— Верно, — Нильс снова достал перстень из кармана и активировал неизвестное заклинание.

Юноша ожидал, что в одной из стен откроется очередной невидимый проход, но на этот раз, эффект оказался другим. Пол внезапно покрылся рябью, и из центра комнаты стал медленно подниматься мраморный резной пьедестал.

— Потрясающе, — однако, не сам пьедестал привлек внимание Дорена, а то, что лежало на нем сверху.

— Впечатляет, да? — рядом с благоговением прошептал Нильс.

— Не то слово, — парень заторможенно кивнул.

Дорен смотрел на небольшую табличку из неизвестного материала и не мог отвести взгляда от расплывчатых символов, плотной вязью покрывающих его поверхность.

— Как это возможно? — его голос был тихим и совершенно шокированным.

— Кто знает? Вряд ли смертные хоть когда-нибудь смогут понять истинное происхождение этого чуда, — Нильс осторожно подошел ближе и молча погрузился в созерцание мистических символов.

Однако глава отделения рунической магии даже представить не мог, что Дорена шокировали не Изменчивые руны сами по себе. Потряс юношу тот простой факт, что расплывчатая вязь… складывалась во вполне понятные предложения.

«Я с нетерпением ждал нашей встречи Дорен. Мы наконец-то сможем поговорить.»

Сдержать навязчивое желание атаковать неизвестный артефакт всем чем только можно, было непросто. Но Дорен даже представлять не хотел, как бы на это отреагировал Касиан и, что не менее важно, Нильс, стоявший неподалеку. Да и этот кусок… артефакта? Вряд ли его можно было уничтожить так просто.

Вторая мысль, которая пришла юноше в голову — немедленно бежать. Подальше от скрижали и подальше от неизвестного, который через неё говорил. Почему? Да потому, что Дорен с первого взгляда определил, что предмет перед ним — экстраординарный. И он явно не мог принадлежать обычному, да даже и необычному, магу.

«Для паники совершенно нет причин.»

Руны не изменились, и это было самое удивительное. Символы оставались прежними, но вот послание, вложенное в них, поменялась.

«Тебе ничего не угрожает. Но поверь, эта беседа тебе необходима.»

Дорен скосил взгляд в сторону мастера Нильса. Однако глава отделения рунической магии по-прежнему восторженно смотрел на табличку неизвестного происхождения, и казалось, совершенно не замечал изменений, которые происходили с рунами.

«Если подойдешь ближе, мы сможем нормально пообщаться.»

Когда руническая вязь сложилась в новое предложение, Дорен нахмурился. Обычно, похожий сценарий в девяти случаев из десяти заканчивался ловушкой. Подходить ближе к артефакту неизвестного назначения могло быть смертельно опасно. Но помимо мыслей об атаке и побеге, не менее навязчивой была и мысль, что предмету перед ним можно доверять.

В конце концов, если бы это была ловушка, вряд ли бы неизвестный стал бы выдавать себя заранее. Проще было подождать, когда Дорен и сам подойдет поближе. В добавок, хотя скрижаль видело уже немало людей, до сих пор не было ни одного свидетельства о её негативном воздействии хоть на кого-нибудь.

«Дело твое, мы можем общаться и так, но, если ты не хочешь объясняться потом со своим спутником, проще все же подойти.»

Вздохнув про себя, и проклиная своё неуемное любопытство, юноша сделал несколько шагов вперед.

На четвертый шаг, воздух перед глазами Дорена внезапно поплыл.

— Вот видишь, так определенно лучше, — это было неописуемое чувство. Парень отчетливо осознавал, что в помещении не раздавался голос. Лишь символы неуловимо поменялись, оставаясь неизменными. Но в этих символах… словно находилось знание. О том, что именно услышал юноша, как услышал, и почему. Звуков не было, но в голове возникло максимально точное понимание того, каким бы именно был этот голос, если бы он действительно нарушил тишину.

— Что за чертовщина, — в ответ, произошло не менее удивительное и Дорен понял, что может говорить, даже не открывая рта.

