— Тогда почему прикасаешься ко мне сейчас?

Я таю так быстро, что уверена, мои кости растворяются при соприкосновении с ним.

И ответ на его вопрос заключается в том, что я не могу удержаться.

Наши взгляды встречаются, как будто он видит наглую ложь, которую я пытаюсь произнести, вместо правды в моем сердце.

Стол из нержавеющей стали, окна и даже стены словно сдвигаются, как будто мир перестраивается, когда правда оказывается на поверхности.

Ни один из нас не отводит взгляда, как будто мы оба видим, что она быстро приближается.

Двойные распашные двери резко распахиваются, и мы отрываемся друг от друга. Мои щеки пылают. На лице Джио та же загадочная улыбка, которая была у него, когда я пришла.

Нико качает головой, как полагаю, с досадой, отвращением или разочарованием. Я не уверена.

Поджав хвосты, Джио возвращается к научному проекту, а я иду к автомату со льдом, чтобы засунуть туда голову.

Шучу. Вместо этого я помогаю покупателям в последний момент оформить заказ на рождественский пирог. До праздника осталось всего несколько дней, и мы завалены работой.

Только после закрытия и уборки мы с Джио снова остаемся наедине.

— Есть прогресс по твоему проекту? — спрашиваю я, стараясь, чтобы это прозвучало не как любопытство, а как вопрос, заданный вскользь.

— Выглядит многообещающе, — отвечает он, вытирая форму для пирога.

Даже выполняя простые задания, Джио харизматичен и мил. Почему моя жизнь так жестока? Я потеряла квартиру, работу и парня, который, как я думала, станет моим женихом. Теперь я здесь, влюблена в мужчину, который не может быть моим… и от которого не могу держаться подальше.

Может быть, мне нужно найти причины, чтобы не любить его?

Пока меняю скатерти, я спрашиваю:

— Джованни, ты любишь сыр?

Он усмехается.

— Это все равно, что спросить меня, итальянец ли я. Разве это не должно быть очевидно?

Прикусываю губу, пытаясь придумать что-нибудь еще, что помогло бы отвадить меня от него.

— Почему спрашиваешь?

— О, тот парень…

— С которым ты раньше встречалась?

— Да. Он не любил сыр.

— Аллергия? Непереносимость? Проблемы с желудком?

— Нет, он просто его не любил.

— Преступник. Чудовище, правда. Рад, что вы расстались. — Джио даже не пытается скрыть свою самодовольную улыбку.

— Его обаяние было преступным… — Как у кое-кого еще из моих знакомых.

— Люди говорят, что я обаятельный. — Я не могу понять, говорит он с гордостью или с отвращением.

— И симпатичный. — Мои щеки вспыхивают. Забудьте о генераторе льда. — Я собираюсь нырнуть в сугроб. Сейчас вернусь.

Джио хватает меня за запястье, чтобы остановить. Сначала он держит меня крепко, потом большим пальцем начинает нежно потирать кожу моей руки. Взгляд его ярко-голубых глаз перемещается с моих глаз на губы, и тайная улыбка возвращается.

В этот момент из кухни появляется Нико, снова прерывая нас. Он оглядывает нас и снова качает головой.

— Бруно хочет, чтобы ты заполнила эти три бланка, Джой. Он зол на Томми за то, что тот не сказал ему, что мы тебя наняли, так что, если ты не возражаешь сделать это перед уходом, было бы здорово. Когда закончишь, можешь засунуть их под дверь наверху. Спасибо.

— Без проблем. — Мой желудок урчит.

— Если голодна, у нас есть остатки, — говорит Нико, заходя на кухню.

— У меня есть кое-что получше. Давай, приступай к заполнению форм. Я сейчас приду. — Джио жестом показывает на ближайший стол.

Я заполняю типичную налоговую декларацию при приеме на работу, когда комнату наполняет пикантный аромат. Чувствую чеснок, орегано, базилик и маринару. Мой желудок сжимается от голода. Надеюсь, в мамином доме найдется, чем перекусить.

Свет в магазине тускнеет, и я смотрю на бланк, который нужно подписать и поставить дату.

Вдруг появляется Джио, держа в одной руке сковороду с пиццей, а в другой — пару тарелок.

