— Как я мог забыть! — выдохнул Ваня и помотал головой, сидя на земле. — А Крася?

— Да куда она денется? — издевательски спросил волк, — я уж за ней пригляжу. Как она выглядит? А то видал я её мельком.

— У нее в волосах цветок папоротника! И она — самая красивая на свете!

— Очень ценное описание, — хмыкнул волк, но Ваня его уже не слышал, побежал, только каблуки засверкали.

Светало, и верхушки деревьев обагрило то ли восходящее солнце, то ли отблеск чешуи Огненного Змея. Деревенские, задрав головы, смотрели вверх, умолкли шутки и песни. Распался хоровод. Старик прижал рожок к груди. Парни тревожно переглядывались. Девушки сбились в стайку испуганных горлинок, и волк без труда увидел Красю, которая стояла одна-одинёшенька. Алый цветок полыхал в её волосах, как отметина чужой. Волк подкрался и ткнулся мордой в её бок, девушка вздрогнула и шарахнулась в сторону, но наткнулась на старосту деревни.

— Откуда ты взялась? — сурово спросил он, — не пособница ли Змея Огненного?

— Я Крася-коробейница…

— Как через частокол прошла?

— Лесом.

— Нашли над кем допрос учинять! Почему народ от напасти не прячется? — осведомился волк, — Вон крылья уж полнеба закрыли, а все стоят, как вкопанные.

— А куда от него спрячешься, благодетеля нашего? — вздохнул старик, — откуда хочешь вытащит, да ещё и избу спалит.

Огненный Змей медленно спускался, его кожистые крылья хлопали, как паруса небесной ладьи, и светились на прожилках алым. Когда его мощные когтистые лапы коснулись земли, свет померк, и молния стремительно сверкнула и ударила в столетний дуб, росший за околицей. Охваченное пламенем дерево затрещало, осыпая искрами округу. Люди ахнули в голос, а когда обратили свои взоры к тому месту, где приземлился Огненный Змей, то увидели его в человеческом обличье. Высокий, бледный, в черном камзоле и алом плаще, он медленно шёл к толпе, в его руках светился лунным серебром меч.

Все упали на колени, а самые ретивые распростерлись ниц. Фигурка Краси, не понимавшей, что тут происходит, стояла точно в оцепенении. Огненный Змей шёл прямо к ней.

— Где же Иван-царевич? — прогремел голос Огненного Змея, — Где же ваша надежда и спаситель?

Его голос звучал отовсюду, и казался голосом неба, горящего дуба и вмиг пожухшей травы.

— Здесь! — выкрикнул запыхавшийся царевич, тащивший новенький меч от самой кузни.

Ваня подбежал к Красе и загородил её собой.

— Вот мы и встретились, поганое чудище, — бесстрашно выкрикнул он. Огненный Змей не обращая внимания на его слова, медленно приближался, и Ваня взмахнул мечом и выставил его перед собой.

— Вот какой ты, царевич, дай хоть полюбуюсь на тебя, — загрохотал смех Огненного Змея.

Он подошел к царевичу и склонил голову набок, рассматривая юношу с видимым удовольствием, Ваня не стал раздумывать, размахнулся и нанес удар, но Змей отмахнулся от меча рукой, как от назойливого комара, и тот соскользнул, не причинив ему не малейшего ущерба. Изумленный Ваня замахнулся во второй раз, но Змей схватился за лезвие меча, и оно превратилось в ледышку, растаяло и протекло на траву.

Ваня встряхнул руку, капли брызг рассыпались вокруг.

— Сегодня я не буду убивать тебя, — с жалостью в голосе произнес Огненный Змей, — ты не богатырь. С детьми я не сражаюсь.

Издевательский хохот заглушил и шум ветра, и треск горящего дуба, и всхлипывания девушек, не ожидавших такого поворота событий.

— Да я тебя голыми руками разорву! — вскрикнул Ваня и бросился на врага, но ему под ноги подвернулся волк, и юноша упал плашмя на землю лицом вниз. Крася кинулась к нему, но Огненный Змей схватил девушку за руку.

— А ты со мной пойдешь, — сказал он спокойно и ударился оземь. Черный вихрь закрутился воронкой, подхватывая девушку, взвился под небеса и исчез из виду, только хлопья чёрной сажи осыпались на землю.

