, было отмечено, что Тёркин и Папанов – одной, народной «закваски». Оба прошли войну, и оба наделены большим чувством юмора. Короче, это была «его роль». А самый дорогой для Папанова зрительский отклик – это отклик автора поэмы как зрителя, отклик самого Александра Трифоновича Твардовского. После спектакля он зашел за кулисы, поблагодарил актера и крепко пожал ему руку. В одной из статей в «Литературной газете» Твардовский написал: «И, пользуясь случаем, я хочу выразить мою самую глубочайшую признательность коллективу Театра сатиры и всем зрителям спектакля “Тёркин на том свете”».

Этот прекрасный стихотворный тост Симонов посвятил моему отцу в честь награждения актера почетным званием «Народный артист РСФСР» (хочу напомнить, что оно следовало за званием «Заслуженный артист РСФСР», но самым высоким было – «Народный артист СССР»). Тост был написан на титульном листе вышедшей в то время книги стихов Симонова, которая называлась «Тридцать шестой – семьдесят первый. Стихотворения и поэмы» и вышла в свет в издательстве «Художественная литература» в 1972 году. К книге было приложено письмо:

Милый Анатолий Дмитриевич!

Не снес перемены климата и уложен на несколько дней в постель. Очень огорчен этим, потому что очень хотел поздравить Вас, давно уже народного и всероссийски, и всесоюзно – артиста – с этим самым прекрасным и добрым званием.

Я Вас очень люблю. Все остальное – на первой странице книжки в форме стихотворного тоста.

Познакомился папа с писателем во время съемок фильма «Живые и мертвые». Надо заметить, что Константин Михайлович поддержал режиссера Столпера в выборе актера Папанова на роль генерала Серпилина, несмотря на то, что Папанов был более известен как комедийно-гротесковый актер, хотя и сыграл в театре несколько драматических ролей. Как я уже писала, отец любил говорить, что утвердили его на эту роль из-за похожей внешности, описанной в романе. Симонов написал, что у Серпилина было «лошадиное лицо».

Отец любил произведения Константина Михайловича: «Его стихи мы читали перед боем, их вспоминал я и в госпитале. Простые и лирические, они помогали в трудную минуту. А когда кончилась война, я решил стать актером, в театральном институте на вступительных экзаменах читал симоновского “Сына артиллериста”». Его поэзия была частью жизни этого поколения, стихи военного периода читали и переписывали, заучивали наизусть. Они сопровождали солдат на фронте и поднимали их боевой дух. Сам Симонов знал войну изнутри. Будучи военным корреспондентом газеты «Красная звезда», он находился на передовой. Военная тема выстрадана писателем и отсюда правдивость и узнаваемость образов генерала Серпилина и других героев романа и фильма «Живые и мертвые».

Папа рассказывал, что Константин Михайлович часто приезжал на съемочную площадку, делал свои замечания и следил за тем, чтобы на экран не попала никакая ложь – ни новенькие подогнанные гимнастерки и шинели, ни чистые лакированные сапоги, ни свежие розовощекие лица солдат. Симонов вместе со Столпером тщательно отсматривал отснятый материал и замечал всякую неправду, попавшую в кадр. Очень важно было то, что и папа знал войну не понаслышке. Он как-то сказал: «Я думаю, что делать фильмы о войне должен тот, кто ее видел, приукрашивать войну нельзя». Симонов писал: «Я смотрел картину с ощущением, что актеры, играющие ее героев, конечно, когда-то сами прошли войну, сами своими глазами ее видели, иначе бы они так ее не сыграли. Об одном из них – Анатолии Папанове – я знал, что так оно и было, что он воевал и был ранен. О других не знаю, так это или не так, но все равно для меня война прошла через их души и заново потрясла меня далекими воспоминаниями».