– Какие мы гордые, – пробурчал он себе под нос. Матвей был осведомлен, что за отчет она даже не бралась, а сделать его за день просто не реально. Веру, как ни странно, эта встряска привела в чувство. Она отчетливо понимала, что этот чертов отчет – сдаст, но работать с ним она не сможет.

Матвей был растерян, когда к концу рабочего дня на его столе лежал Верочкин отчет и её заявление об уходе.

Вера пребывала в каком-то оцепенении. Она не понимала, где она, что с ней происходит. Ужасно хотелось спать. Ей с трудом удалось сосредоточиться на звуке, назойливом и раздражающем. В дверь звонили. Не буду открывать, не хочу, меня нет. В дверь начали тарабанить. Вера заставила себя встать. В дверях стояли Ира, Машка и Катя.

– Ой, девчонки…– у Веры началась истерика.

Девчонки были в растерянности. Такой Веру они видели впервые. Они не знали, что делать, за что хвататься. От страха Машка ударила Веру по щеке. И это помогло.

– Маш, ты чего? – взгляд у Веры стал осмысленный.

– А ты чего, дура! Разве можно нас так пугать. Вон Ирка родит сейчас. Что с тобой, какая муха тебя укусила.

– Большая, умная, красивая, самая замечательная муха на свете, – глаза у Веры стали огромные и влажные.

– Сволочь она, – вздохнула Ира, хватаясь за поясницу.

– Кто? – в два голоса спросили девочки.

– Да эта твоя, красивая и умная. Как хоть звать её, ты можешь сказать?

– Матвей, – Вера опустила глаза.

– Ой, вы подумайте только. Бабе за тридцать, а она влюбиться вздумала. Откуда он взялся на нашу голову. Жили, понимаешь, себе спокойно и нате, ешьте меня. Где ты откопала его?

Понимаете, девочки, так все запутанно…. И Вера поведала свою историю. Пока девочки, раскрыв рот, слушали исповедь Веры, на столе появился горячий кофе, любимые Иркины «хрунтики».

– Так, так, вот с этого места подробней. Я так понимаю, эта сволочь выжила тебя с работы, а ты переполнена какими-то там чувствами? – Ира нервно поглощала свое любимое лакомство.

– Заметь, я сама ушла, – добавила Вера.

– Хрен редьки не слаще, – задумчиво произнесла Маша.

– Все-таки ты, Верка, скрытная. Столько молчать, – Катерина надула губы. А меня прорабатывали как последнюю.

– Да, кстати, ты на работу устроилась? – Вера решила перевести разговор на другое.

– Так, пришли пригласить тебя. В следующую субботу моя хозяйка, устраивает презентацию нового «Меню», – Катя закатила глаза.

– Что-то я туго понимаю. Давайте с самого начала. Какая хозяйка? Какое «Меню»?

– А тебе что? Шурочка ничего не рассказывала?

– Да у неё комиссия какая-то и у меня неделя нелегкая была, – виновато промямлила Вера.

– Это мы уже поняли, – в один голос сказали сестры.

– Короче, помнишь, напротив салона, где я работаю, есть кафе? – Маша сделала глоток горячего чая.

– Ну, да. Там, кажется, Оксанка, твоя одноклассница, работает.

– Бери круче, она его выкупила недавно. Так вот, приходит она в салон. Понятное дело, массаж, маникюр, педикюр и прочая дребедень. Разговорились, то да сё. А тут Катька со своими пирогами нарисовалась. Мы с ней как раз в отдел кадров собирались. У нас вакансия открылась. Ну так вот. Оксанка долго не ломалась. Увидела эту вкуснотень и растаяла. Говорит, что после салона чувствует себя на пару лет моложе и аппетит зверский просыпается. Ну я ей и ввернула. Что, дескать, поэтому кафе рядом с салоном купила?

А она:

– Купить купила, а назвать не знаю как.

Тут нашу Катерину и понесло.

– «Сладкий рай," – это будет классно. И много разных тортов, пирогов, мороженого.

– Ну, в общем, ни в какой отдел кадров мы не пошли, потому как Оксанка пригласила Катерину работать у неё.

– Это круто, я так за тебя рада, сестра, – Вера обняла Катю.

– Тем более это то, чем ты всегда хотела заниматься. Со временем, может, откроешь свое дело.

– Я не заглядываю так далеко, тут хоть бы субботу выстоять. Придешь?