Царевич скакал, вцепившись в холку серого волка. В лицо ему бил ветер, растрепавший кудри, высушивший слёзы, охладивший стыд. «Лучше бы я умер!»— думал юноша, вспоминая, что было написано на камне. Ему казалось, что никогда ему не отмыться от липкого холодного позора. Он, надежда государства, государев сын, вступив в схватку с Огненным Змеем, лишился оружия со второго же замаха, упал ниц перед врагом, позволил себя оскорбить насмешкой. И в довершение всего Крася попала в плен к чудищу. Разве смеет теперь Ваня называться богатырем или витязем? «Я с детьми не сражаюсь!» — эти слова будут вечно звучать в ушах. Хуже всего то, что все в деревне от мала до велика, слышали издевательский хохот Огненного Змея, видели, как шлепнулся Ваня на мокрую от росы траву, как растаял льдинкой его меч. Про него сложат глуму: «Как Змей Огненный Ивана-царевича пощадил». Не былину для слепого гусляра, а затейку для балаганного Петрушки.

Волк бежал быстрее ветра, шапка слетела с головы царевича, и он едва поймал её и сунул за пазуху. Они обогнали зенит солнца, и когда за спинами остался лес, волк остановился, вывалив язык. Он лег на траву под стогом сена, и Ваня кубарем свалился с лохматой спины.

— Пи-и-и-ить! — прохрипел волк.

Ваня огляделся и увидал невдалеке колодезный журавель. Побрел, набрал в деревянную кадку воды, отцепил от журавля, отпил сам и принес волку.

— А вдруг напьюсь да человеком обращусь? — с сомнением в голосе спросил волк, — не хотелось бы.

— Лишь бы не в козленочка. Это стало бы последней каплей моего горюшка.

Волк лакал воду по-собачьи, опуская язык в кадку, с чудесной скоростью выгибая и распрямляя его. Ваня посмотрел и умилился: «Спас меня, дурака, когда под ноги мне бросился, а я-то чуть было не обиделся на него. Не сидел бы теперь под стожком, а на лужку лежал убитый».

Остаток воды Ваня вылил на себя, фыркая и тряся мокрыми волосами.

— Отдохнём и вернёмся к камню на развилке, — доложил он свой план волку.

— Да что ж с тобой делать? — изумился серый скакун, — одна сторона осталась — левая. Та самая, где женату тебе быть. Для чего тебе камень? Дело ясное. Или влево, или назад, в столицу, к батюшке и матушке.

— Нельзя мне возвращаться в столицу, позор это, — вздохнул Ваня, — мне только сгинуть теперь осталось. В битве со Змеем. Чтобы кровью искупить стыд великий.

— У-у-у-у, — разочарованно провыл волк, — не ожидал от тебя уныния. Грех это. А кто же Красю-коробейницу вызволять из плена будет? Не боишься, что она в Змея Огненного она влюбится, пока ты тут сопли на кулак наматываешь?

— Не такая она…

— А какая? — ухмыльнулся волк, растянулся под стогом и захрапел.

Царевич не дал волку выспаться вдоволь, а заставил ехать к камню. Ворча и возмущаясь, Серый Волк порысил к развилке, но уже на подъезде к знакомому месту замедлил шаг. Опираясь на мощный посох, возле камня стояла фигура в длинной светлой рубахе. Мужчина был немолод и не стар. Его нестриженая борода выросла до пояса, а в глазах плескались льдинки. Ване показалось, что он когда-то уже встречал его. Мужчина поклонился и показал посохом на тропинку, откуда, видимо, пришел сам, и двинулся в сторону леса.

— Что думаешь? — спросил Ваня на ухо волку.

— Сдается, нас в гости зовут.

— Ты знаешь, кто это может быть?

— Живёт в лесу, бороды не стрижёт, одежду не украшает, лишних слов не говорит. Волхв, — рыкнул волк.

С сомнением в душе Ваня приказал серому скакуну следовать за незнакомцем, и тот нехотя подчинился, но держался на некотором расстоянии от волхва. Вскоре они добрались до холма, в котором явно было жилище колдуна.

Пещера, в которой жил волхв, была глубока, а вход в неё зарос колючей ежевикой так густо, что ни конный, ни пеший, ни домовой, ни леший не увидели бы. Волхв, размеренно и четко шагавший впереди остановился у непроходимой стены и прикоснулся посохом к иглистым веткам, и те расплелись. Ваня с изумлением увидал постепенно раскрывающийся черный зев. Волхв шагнул в свой дом, а Ваня оглянулся на волка. Если бы тот научился пожимать плечами, то наверняка бы красноречиво показал, что в пещере царевичу делать нечего, а уж сам серый скакун точно будет ждать снаружи.