— Это пергамент, и что я сделаю, если там нет нормальной бумаги? Представь себе, я даже конспекты пишу не в тетрадях, а на этом убожестве. А кляксы в письме были, потому что там нет ручек, и писать надо перьями и чернилами. А еще, потому что пока я писала, я плакала!

— Плакала? — спросили и папа, и мама, и сестра одновременно. Вдруг воцарилась мертвая тишина. Но затем из проигрывателя начала играть следующая песня.

— Петуния? Отчего ты плакала?

— Потому что скучала по вам! — Питти не решилась говорить всю правду. Отчасти она не врала.

— О, деточка моя. — Мама сжала в объятьях.

— Мой цветик, — сказал Дадли, поднялся с кровати и тоже обнял Петунию. Он посмотрел на вторую дочь: — Мэгги?

Та не вставала с постели долгие три секунды, но потом разразилась новой волной рыданий и прыгнула в руки к родителям и сестре.

— Простите меня!

— И ты меня прости. То письмо правда было жутким. Я до сих пор не могу управиться с этими перьями, — сказала Питти. — А орешки я правда не подкладывала. Клянусь здоровьем дедули. Которому, кстати, ужасно хочу позвонить!

— Кто же это мог сделать? — задумался Дадли. — Семья Гарри приняла нас так радушно.

— Может, Джеймс? — предположила Петуния, и родители удивленно на нее посмотрели. — Мам, пап, он такой противный!

— У него просто пубертат, — тут же встал на защиту Дадли. — Если он грубит, это не значит, что он может подсунуть отраву одной из вас. Позвоню Гарри после ужина и попрошу его расспросить своих детей.

Пока он говорил, Марго кивала с задумчивым видом.

— Ладно, давайте-ка все умоемся и пойдем есть, — сказала она наконец.

— Сначала позвоню деду. Пока он не лег спать. Телефон внизу?

— Да. Только, цветик, имей в виду, что он ничего не знает про… — папа не договорил.

— Почему?!

— Давай поговорим об этом после того, как все немного успокоимся. Какао? — Он передал ей любимую кружку с ромашками. Правда, теперь смотря на желтые серединки цветков, Петунию передергивало.

— Ладно. — Кивнула она отцу и быстро вышла.

______

* Дориан Ло — участник группы "Ofenbach"

Это Рождество Петуния заслуженно решила считать самым худшим. Во-первых, семья не поехала к дедушке Вернону и не пригласила его к себе. Дадли боялся, что дед как-то выяснит о способностях Питти. Оказалось, что ему даже не сказали о том, что Петуния учится в "частной школе", и все четыре месяца дедуля уверен, что любимая внучка просто не хочет ему звонить. Марго объяснила ему это как пубертатный период. Конечно же, негодованию Питти не было предела, но что она могла, маленькая двенадцатилетняя девочка, ничего в этой жизни не решающая?

Во-вторых, на следующий же день после ссоры Магнолия решила погулять с подругами, которые когда-то были у них с Петунией общими. Уже через пятнадцать минут Питти поняла, что девочки будто на нее обижены. Они вели себя с ней отстранено и холодно. На прямой вопрос они только отшутились, и потерпев их компанию еще четверть часа, Питти засобиралась домой. Садясь в автобус, она была уверена, что расслышала, как одна из ее бывших одноклассниц сказала "Наконец-то!". Разумеется, когда Мэгги спустя три, если не больше, часа вернулась домой, они с Петунией поссорились едва ли не сильнее, чем накануне. Последней было обидно, что сестра проводит время не с ней, которая скоро уедет, а с девочками, которых на протяжении четырех месяцев видела каждый будний день. К тому же оказалось, что Магнолия сказала им, будто сестру не просто отдали в частную школу, а в интернат для поврежденных умом.

Мама могла только охать и ахать, а папа наказал Мэгги, запретив ей пользоваться компьютером и интернетом, что Питти посчитала малой карой.

Петуния снова спала одна в спальне, которую теперь можно было считать своей. На месте, где раньше стояла кровать сестры и компьютерный стол, были пустые пыльные пятна. По компьютеру Питти не скучала.

