— Нет. Бабушка подробно объяснила, насколько далеко нужно уйти от поселений, скоро как раз дойдем, — спустя некоторое время всё-таки пояснила она.
Вокруг нас расстилались только густой лес и яркое голубое небо в вышине. Я невольно залюбовался вековыми дубами, уходящими высоко-высоко к солнцу, да так, что на ровном месте взял и споткнулся. И упал.
— Аккурат где нужно навернулся, — ухмыльнулась бестия, а я чертыхнулся.
Да ну её…
— Раздевайся.
— Чего?
— Того. Раздевайся говорю, — спокойно повторила эта чертовка.
Нет, ну я мужчина бывалый, конечно, меня в принципе мало чем смутить можно, но по-моему это всё-таки слишком.
Закатила глаза.
Ладно-ладно.
Ооо… нет, этого я точно не переживу, держите меня семеро! Эта… эта… эта мелкая блондинистая беда, вихрем ворвавшаяся в мою тихую и спокойную жизнь, тоже раздевалась… Синхронно со мной, прошу заметить.
— Не смотри, — покраснела до кончиков ушей, прикрывая то, что можно прикрыть.
— И ты тоже, — только и ответил я.
Идиот.
Она даже фыркнула.
Достала из сумки длинный и тонкий нож, и тихо прошептала:
— Ложись рядом.
Хм, похоже на обряд.
Улеглась на спину прямо в траву, все еще пытаясь прикрыться. Пришлось сделать то же самое. Хотя чего греха таить, прилечь рядом я был рад. Плечом к плечу соприкоснулся с нежной девичьей кожей и… тут же почувствовал резкую, саднящую боль в руке. Черт! Пока сообразил, девчонка чиркнула и себя по плечу ножом и, тихо вскрикнув, приложила свою руку, из которой на траву капала алая кровь, к моей.
— Закрой глаза и думай.
— О чём?
Но она промолчала. Скосил глаза — спит что ли? Что-то бледная какая-то.
— Эй! Ты жива?
Еле-еле дернула плечом, фух, жива значит. О чем интересно я должен думать? Нет, ну нормально? Ничего толком не объяснила, не рассказала. Всё так таинственно и быстро, что я даже понять ничего не успел. Ладно, назад дороги всё равно нет. Послушно прикрыл веки, но думать мог лишь о горячем теле, что лежало в такой опасной близости. Представлял как… кхм… нет, лучше не будем об этом.
Эм… о чем бы таком подумать? И вообще, о чем я должен думать — никто не хочет мне объяснить? Одни вопросы.
— Ты все еще не придумал о чем думать?
Горящие черти, кто это?
— Кто здесь? Уйдите, пожалуйста, мы не одеты.
Хм… мне послышалось, или кто-то засмеялся?
— Так ты решил о чем будешь думать? Или о ком?
— Кто ты? — я поднялся с земли и обомлел.
Я встал и я остался лежать одновременно. Рядом со мной лежащим мирно спала девчонка, и я вновь невольно залюбовался её красотой. Мысли снова потекли не в том направлении, но всё тот же странный голос спросил:
— Я — та, кого вы искали.
— Синергия?
— Да.
— Ооо… а я, я умер, да? Боги! Как трудно в это поверить…
— С чего ты взял? — голос удивился и снова засмеялся, — Нет, ты спишь. А это всего-навсего твое подсознание. И сейчас именно ему предстоит сделать выбор.
— Какой выбор?
— Чего ты на самом деле хочешь?
Ярослава
А чего я хочу? Ну ясень пен, как говорил Анатоль Петрович в той, еще доведьминой жизни, я хочу и дальше оставаться в Парадизе. Хочу, чтобы рядом всегда были бабушка с котом. И чтобы они были здоровы и жили много-много лет. Еще хочу, чтобы мой магазин процветал, мне нравится чувствовать себя бизнес-ведьмой. А еще… а что еще?
— Кхм… я вообще-то только про графа спрашивала. Насчёт остального — это к другим Богам.
— А, упс. Ну тогда как договаривались. Развенчание с Вэлимиром Д`Орвилем.
— Точно?
— Да. Конечно, точно, разве есть какие-то сомнения?
— Прям уверена?
О, Синергия!
— Да уверена я, уверена. Граф меня не любит, так какой смысл нам продолжать всё это?
— Ну ладно-ладно, чего ты… развенчать так развенчать.
Трибли-трабли-бум…
— Погоди!
— Ну что еще? Мешаешь!
— А времени на подумать нет?