— Немного неожиданно, да? — голос был… очень странным. Он не казался молодым или старым, низким или высоким, он не обладал ни одной конкретной характеристикой, но при этом, казалось, обладал всеми одновременно. Единственное, что можно было по нему понять однозначно, так это то, что он принадлежал мужчине.

— Это еще мягко сказано, — как ни старался Дорен выглядеть спокойным, он был очень напряжен. И прекрасно понимал, что его таинственный собеседник это понимает.

— Не стоит переживать, — кажется, неизвестный добавил в характеристику своего голоса доброжелательность.

Невольно, Дорен снова оглянулся на мужчину со шрамом.

— О, не переживай, твой товарищ некоторое время будет очень увлечен изучением таинства рун, и не будет обращать внимание ни на что другое. С ним совершенно точно все в порядке, — ответ неизвестного опередил вопрос юноши.

Взгляд Нильса действительно оказался немного расфокусированным, словно он погрузился в глубочайшие размышления.

— Что ты имел ввиду, когда сказал, что ждал меня? Кто ты? — наконец, собравшись с мыслями, Дорен задал первые вопросы. Точнее, подумал о них, но никогда не существовавший звук нарушил и не нарушил тишину.

— Твой вопрос прост и сложен одновременно. Для начала, скажу, что это уже не первая наша встреча, но в силу обстоятельств, в первую встречу я не мог с тобой поговорить.

— И когда это мы встречались? — у юноши внезапно разболелась голова, от очередной порции неразгаданных тайн.

— Это было на этом же острове, — ответ мужчины был спокойным и безмятежным. — В тот раз ты видел каплю моей крови, что хранится в местных подземельях.

— Твоя кровь? — сказать, что Дорен был шокирован, значило не сказать ничего. Его сердце бешено застучало помимо его воли. — Так эта кровь… Так ты что… жив?

— Разве для Истинного может быть по-другому? — мужчина вздохнул. — Я наблюдал за тобой, и поэтому в курсе, что ты уже сталкивался с некоторыми проявлениями сущностей за пределами мира смертных. Ты уже знаешь кое-что, хотя твои знания все же очень сильно ограничены. Тебе говорили, что боги не могут по-настоящему умереть, хотя конечно, на самом деле могут, но это уже разговор для другого раза. Тебе известно, что они перерождаются и иногда теряют часть воспоминаний в процессе, но в этом тоже есть много нюансов. Но тебе следует также знать, что жизни смертных и богов, хоть и бесконечно отличаются по своей сути, все же имеют и некоторые сходства. Они ограничены рядом непреложных, фундаментальных законов бытия. А такие как я… — голос на несколько секунд замолчал. — Мы по-настоящему вечны. Нас невозможно ни убить, ни лишить памяти.

— Невозможно? — Дорен неловко почесал голову.

— Конечно, у тебя сразу же возникает вопрос, что за дело с моей кровью. Сбивает с толку, не так ли? — хотя юноша этого и не слышал, но ему показалось, что в беззвучном голосе говорившего промелькнули веселые нотки.

— Меня это действительно смущает, — юноша осторожно кивнул.

— Такова необходимость, — ответил мужчина, — Истинного нельзя убить… Но его может сдержать другой Истинный.

Дорен старался уловить каждое слово. Он не мог сказать наверняка, но на первый взгляд казалось, что неизвестная могущественная сущность не желала ему вреда, в отличие от той же Энтропии или Грешника.

— И так уж вышло, что прямо сейчас, я вынужден сдерживать моего брата. Я вижу твои вопросы, тебе хочется понять как это возможно?

Юноша нерешительно кивнул.

— Не стану утомлять тебя подробностями, к тому же прямо сейчас эта информация будет для тебя вредна. Скажу лишь, что Истинные обладают по вашим меркам слишком непостижимыми способностями. Во время нашей схватки, мой брат сделал кое-что, из-за чего я был вынужден пролить собственную кровь в этот мир. И я не могу вернуть её обратно. Точнее могу, но тогда последние очаги местной цивилизации падут, а мой брат осуществит задуманное. Понимаешь, к чему я клоню?

— Нужна моя помощь? — Дорен с неверием покачал головой. — Но что я могу?