В-третьих, после ссоры Мэгги наотрез отказалась ехать на Новый год в гости в Барроу, куда Джинни пригласила всю семью. После долгих споров и слез было решено, что Дадли останется с Магнолией дома, а Марго поедет с Петунией.

Решив этот вопрос, Дадли договорился с Гарри, чтобы тот забрал их тридцать первого декабря в час дня. После этого все дни до двадцать пятого декабря включительно Магнолия дулась непонятно на что. Петунии так это надоело, что она даже не стала выяснять причины.

В-четвертых, оказалось, что дома Питти делать было нечего и становилось смертельно скучно. От интернета она отвыкла, постоянный фоновый шум, издаваемый компьютером или телевизором, стал раздражать. А читать и учить конспекты она могла только закрывшись в спальне, потому что иначе Мэгги, замечающая ее со свитками пергамента, начинала над ней подшучивать или откровенно издеваться. Дошло до того, что вечером, прямо перед рождественским ужином, Петуния наорала на сестру, прося не уподобляться ее однокурсникам, которые не дают ей житья и во время учебы. Родители, все это слышавшие, начали допрос, кто, когда и как обидел Петунию и на полном серьезе собирались писать жалобу директору МакГонагалл.

— Я не позволю какой-то шайке вонючих… глумиться над моим цветиком!! Чертовы… проклятые… чтоб их! Я покажу им! — орал Дадли, проглатывая нецензурные слова, пока Маргарет капала ему в стакан настойку успокоительного. — Говори их имена!

Петуния, сжавшаяся в комок на большом диване в гостиной, молчала и глотала слезы. Через час безрезультатного допроса семейство село за праздничный ужин. Мэгги устроилась напротив сестры и весь вечер прожигала ее взглядом.

А на следующий день к тому же оказалось, что мама с папой, видя, как девочкам тяжело дается учеба, не придумали ничего лучше, как подарить электронные читалки…

— В Хогвартсе нет электричества, — напомнила Питти, у которой уже запершило в горле от обиды, пока довольная Мэгги разбиралась с новым гаджетом.

— Ох, мы совсем забыли! — Марго прикрыла рот рукой и во все глаза смотрела на расстроившуюся дочку.

— Как можно о таком забыть? Я ведь поэтому вам не звонила все это время.

— Я почему-то думала, что не работает только телефонная связь. — Мама удрученно опустила голову.

— Мы купим что-нибудь другое, милая, — попытался успокоить папа. — Самый дорогой подарок, какой только захочешь!

"Да, ты всегда покупал то, что я хочу. Но дело ведь не в том, сколько денег ты на меня потратишь", — думала Питти, качая головой.

Двадцать седьмого числа Магнолия уехала к подругам на отдых. В доме стало тише и спокойнее. Петуния каждый день звонила дедушке, пытаясь восстановиться в его глазах, но она понятия не имела, что будет делать, чтобы звонить ему, когда вернется в школу. Это было просто нереально.

Так же она старалась все свободное время проводить с родителями. Смотрела телевизор с папой, бегая на кухню за орешками и пивом, когда он просил. Занималась йогой и джампингом с мамой, а так же помогала ей с уборкой, готовкой и стиркой, и рассказывала о том, какие порядки в Хогвартсе, как там грязная посуда сама исчезает со столов, а по утрам все вещи, кинутые накануне на пол, оказываются чистыми и аккуратно сложенными возле кровати. Пока что мама была единственной, кто проявлял интерес к этой стороне жизни девочки. Ну или по крайней мере, делала вид.

Но утром тридцать первого декабря случилась следующая беда. Маргарет переусердствовала с упражнениями и потянула лодыжку. Она передвигалась по дому на одной ноге вприпрыжку, и ни о какой поездке в Барроу не могло быть и речи. Когда на пороге их дома появился Гарри, чтобы забрать Марго и Питти, Дадли виновато пожал плечами. Но Петуния все-таки решила ехать. Пыталась уговорить отца поехать с ней, но он отказался наотрез. Не оставлять же маму одну в таком состоянии!

— А Магнолия где? Она ведь поедет? — спросил дядя, заглядывая за угол в коридоре и никого там не найдя.