- Кали, ты свободна. – сказал Император: - Штейн, а вас я попрошу остаться. Нам надо обсудить… детали.

- Да сир. – Кали кивнула и встала. Она была все же достаточно хороша, чтобы ни взглядом, ни жестом не показать разочарования или обиды. Когда дверь за главой Имперской Службы Безопасности закрылась, Император перевел взгляд на Карла.

- Итак. – сказал он: - мне надо решить эту проблему быстро и дешево.

- Я вас понял. – сказал Карл Штейн.

Голова кружилась от запаха озона и треска разрядов, щеку обжигал перегретый приклад гаусс-винтовки, горло было сорвано от крика, но Персиваль ничего этого не замечал. Он стоял на колене за каким-то бетонным бордюром и стрелял, стрелял, стрелял. Каким чудом он и Надин успели убраться из офиса коменданта до того, как проклятые твари ворвались туда, он не знал. Но они успели не только выбраться оттуда, но и захватить с собой гаусс-винтовки из оружейной комендатуры. Четыре винтовки и боезапас. Почему четыре? Потому что вместе с ними был обезумевший от увиденного комендант и какой-то паренек в форме младшего сержанта военной полиции. Вместе они поднялись на самый вверх здания, на сто двадцать четвертый этаж, благо лифты еще работали и он, Перси едва не сошел с ума в лифте, под приятную музыку и неторопливые «тинь» счетчика этажей. На крыше здания был пентхауз, бассейн и посадочная площадка для флаеров. К несчастью, флаеров на площадке не оказалось, видимо кто-то уже сообразил и воспользовался ими для того, чтобы улететь как можно дальше от этого кошмара. И они оказались пойманными в эту ловушку. Словно крысы, загнанные в угол. Сперва была надежда, что твари сюда не заберутся, что у них достаточно дел там, внизу. Дел, при мысли о которых сразу же начинало выворачивать внутренности наружу. Но твари нашли лестницу, твари умели подниматься прямо по стенам, и самое главное – твари отлично умели чувствовать людей.

Твари… Другого слова для них не нашлось, и когда первая тварь выскочила на посадочную площадку, огороженную перилами безопасности с ярко-желтыми знаками и черными надписями «Не подходить! Опасно!», он почувствовал облегчение. Вдруг все стало ясно и понятно. Конечно, он не знал, кто, или что это за твари, откуда они взялись, что, черт возьми происходит, как не знал ответов на тысячи и тысячи вопросов, возникающих в голове. Но прямо здесь и сейчас он вдруг понял, что вот эта конкретная тварь здесь и сейчас означает смерть. Смерть для него, для Надин и для всех вообще. И еще – что у него в руках надежная и крепкая, прямая как слово Императора винтовка. И он поднял винтовку к плечу, как делал это тысячу и тысячу раз на полигонах. И голова твари втиснулась в коллиматорный прицел и красная точка легла между ее отвратительных глаз. Всего на мгновенье. Достаточное для того, чтобы палец выбрал слабину на спусковом крючке, и адская сила электромагнитов разогнала иридиевый шарик калибром одиннадцать и шесть до субсветовой скорости. Между головой твари и стволом винтовки на тысячные доли секунды протянулась плазменная нить перегретого воздуха, по которому и пронеслась пуля гаусс-винтовки. А Перси уже переводил прицел на другую тварь, не замечая, как взметнулись в воздух кроваво-сизые ошметки и какие-то бурые лоскуты, он уже навел прицел на новую цель и уже нажал на курок. Винтовка привычно ткнулась в плечо, снова раздался этот инфазвуковой рев, возникающий от превращения воздуха в плазму, когда пуля гаусс-винтовки на невероятной скорости прокладывает себе путь через атмосферу, снова взлетели в воздух ошметки от вдруг лопнувшей головы твари. Что-то кричала Надин, хрипели и выли твари, уши закладывало от рева и грохота винтовок, кричал и он сам, срывая горло и надсаживая связки. Твари казались все ближе и ближе, вот уже можно было протянуть руку и дотронуться до них, разглядеть их во всей невероятной кошмарности, отвратительной сущности.

Вдруг он понял, что тварей уже нет, а есть только перегретый ствол гаусс-винтовки и вал из тел тварей, окружающий посадочную площадку. Он опустил винтовку, с удивлением отметив как у него трясутся руки. Горло саднило, голова кружилась, и он опустился на колени, выронив оружие и схватившись за голову. Что-то схватило его за плечо и он, подняв голову, увидел Надин. Ее лицо было перепачкано чем-то черным, глаза были красными, бровь рассечена и по щеке вниз бежала запёкшаяся струйка крови.

- Что? – не понял Перси.

- … с тобой? – спросила она и Перси вдруг понял.

