— Кто еще на примете? Что сказали Красавица с Красавчиком? Гриб? У них есть идеи?

— Они, конечно же, за своих однокурсников. А это, ты сам сказал, нам не подходит, — ответила Зуб, продолжая смотреть на Фею.

Глава с радостью подумал, что в следующем году ему не придется терпеть их перепалки. Он с нетерпением предвкушал эти моменты.

— А ты что думаешь, Рыжий?

Рыжий, немного опешив, сглотнул, а затем, отведя смущенный взгляд от предводителя, все же ответил:

— Объект дружит с двумя…

— Нет! Они тоже чистокровные. Да что с вами? Вы забыли, какова наша истинная и глобальная цель? — не выдержала Зуб.

Она приподнялась на стуле, и Клементу пришлось взять ее за плечи, чтобы усадить обратно.

— Потише! — прошипел он. — Итак, все ваши предложения не нравятся Зубу. Хотя она забывает, что наши Дылда и Фея, как минимум, тоже чистокровные.

— Не сказала бы. — Фея подняла в воздух изящный пальчик. — Но да. И ты, Клемент, насколько я знаю, тоже.

— Мои мотивы схожи с твоими, Фея, — он кивнул, — потому что чистая кровь отнюдь не означает отсутствие крови маггловской. Есть куча способов ее разбавить.

— Да, да. Куча сверхъестественных существ. Хватит балаболить. Ваши предложения не подходят, потому что эти люди не поймут нашу цель и не смогут проникнуться нашими идеями, — запальчиво отвечала Зуб, так и не понизив голоса, чем очень раздражала Клемента и пугала Фею. Рыжий же, казалось, был в восторге от ее бравады. — А стирать память мы еще не научились, по крайней мере, оставляя мозги человека в целости. Поэтому так рисковать я считаю… идиотизмом, вот!

Клемент молчал, проводя темным взглядом по остальным участникам сходки. Фея хмурилась, Зуб краснела, а Рыжий стал на полголовы ниже, что означало скорое распревращение.

— Ладно. Нам ведь не обязательно вербовать друзей объекта.

— А кого тогда? — перебила Зуб.

Как же Клемента это раздражало! Он глотнул остатки пива, стукнул бутылкой о стол и вперил суровый взгляд в Зуба. По правде сказать, у него не было примеров. Хотя…

— Есть одна девочка. Она дочь магглорожденной матери, а отец ее — не последний человек в магическом мире. Она умна, дружелюбна и располагает к себе. Нам такие люди, разумеется, полезны.

— Ну конечно, — прошептала Зуб. Не зря она приняла это на свой счет.

— И я с ней уже вполне законтачил, — продолжил Клемент.

— Какое необычное для тебя слово! — съехидничала Зуб.

— Я поняла, про кого ты, — перебила ее Фея, всегда знающая о родственных связях всех, казалось бы, людей вокруг. Это было ее призвание. — Она и правда очень подходит.

— Кто? — Зуб нахмурилась.

Поколебавшись секунду, Фея перегнулась через стол и наклонилась над ухом девушки. Быстро шепнув ей имя, она грациозно вернулась на место. Зуб задумалась. А потом кивнула. Когда она это сделала, какое-то незримое напряжение вдруг спало.

— Попробуем? — уточнил у нее Клемент.

— Да. К тому же, если придется стирать ее память, такие мозги не особо жалко.

— Какая ты злая, Зуб! — воскликнула Фея и тут же прикрыла рот ладонями.

К счастью, кроме них и бармена в зале никого не было. Но бармен давно уже был глух как пень.

— При ее внешности она и без мозгов проживет, — равнодушно ответила Зуб.

Пока они не разругались, Клемент поспешил закончить:

— Объявляю сходку закрытой. Фея и Рыжий уйдут первыми, потому что он скоро превратится в самого себя. Затем Зуб. Последним я.

Когда Фея и Рыжий, надевший капюшон по самый нос, вышли из "Кабаньей головы", Зуб решительно повернулась к Клементу. Она знала, что он специально остался с ней наедине.

— Прекрати мне перечить, — бесстрастно попросил он.

Она не стала спокойнее:

— А то что? И мои мозги сваришь?

— Ты, конечно, тоже с легкостью проживешь без них.

