Я подумал, почесал подбородок, вспоминая что ещё бывает у северных народов, уточнил:

— А баня у вас есть?

— Что? — наморщила лоб Селестина.

— Ну это, специальная изба, которую натапливают так, что жар к земле пригибает, и в ней моются.

— Ты имеешь в виду, нахом?

— Ну да, наверное, — обрадованно кивнул я, — нахом. Слушай, а можешь организовать мне нахом? Только это, чтобы туда смуна вашего побольше, и чтобы после можно было в снег понырять, или купель ледяную? А? Сможешь?

Я с надеждой заглянул в глаза женщине. Спохватившись, добавил.

— И это, ещё бы деревянных веников с листьями соорудить, подсушить и ими ещё тело похлестать.

— Нет, ты точно тингландец, — наконец отмерла та, — такое придумать. Веники…

Она покачала головой.

— Есть у нас, повыше в горах живут, секта не секта, но общины, наособицу. Со своим укладом. Воинов хороших, правда, для армии, по договору с королём, на службу присылают. Мы их, в основном, на границе с мёртвыми землями держим, всякую нечисть отлавливать. Вот у них что-то подобное бывает. Какие-то ритуалы с нахомом связанные.

— Слушай, — загорелся я, — отвези, а?

Та вздохнула, затем нехотя кивнула:

— Ладно, отвезу. Но только ты мне сам это покажешь, с вениками.

— Да не вопрос.

Обед плавно закончился и я, поднявшись и почувствовав в животе приятную тяжесть, довольный и сытый, искренне произнёс:

— И накормила, и напоила. Такой вкусноты стол лет не пробовал. Чуть язык, вместе с ложкой не проглотил.

Поднявшаяся вслед за мной, графиня-адмирал, постаралась спрятать улыбку, но я видел как дрогнули уголки губ. Моя похвала была ей приятна. И пусть готовила не она, но хозяйка, как-никак.

Тут мой взгляд вновь упал на гобелен и я поинтересовался:

— А это у вас тут что?

— Это… — Селестина, задумчиво посмотрела на сцену битвы, затем ответила, — лет шестьсот назад, вроде, напали какие-то нелюди на летающих лодках. Владели мощными магическими амулетами. Они им не помогли, конечно. Лодки сбили, остальных добили на земле. Кстати, ваши имперские магистры постарались. Собственно, с тех пор наши страны и являются союзниками.

— Ух ты, — удивился я, — а в имперских учебниках истории ни строчки.

— Да, с Мёртвых земель временами какая только пакость не лезла, — поморщилась Селестина, — про каждых писать никакой бумаги не хватит.

— А ты думаешь, они оттуда пришли?

— А откуда ещё?

Действительно, когда под боком такая терра инкогнита, всё на неё списывать будешь. Хотя, на мой взгляд, это было не что иное, как нападение инопланетян с применением лучевого оружия.

— Слушай, а эти их магические амулеты не сохранились?

— Сохранились, — кивнула женщина, — только они не работают. Во дворце даже где-то пару штук было.

— Дашь поизучать? — тут же поклянчил я.

— Если хочешь, — пожала плечами женщина, — дам команду, найдут и принесут.

— Ну и отлично, — потёр я руки.

— А пока, — внезапно подошла ко мне графиня-адмирал, так близко, что между нами едва ли можно было просунуть ладонь, — ты покажешь мне другое.

Я сглотнул, глядя в её холодные глаза, хрипло уточнил:

— Что покажу?

Губы женщины приоткрылись. Она облизнула их кончиком языка, неторопливо и возбуждающе.

— Твой меч, — произнесла она с придыханием, — который тебе вручил наш бог.

— А, это, — несколько разочарованно произнёс я, — он там, в карете лежит.

— Ты оставил божественный артефакт валятся в багаже⁈

— А что ему будет?

— Дурак, какой же дурак! — почти оттолкнув меня, Селестина бегом бросилась к дверям.

— Что сразу дурак, — обиделся я, волей-неволей спеша вслед за ней, — он же железный.

Моя сумка, с бронёй и мечом, находилась среди прочих вещей позади кареты, порывшись там, под нетерпеливым взглядом Селестины, я, наконец, вытянул баул из самой середины, раскрыл и достал завернутое в рогожу оружие.

— Всё на месте, — улыбнулся я ей, разворачивая ткань, — ничего не пропало.

Увидев увеличенный в пять раз кинжал, с огромной гардой и массивным лезвием, графиня-адмирала благоговейно прошептала:

— Какой большой!

