– Я бы с удовольствием посмотрел ваши боевики, само название уже звучит круто. У нас такого нет, мы развлекаемся по-другому. – Айлон остановился и кивнул на дверь, из-за которой доносились голоса. – У тебя сейчас контролеведенье. Жалко, я бы хотел узнать побольше про «Джона Уика», – он весело подмигнул мне. – Удачи.

– Спасибо, – я юркнула в класс и села на пустующий передний ряд.

На уроке контролеведенья, который вёл худой и пожилой, но энергичный Знающий со смешными бакенбардами, я честно записывала каждое его слово: ненароком уничтожить ещё что-нибудь мне не хотелось совсем. Достаточно того, что уже натворила.

– Выдержка и хладнокровие – два качества, которые вы все должны воспитывать в себе, – равный Дафин поднял вверх указательный палец. – Если пренебрегать этим, можно навредить не только себе, но и другим, и размер вреда будет зависеть только от вашей силы. Вот почему некоторым из вас нужно помнить о цене несдержанности каждую минуту. – Его блекло-голубые глаза остановились на мне. Он знал, не мог не знать после собрания о том, что произошло.

Я покраснела и зачем-то осмотрела аудиторию, забитую тримовцами до краёв (похоже, проблемы с контролем были у многих). На пятом ряду, спрятавшись за широкой спиной…волота, кажется, сидел Эдриан и что-то шептал на ухо Ионе – что-то нетипично хорошее для него, потому что она улыбалась.

Совру, если скажу, что меня это никак не задело. На душе на самом деле стало как-то гадко и тяжело, потому что отчасти из-за его неумения сдерживаться я оказалась в такой непростой ситуации. Мало того, что он попытался всё свалить на меня, так он ещё и исправлять ничего не хотел! Словно не случилось ничего.

«Но мир закрыла ты», – едко напомнил внутренний голос.

Меня вдруг как будто током ударило, и в ту же минуту за окном начался ливень. Я испуганно посмотрела на равного Дафина, который, как оказалось, пальцем указывал в мою сторону и назидательно говорил:

– Прямое подтверждение моих слов!

После занятия я подошла к нему, чтобы извиниться.

– Извинения в вашем положении совершенно бессмысленны, —Знающий осуждающе покачал головой и поправил стопку книг на столе. – Драконы в первые месяцы после того, как у них проявляются способности, очень порывисты, поэтому старайтесь отслеживать свои всплески, чтобы больше никому не навредить. Одного неконтролируемого двуипостасного более чем достаточно, а индивидуально я заниматься с вами не могу.

Он принялся демонстративно перебирать листочки с работами.

– Я постараюсь всё исправить, – пробормотала я, опуская глаза, и вышла из аудитории.

Напротив входа в класс стоял Эдриан в своей излюбленной позе: парень прислонился к стене, скрестил руки на груди и театрально откинул назад голову.

– За мной, – коротко бросил он и, отлепившись от стены, куда-то пошёл.

Я что, собака? И мне правда нужно идти за ним?

Странно, но каждый раз, когда его вижу, во мне словно просыпается другая личность: страх перед острыми грифоньими когтями пропадает на какое-то время, трансформируясь в слепую, ничем не оправданную самоуверенность. А как иначе как объяснить желание огрызаться или язвить в ответ на его, будем честны, презрительно-пренебрежительное отношение?

Драконом быть так сложно…

– Почему? Разве я не должна сейчас заниматься с группой?

Эдриан посмотрел на меня, как на безнадёжную дуру:

– Тебе, чтобы заниматься с командой, потребуются годы практики.

– Но Александр Мстиславович…

– Первое время ты занимаешься со мной, – он раздражённо закатил глаза.

Я молчала до тех пор, пока мы не остановились перед высокой двустворчатой дверью с изображением объятого огнём человека.

– Возьми. – Эдриан протянул мне пару очков с тёмными стеклами. – Твоё зрение для этого камня слишком чувствительное.

Мы вошли в большой просторный зал, похожий на тренировочный. Только здесь вообще не было окон, и весь свет исходил от блестящих белых стен, из которых, собственно, и состояла крепость. Даже в очках смотреть на них было непросто: как будто лежишь лицом к солнцу в ясный летний день.