— Какой нелепый комплимент, — заметила собеседница, тем не менее расправив плечи и перекинув блестящие волосы за спину.

Клемент внутренне усмехнулся. Он не утверждал, что все девушки одинаковы, но иногда это доказывал его немалый опыт.

— Дорогая Зуб, я бы никогда не простил себе, если бы ты ушла от нас. Ты слишком хороша и полезна для нашего дела. Только потому я и терплю твои выходки. — К концу речи его голос стал холодным, и собеседница это заметила.

Она промолчала, чем несказанно порадовала Клемента.

Еще минуту просидев в неприятной тишине, глава сказал:

— Можешь идти, Зуб. И не забудь, что твоя работа еще не закончена.

Она кивнула и молча покинула паб. Клемент надеялся, что теперь девушка хорошо его поняла.

______

*Четверть дюйма — примерно шесть миллиметров

Петуния проснулась на рассвете и уже не могла уснуть. Ноги гудели от бесконечной беготни по замку в поисках учеников, которые могли согласиться отправлять письма через почтовый ящик. Ей приходилось заходить в такие закоулки, о которых она и не подозревала. Зал спортивной славы, галерея с портретами всех учителей и других волшебников, когда-либо работающих в Хогвартсе, огромный кабинет Дуэльного клуба, целый коридор, оцепленный из-за того, что посреди него разлилось небольшое болотце, которое невозможно убрать (к тому же являющееся достоянием школы). Зато Тина радовалась, она говорила, что хоть так Петуния изучит замок, в котором провела уже почти полный учебный год.

Поняв, что сон не идет, она тихонько встала и направилась в гостиную. К ее сожалению, не спалось не только ей. Свифт шушукалась в углу с Адамом Фоули. Как только они услышали шаги, они сразу замолчали. Фоули, бывший к ней спиной, резко обернулся. Миг его глаза были сощурены в злобе, но потом он улыбнулся.

— Доброй ночи, Дурсль! Не спится? — Его теплый тон не вязался с холодом темных глаз, и Петуния все еще ежилась. Она кивнула ему и перевела взгляд на розовеющую от чего-то старосту.

— Если я мешаю, могу уйти.

— Что за ерунда, Петуния! — Свифт встала с кресла и подошла ближе к камину. — Гостиная ведь общая. Нам тоже не спится.

— Если честно, я-таки думаю прилечь. Доброй ночи, Свифт, доброй ночи, Дурсль. — Фоули снова натянул улыбку, в которую Петуния ни разу не поверила.

Когда четверокурсник ушел, они со старостой сели по обе стороны от догорающего камина. Обволакивающие кресла давали хоть какое-то расслабление. Питти даже подумала, что сможет задремать.

— У Адама проблемы с уроками. Он просил о помощи, — сказала Свифт, хотя Петуния ее не спрашивала и даже старалась всеми силами не выказывать интерес.

— Как я его понимаю! — отозвалась она, уже предвкушая, как расскажет о ночных уроках этой парочки Тине.

— А ты как? Все еще волнуешься из-за почты?

— Да. Нам не хватает еще половины! А я уже все ноги отбила. Не знала, что спрашивать напрямую, магглорожденный ты или нет, некрасиво.

— Это сродни расизму, да, — кивнула Свифт. Ее щеки все еще были подернуты румянцем. — Лично я не вижу в этом ничего такого. Но некоторые видят.

— Я заметила. И реакция всегда разная. Кто-то считает расисткой меня, а кто-то кичится своим происхождением так, будто расист как раз он. Жуть. Не думала, что… — тут она зевнула, но староста приняла это за паузу и продолжила:

— Что в магическом мире есть место такой ерунде? Петуния, ты забыла, что буквально пятнадцать лет назад у нас еще существовало рабство?

— Я не знала. Нет, я помню про эльфов. Но мы эту тему еще не изучали.

— Не хочу ничего сказать о профессоре Хизл, я знаю, вы родственницы, но вряд ли она расскажет все так, как было на самом деле. Учебники истории, знаешь ли, любят все… ретушировать…

Питти не стала развенчивать миф о родстве с профессором Хизл. Ей такая связь с потрясающей женщиной даже льстила, пусть она и была мнимой. Она обдумывала последние слова Свифт, такие горькие и злые.