— Ваш заказ готов. — Он ставит все на стол и зажигает три свечи на столе.

— Я ничего не заказывала. Помнишь, мне нельзя…

— Специально приготовленная пицца на безглютеновой основе с артишоками. — Он гордо ухмыляется.

Я медленно моргаю, глядя на пиццу в центре стола.

— Ты приготовил мне безглютеновую пиццу?

— С первой попытки. Ну, вернее с третьей. Я сделал несколько попыток, прежде чем добился правильного баланса между упругим тестом и хрустящей корочкой. И еще, не волнуйся, я готовил его на специально отведенной поверхности и в духовке, которой Мерили никогда не пользуется. Она не дровяная, но если тебе понравится, мы можем поработать над этим.

— Джио… — начинаю я, внезапно не находя слов от того, насколько это заботливо, но также и потому, что у меня слюнки текут при мысли о том, что снова смогу есть пиццу.

— Давай, попробуй. — Он опускается на стул напротив меня.

Наши колени соприкасаются под столом, отчего у меня желудок сжимается — и не потому, что я умираю с голоду.

— Тебе не нужно было проходить через все эти трудности.

— Это было несложно. — Он кладет по куску на мою тарелку и на свою. — Будем надеяться, что это съедобно.

Я впиваюсь зубами в кусок пиццы, жую и решаю, что это потрясающе. Затем мой взгляд переключается на Джио.

— Где ты был всю мою жизнь?

У Джио перехватывает горло, потом он прочищает его.

— Тебе нравится?

В ответ я вскакиваю со стула и обнимаю его.

Время замедляется, когда парень обхватывает меня руками, прижимая к своей твердой груди. Потом я понимаю, что натворила, и пытаюсь освободиться, но он не спешит отпускать меня. Как будто вместо того чтобы испугаться моей демонстрации энтузиазма и привязанности из-за куска пиццы, Джио приветствует и даже хочет продлить объятия.

По крайней мере, я так себе говорю.

Потом встречаюсь с его ярко-голубыми глазами и на мгновение теряюсь. Меня манит то, что могло бы быть, если бы я была выше, красивее, и больше в его вкусе.

В третий раз за сегодняшний день появляется Нико, начинает что-то говорить, затем замолкает.

— Не бери в голову. Я знал, что это произойдет.

Мы отстраняемся друг от друга.

Я разглаживаю рубашку.

— Что? Что ты знал, что произойдет?

Джио прикладывает ладонь ко рту и кричит:

— Ничего не происходит. Ты не видел ничего такого, о чем нужно было бы сообщить Фрэнки или Томми.

Мы обмениваемся взглядами, которые усиливают момент.

Нико ворчит и исчезает на кухне.

Затем мы оба начинаем смеяться, как будто у нас есть общий секрет и мы вместе попадем в неприятности. И не останавливаемся, пока у меня не начинают болеть бока.

— Спасибо за это, — говорю я, переводя дыхание и садясь обратно, потому что не собираюсь позволить пицце остыть.

Веки Джио тяжелеют, затем он смахивает крошку с моей щеки, которая мгновенно вспыхивает.

— Невозможность есть глютен — это нечто непостижимое, как по мне.

Но я слышу, что настоящая проблема — это невозможность поцеловать друг друга прямо сейчас. Отбросив эту мысль, я спрашиваю:

— Как тебе удалось сделать такую идеальную безглютеновую основу?

Он вздыхает и улыбается.

— Я провел некоторые исследования и разработки.

— Для меня?

В ответ он улыбается застенчивой улыбкой — совсем другое выражение лица, чем у обычного Джованни Косты. Затем откусив кусочек, говорит:

— Неплохо. Не то же самое, что настоящее. Но близко. Такими темпами я могу стать полупрофессиональным пиццамейкером. Хотя за это звание мне придется побороться с Томми.

— Этот корж на вкус просто потрясающий. Совсем не похоже на то, что я пробовала в разных пиццериях. Это восхитительно. Спасибо.

Джио откидывается на спинку стула и заводит руку мне за спину, пока я заполняю вторую форму. Не могу игнорировать его присутствие. Это восхитительно отвлекает.