– Зал из левена? – спросила я у Эдриана, вспомнив, что защитные стены в Риддане тоже были сложены из него.

– Да. Здесь редко бывают двуипостасные, поэтому нам никто не помешает. – Он растянул губы в фальшиво-любезной улыбке, затем скинул с себя рубашку и начал рыться в своём мешке, видимо, в поисках сменной одежды.

Я отвернулась, не зная, плакать или смеяться: он меня даже за человека не считал.

Впрочем, мне-то какое дело?

Но в эту минуту умерло моё крошечное, да что там, размером с атом, а то и электрон, желание заключить с ним перемирие.

– Здесь мы будем заниматься ежедневно, в течение трёх-четырёх часов. – Он окинул взглядом мои джинсы и футболку и вдруг кинул мне свёрток с одеждой. – Твоя форма, переоденься в той комнате.

Три-четыре часа и каждый день…Я глубоко вздохнула.

– Сейчас вернусь.

Мой костюм состоял из обычных темно-серых штанов и светлой водолазки.

– Зачем было переодеваться? – спросила я, возвращаясь в зал. Меня так и тянуло поправить на себе чужую одежду, но я сдерживалась: не хотелось выглядеть ещё более жалкой в глазах человека, который итак считал моё существование главной ошибкой мироздания.

– Затем, что я не хочу лицезреть, что останется от твоей одежды, когда ты превратишься обратно в человека, – с отвращением сказал он.

Я завела ладони назад – карманов на этих штанах не было – и, прикрыв глаза, тихо спросила:

– С чего начнём?

– С выяснения твоих способностей. Ты должна сейчас превратиться с дракона.

Превратиться, но…но как?

Он решил не мелочиться и вместо поступательного изучения азов сразу перейти к главному. Что ж, не могу его винить, но говорить человеку, вообще никогда не имевшему дело с магией, стать другим существом – всё равно что заставить писать дипломную студента-первокурсника.

– Можешь, пожалуйста, объяснить, как это сделать, – вежливо попросила я, переплетая влажные пальцы.

– Откуда мне знать. – Эдриан повёл плечами и отвернулся. – Других драконов в Элеонаре нет.

Я зажмурилась и глубоко вздохнула.

«Ты такая тряпка, – прошипел внутренний голос. – Сама ничего не можешь. С чего ему тебя уважать, когда ты так тупишь?»

Но я правда…правда не знаю…

Как же мне это сделать? Даже в голове не укладывается, что вообще можно в кого-то превратиться.

Отбросив косу назад, я закрыла глаза и попыталась представить, как моё тело медленно меняет свои очертания.

Ерунда какая-то. Это всё – большая ошибка. Я, наверное, сошла сума…Человек не может стать нечеловеком…Всё это ненастоящее, точно ненастоящее…

Вдруг в груди что-то сильно застучало и пустило огромные волны тепла и холода по всему телу. Руки затряслись, затряслись и ноги, и вся я стала удлиняться и вытягиваться, словно резинка. Спину прострелила боль, в голове зашумело, и кожа на лице начала перекатываться. Меня будто ломало изнутри: кости с громким хрустом перестраивались, позвоночник изгибался, мышцы разбегались и увеличивались. Было больно, всё зудело, всё раздирало…

Ничего удивительного, что я запаниковала. По как будто чужой чешуйчатой коже пробежали электрические искры, а коса взмыла в воздух. В зале что-то прогремело…Ах, это же я вызвала гром. Так и до молний и наводнения недалеко…

– Угомонись, Александрова, и прекрати показывать свою силу, – равнодушно потребовал Эдриан.

Я гневно посмотрела на парня – другой части меня вдруг так захотелось, чтобы его хорошенько чем-нибудь приложило, – и его действительно приложило волной воздуха об стену.

– Ой, – прошептала я и успокоилась. Тело начало снова меняться, заставляя меня скручиваться и почти плакать от боли.

Это всегда будет…так?

– Прости, я не хотела…

Эдриан поднялся, бросил на меня резко потемневший ненавидящий взгляд и, совсем ни на что не намекая, показал когтистые руки.