- Все хорошо. – сказал он: - все хорошо. Ты как? – он хотел сказать больше. Хотел сказать, что тварей больше нет, но это может быть временно. Нет, он, черт возьми знает, что это временно. И что они могут снова появиться в любую минуту. Что им нужны патроны. Много патронов, а еще лучше – убраться отсюда к такой-то матери. Как можно дальше. Но он не мог сказать такое длинное предложение. Не хватило бы сил. Поэтому он просто кивнул и Надин кивнула ему в ответ. Потом Перси обернулся, чтобы кивнуть коменданту и этому пареньку, который прибился к ним, сержанту военной полиции. Но он увидел только паренька. Паренек был у самого края площадки, возле перил безопасности. Почти весь. По крайней мере здесь была его голова, рука, сжимавшая винтовку, половина туловища и нога до колена. Все остальное отсутствовало. Глаза сержанта глядели в небо, лицо было удивительно безмятежно. Коменданта же нигде не было. Перси перевел взгляд на Надин. Та пожала плечами на его вопросительный взгляд. И правда, подумал Перси, какая разница. Коменданта нет. Может быть он погиб и был сожран тварями, может быть он выпрыгнул с края площадки, а может быть просто ушел. По воздуху. Какая разница. Они то тут.

- Перси. – сказала Надин и он ее понял. Да, не время сейчас. Надо вставать и идти дальше.

Джун и Шойджи столкнулись с тварями в подземке. На том, чтобы идти по подземке настоял Билл Стокман, остальные его поддержали, убедив Джун, что так они будут в отеле намного быстрей и безопасней. Дескать карантин, комендантский час, запрет на полеты, наземный транспорт наверняка блокирован сотнями тысяч зомби, по улицами носятся тираннозавры, Жнецы Смерти и прочие вымышленные персонажи. Джун плюнула и решила последовать за чокнутыми, хотя бы потому, что без них она бы попросту заблудилась, а спутниковую навигацию Орден отключил в первые минуты карантина. Поэтому первую тварь они встретили в подземке. Она выскочила на них откуда-то сбоку, из темноты и почти успела достать идущего первым Билла. Почти. Шойджи появился рядом с ней и снес ей голову своим скупым движением сонбу – снизу, вверх. Стокман не успел ничего сделать, он даже не увидел тварь, до того, как кровь забрызгала его с ног до головы, и обезглавленная туша упала у самых ног. Его пробила крупная дрожь при мысли что было бы, если бы Шойджи не успел. Или промахнулся. Или споткнулся.

- Что это такое? – раздался спокойный голос Джун, и Билл понял, что он все еще стоит над телом твари.

- Пустите меня. – вперед протолкнулся Ламберт и осветил тело твари своим фонарем: - пустите, я посмотрю…

- В рекламных проспектах ни слова про это. – сказала Джун: - это у вас крысы так отъелись?

Все посмотрели на лежащую тварь. Голова твари лежала отдельно, в нескольких метрах. Возле головы стоял задумчивый Шойджи.

- Никогда такое не видел. – сказал Ламберт: - на Яблоке таких тварей нет. Может быть единичная мутация?

- Не думаю. – покачала головой Джун: - надо нам убираться из подземки.

- Согласен. – кивнул Билл Стокман: - эта тварь довольно крупная и быстрая. И если тут есть другие, то лучше подняться на поверхность. Это вариант апокалипсиса двадцать три дробь «бэ» - появление подземных кротов-убийц.

- Кротов-убийц? – подняла бровь Джун.

- Да. Именно. Или дождевых червей-мутантов. – Билл повернулся к Джун и посветил фонарем себе в лицо, ожидая вопроса. Джун посмотрела ему в глаза, и решила не задавать никаких вопросов. Оставить вопрос о червях-мутантах и кротах-убийцах до лучших времен. А сейчас ей надо найти свою сестру, убедиться, что младшая в полном порядке. Парадоксально, но если бы дело происходило на Дионее-2, дома, она не стала бы волноваться и переживать за младшую так сильно. Может быть потому, что здесь все было чужое, может быть потому, что они, хутты, должны держаться вместе, или по иным причинам, но именно здесь на Яблоке, она почувствовала какую-то связь между ней и этой младшенькой. Дома она ее недолюбливала, чего уж скрывать. Неприязни не было, нет, слишком уж мелкая сошка была эта Окни, чтобы испытывать к ней что-то подобное. Но какое-то мелкое чувство легкой досады возникало каждый раз как эта младшенькая появлялась в поле зрения. И все-то она умеет делать – по крайней мере все, что должна уметь скромная девушка из клана, и при этом не машет сонбу, не тренируется с парнями и не дерзит старшим. Так говорила Нана-су, а слово Наны-су - это слово старшей матери клана. Поэтому Джун не сильно обрадовалась, когда Нана навязала ей эту выскочку Окни с собой. Но сейчас Джун чувствовала, что ответственна за нее – том числе и потому, что оставила ее в компании своего якобы мужа и умчалась по магазинчикам.