– Ну, конечно. Времени у меня теперь дофигища.

– Ты это мне брось! Он что, подписал тебе это заявление? – спросила Ирина.

– Меня это уже не волнует.

– А меня волнует! Где этот твой дружочек – Игоречек! Почему ты должна за него отдуваться? – Ира судорожно начала набирать номер мобильного.

– Не надо, Ира, ведь дело совсем не в этом. Я просто не смогу находиться с ним рядом. Видеть, как бабы дохнут по нему. Сносить его пренебрежение. Не смогу, – глаза у Веры заблестели от слёз.

Девчонки оставались у Веры до тех пор, пока она окончательно не успокоилась. Не успели они закрыть за собой дверь, как зазвонил телефон.

– Мать, ты чё творишь, – с ходу набросился на Веру Игорь.

– Не поняла, – опешила Вера.

– Какого чёрта ты написала заявление? Могла же ты позвонить мне, я бы все уладил, объяснил.

– Никому ничего не надо объяснять. Это мое решение и ты тут совсем не при чем.

– Как это не при чем? Ты же из-за меня свой отчет задержала.

– Игорек, расслабься. Дело совсем не в этих чертовых отчетах. Я просто не смогу работать под его началом.

– Верунь, неужели все так серьезно?

– Более чем.

– Можешь меня убить, но я говорил с ним, и честно признался во всем.

– В чем ты признался? – похолодела Вера.

– Только в том, что ты выполнила мою работу. Так что с сегодняшнего дня ты находишься в отпуске, а в понедельник у тебя путевка в наш ведомственный санаторий.

– Я тебя не убью, я тебя четвертую.

– Поздно, мать, все оформлено и оплачено за счет фирмы.

– Негодяй.

– Ладно тебе, благодарить будешь потом. Да, кстати, Мотя интересовался нашим общим знакомым. Так я сказал ему, что он уехал в другой город за любимой женщиной.

– Как ты его назвал? – спросила Вера и только тут поняла, что речь идет о её переписке с Матвеем.

– Мотя. А что? Мы его давно так между собой называем.

– Да как-то не вяжется это с ним. А то, что не сдал меня, тебе зачтется.

Вера не знала, что и думать. Сердце разрывалось пополам. Её агонию продлили на неопределенный срок. Но мысль о том, что он все-таки не уволил её, грела душу. А его желание найти собеседника по переписке удивляло. Неужели ему так же, как и ей, не хватает этого. В подтверждение Вера обнаружила новое письмо.

– Дружище, откликнись. Неужели ты бросил якорь в тихой гавани?

– Не думал, что буду желать этого с такой силой.

– Ну, наконец-то, объявился. А я думал, что потерял единомышленника.

– Наверное, не судьба, – Вера вздохнула, набирая эти строки.

– Что так?

– Трудно в нашем возрасте менять привычки.

– Ну не скажи. Думаю, ради любимого человека можно и постараться.

– А если нет взаимности?

– Все в твоих руках, добивайся.

– Сомневаюсь, что это мне под силу. Всегда считал, что на подобные сильные чувства способны только молодые люди. Не думал, что прагматики способны влюбляться. Не знаю, что делать с этим, как бороться?

– В своем ли ты уме, братец? Кто с этим борется? Наслаждайся! Живи одним днём, завтрашний о тебе сам позаботится.

– А позаботится ли?

– Обязательно! Честно говоря, я надеялся найти жилетку, но вижу, что тебе самому не сладко.

– Да, я в тупике.

– Ты даже не подозреваешь, что из такого тупика когда-то меня вывел.

– Неужели?

– Серьёзно. Наши беседы по поводу «теплых и уютных» заставили меня взглянуть на земных, реальных женщин. По-моему, я встретил такую.

– Вот как? Поздравляю! – Веру передернуло. Это был удар ниже пояса.

– Повремени с поздравлениями. Это неприступная крепость, и не факт, что я решусь штурмовать её.

– Кто-то говорил мне про руки и про то, что надо добиваться, или я ошибаюсь?

– Все верно, только тут особый случай. Боюсь навредить, слишком уж мы гордые.

– Гордость не порок, а достоинство. Чрезмерная гордость у женщины – это только форма защиты.

– Ты считаешь? Никогда не думал об этом.

– Так считает моя сестра, – опомнившись, добавила Вера.