— Не ты первая это говоришь, — самодовольно ответил я.

— Да, божественный меч ни с чем не спутать. Разреши.

Она протянула руки и я, без лишних раздумий, вручил ей его, спокойно наблюдая, как она осторожно принимает оружие на раскрытые ладони.

— Лёгкий! — удивилась она, — а по виду, так вообще неподъемный должен был быть.

— Сама сказала, божественный, — хитро прищурился я.

— Точно, — она кивнула признавая мою правоту, — а какое у него имя?

— Имя? — я замялся, вспоминая свой, как мне тогда казалось, оригинальный ответ легатам, — ну, как бы, Гладиолус.

И вновь она посмотрела на меня как на дурачка.

— Уму непостижимо, — помотала графиня-адмирал головой, — назвать меч цветочком. Правду говорят, маги странные. А почему ты вообще его здесь оставил? Побоялся, что во дворец с ним не пустят?

— Да нет, — почесал я затылок, — просто оставил. Я бы, если бы ты не попросила, его бы даже не брал с собой. Я вообще думал его на стенку повесить у себя, ну как сувенир. И табличку памятную.

— О боги, — пробормотала ошарашенно Селестина, выпучившись на меня, — всё, Вольдемар, ничего больше не говори, а то я просто с ума сойду.

Схватившись ладонью за лоб, забегала туда-сюда, бормоча:

— Божественный меч, на стенку, сувенир…

Тут она остановилась и, повернувшись ко мне, с отчаянием произнесла:

— Ты разве не понимаешь, что такое бывает раз в несколько сотен лет, чтобы Воин одарил оружием!

— Он мне ещё и амброзии налил, — похвастался я, кивнув, — целую кружку выпил.

Пару минут она молча смотрела на меня, затем упавшим голосом произнесла:

— Ты не врешь.

— А зачем? — пожал я плечами, — мы с ним нормально общий язык нашли, он даже, по моей просьбе, моего хорошего товарища, — магистра, своей ладонью отметил.

Эту информацию она переваривала ещё дольше. Честно сказать, на женщину было больно смотреть, настолько сильно было её отчаяние проглядывающее сквозь маску бесстрастности.

— Нет, такого просто не может быть, — застонала она, — просто не может. Если только…

Тут она вздрогнула, глаза её расширились и она, охнув, тихо произнесла:

— Ты не его сын.

— Вот это не знаю, — тут же ответил я, — сама понимаешь, во время зачатия я не присутствовал. По крайней мере, как личность.

Почему-то мне казалось, что хуже не будет, если кое кто из моих знакомых женщин, будет считать меня сыном бога. Рагырда, теперь вот Селестина. Понтийка помогает мне в академии, а графиня Вейст, теперь, думаю, куда охотней будет помогать мне здесь. Тем более, я же не собираюсь ей врать на прямую. По сути, в том, что Воин мне папаня, решила она сама, а я, не сказав ничего неопределённого, только укрепил её в этом выводе.

— Теперь я понимаю… — в глазах её что-то мелькнуло, и меня посетило какое-то странное чувство.

А затем, решительно взяв меня за руку, она потащила за собой, прямо вместе с сумкой и мечом.

— Вообще, — поспешил я ей сказать, — я всем говорю, что я паладин.

— Кто? — уточнила она, продолжая целеустремлённо куда-то бежать.

— Ну, святой воин, поборник, которому его божество оказывает поддержку, для искоренения зла.

— Сам придумал? — покосилась на меня женщина.

— Ну да, — кивнул я, — думал даже, может какой орден Паладинов создать. Ну, как организацию, со своим уставом, традициями…

— Я знаю, что такое, — воинские ордена, — оборвала меня графиня-адмирал, — при каждом дворе какой-нибудь орден да есть. У нас это «Стража Севера», а в Империи, к примеру, — «Сыны Империи».

— С фантазией у них не особо было, — заметил я.

— А тут особая фантазия не нужна, мы, как-никак, не Порос какой-нибудь, с их орденом Носка.

— Какого носка? — удивился я.

— Княжеского фаворита, — буркнула Селестина, — с правительницей, во время бала, уединился, а когда все спохватились, и начали их искать, так торопился, одеваясь, что забыл носки одеть и сунул в карман. А в танце тот выпал, что все заметили, и княгиня, чтобы прикрыть конфуз, сообщила, что это её носок и надела на ногу. С тех пор, у них есть женский орден Носка.