— О-о-о… нет! Решать нужно сейчас! Я тебе Богиня или кто?! И так скажи бабушке спасибо, что я вообще взялась за это всё.
— Бабушке?!
— А ты как думала? Неужели я каждому дураку являться буду?
— Прости… всё, я готова. Развенчивай.
— Хорошо. Трибли-трабли-бу…
— Стой!
— Ну что ещё?!!!
— А… а это больно?
— Да тьфу на тебя! Свободна!
Бум!
* * *
Очнулась всё там же, на траве, слегка пропитанной нашей с Вэлимиром кровушкой. Голова немного кружилась и я решила ещё немного поваляться. Куда теперь мне торопиться?
Кольца на пальце больше не было, остался лишь легкий след от его недавнего присутствия. Жаль, оно было очень красивое.
— Ты как? — неуверенно спросил, лежащий тут же, граф.
— Нормально. А ты?
— Тоже.
Помолчали.
Солнце уже клонилось к закату, надо же сколько мы проспали. Наконец, граф поднялся с земли и дал мне руку, чтобы помочь встать. Тело затекло и нещадно болело, словно пронзенное тысячью невидимых иголочек. Ой как неприятно-о-о…
Молча вошли в вечерний город. Как же жаль, что всё так закончилось.
— Ну прощай?
Вэл неуверенно протянул ладонь.
— Да… прощай, — я быстро пожала её, и, не оборачиваясь, понеслась прочь.
Кончено!
Бабушка
— Раздавай, Барон.
Котеечка мой сладенький по-быстрому раскидал картишки и я, залпом осушив бренди одна тысяча восемьсот пятнадцатого года рождения, именно того года, когда еще я справляла свой восемнадцатый день рождения и мы так знатно упились всем курсом в Академии магии Объединенного Альянса, да… так вот, я осушила красновато-золотистый бренди и попросила своего сердечного друга, а с недавних пор и мужа, сыграть со мной в партиечку «дурака».
Однако Барона по определенным причинам в игру пускать не стали, так как его слабость прятать карты в сапоги или шляпу известна всем издревле — Бароша исполнял обязанности крупье.
— А что там, дорогуша, с нашей девочкой? — поинтересовался мой блудный фамильяр, вновь наполняя рюмки до краёв.
— А что с ней может быть?
Скосив левый глаз, обнаружила, что кто-то мухлюет. От кота, старый, набрался что ли? Но, конечно же, я не стану заострять внимание на такой мелочи.
Потому что я смухлевала уже давным-давно… Хехе…
Тем более, что любовь дороже карт. Не так ли?…
— На будущий год ждать ли к нам в гости?
Ммм… дама или туз, туз или дама?
— На будущий год навряд ли. Однако не в том положении…
Ага! Дама таки!
— Барон, налей-ка победительнице еще несколько капель лекарства!
Эпилог
— Барсик! Ба-а-арсик!
Тишина.
— Ба-а-а-арси-и-и-ик!!!
Да где вы все есть-то?
— Йори-и-ик!
Да ну вас, трусы!
Кряхтя, поднялась со своего места, и поковыляла на кухню. Конечно, в целом доме не нашлось никого, кто мог бы подать бедненькой, толстенькой, несчастненькой мне хотя бы один кусочек сла-а-аденькой селё-ё-ёдочки с пломби-и-ирчиком. И ведь не боятся, что всех на фиг испепелю. А я могу, да. У меня настроение переменчивое, я теперь сама за себя не отвечаю.
Ух, как тяжко-то…
Кстати, а я что, так до сих пор ничего вам и не рассказала?
Ну надо же… Хотя в этом ведь нет совсем ничего удивительного, память, знаете ли у нас, у беременных такая, что не всегда помним, какое сегодня число.
В общем слушайте…
* * *
Спустя где-то неделю после того обряда развенчания в лесу, в мою дверь постучали. Я честно не подозревала ничего плохого. Открыла.
— Ты?!
— Я!
— Но… но зачем?
— Я кажется люблю тебя!
— Кажется, или любишь?
— Люблю.
— Ну проходи…
Вэлимир упал на колени, вручив изумленной мне в руки охапку цветов, и достал из-за пазухи кольцо.
— Выйдешь за меня?
— О да!
Что, не верите, что так всё и было?
Хм… ну и правильно. Потому что всё было совсем не так.
Спустя где-то неделю после того обряда развенчания в лесу, в мою дверь постучали. Я честно не подозревала ничего плохого. Открыла.
