Последние ссохшиеся двери, издав ужасающий скрип, распахнулись и взгляду предстал зал, чуть не по колено заваленный костями и каким-то мусором.
— Они все здесь. — Спокойно произнес некромант.
— В то время здешние земли считались пограничными, ничейными. Своего рода нейтральная полоса между Королевством, входившим в Империю, и землями, подконтрольными Арландору, — эльфийскому Лесу, лежавшему довольно далеко отсюда, но контролировавшему и соседние с ним территории. Мы не успели выяснить, что послужило причиной для войны в этот раз. О подходе крупных сил неприятеля мы узнали без подробностей, но вовремя. Жители, как обычно, собрали скот и скарб и отошли в крепость, под защиту гарнизона. Мы послали донесение, но не получили ответа. А потом вражеские маги блокировали связь. Некомбатантов переправили сюда, в гекатомбы. Была секретная тактическая схема, — в случае нужды все живые, размещенные в Залах для жертвоприношений, проходили через тот или иной ритуал. Своего рода стратегический запас крови, мяса, жизненных сил и даже личного состава на крайний случай. Конечно, об этом не говорили. Зачем?.. Ополчение, а земельные наделы на границе частенько выдавались отставникам-ветеранам, пополнило гарнизон. Казармы для живых располагались выше. Та часть крепости сейчас под завалами. Обрушили направленным землетрясением. Тогдашний комендант крепости ошибся. Целью эльфов был не Дорт-на-Истоке и даже не отторжение этой области. Армия шла в центральные районы королевства. Тратить время на осаду ушастые не пожелали, но и просто пройти мимо крепости тоже не могли. Сначала, пользуясь подавляющим превосходством в количестве магов, изрядно проредили гарнизон и разрушили наземные постройки. Про направленные землетрясения я уже говорил. Обычно так не делают, ведь войны редко ведутся ради уничтожения. Их ведут ради захвата, а кому нужны руины? Но нам не повезло. Большая часть гарнизона выжила, уцелели почти все маги и оба Рыцаря Отчаяния. Мы отступили под землю. Запитанные напрямую от Источника руны крайне тяжело превозмочь. Эльфы не стали и пробовать. — мысленный голос ах-Иберна задрожал от ненависти. — Они провели «Литургию Света».
Эмоциональный фон от мертвого мага был таков, что я понял, что по крепости применили ядерное оружие, не иначе.
— А что такое...
— Обряд. Религиозный обряд, требующий применения высшей магии Света, магии Рун и ритуальной магии. Светлым пришлось изрядно потратиться на этот трюк.
— Но если эта Литургия так эффективна, то почему она не применяется сплошь и рядом? Или я чего-то не понимаю?
— Не понимаешь.
Чувствую, что уточнять не стоит. Неподходящий момент.
— А обычно по какой причине они нападали?
При телепатии нет нужды переспрашивать. Косноязычие и непонимание — удел устной речи.
— По-разному. — Тьер Равен даже плечами пожал. — То обычный набег, то в качестве мести за нашу вылазку... Однажды пытались всю область отхватить под вассальное людское государство. Ну, чтобы оно буфером служило между ними и нами. А в тот раз — не знаю. Мы, не-мертвые, не отличаемся любопытством. Что есть несомненное достоинство. Но иногда эта черта работает против нас.
— В смысле? Ну, то есть какое же это достоинство?
— Подумай.
— Но ведь любые открытия, новые разработки, да хоть в той же магии, немыслимы без любопытства.
— Такого, как ты показывал мне в Малом зале? — Мысль-голос сочится ехидством.
— То была случайность.
— Ну-ну.
— Ладно, я был неосторожен, признаю. И неопытен. Но ведь никакое развитие невозможно без...
— Достаточно. Ты говоришь. Я не слышу. Или я говорю, ты — не слышишь. Развитие — это одно. Неумеренное любопытство и неосторожность — другое. Смотри, — говорят, — у живых такие забавные бывают порой легенды, — что у Хель есть шкатулка. Шкатулка, в которой заключены холод, голод и мор. И у неё, у шкатулки, есть сторож. Представим, что сторож не знает, что он охраняет. Знает лишь, что что-то важное, и что открывать шкатулку нельзя. Пока сторожем будет Хель, или я, или любой иной не-мертвый мир живых может спать спокойно. А если сторожем поставить человека? Что будет с миром? Ты, лично ты, успеешь не то что до погоста добежать, — хотя бы завернуться в саванн? Или даже этого не успеешь?!..
После продолжительной паузы маг отвернулся и шагнул через арку дверного проема. Я шагнул следом. Мы стояли на пороге огромного, размером со стадион, зала потолка которого не было видно, — только сочащаяся обычным дневным светом туманная дымка. Некромант бесстрастно смотрел на груды белеющих среди мусора костей. Многие скелеты были маленькими, — детскими. Я молчал.
— Каждый случай применения Литургии Света настолько редок и уникален, что в обязательном порядке вносится во все летописи. До того я только дважды встречал упоминания о применении Литургии. Первый, — когда читал о уничтожении алтаря главного храма Ваала в Креморе. Во второй, — за 200 лет до штурма Дорт-на-Истоке, — когда при осаде Альенгоры была уничтожена аватара другого темного божества. Осаду тогда пришлось снять, но, — некромант хмыкнул, — столицу эльфов это не спасло. Через полгода она была сожжена драконом. Об этом потом много баллад сочинили. И сами ушастые — тоже. По итогам, так сказать.
...А над Альенгорой, а над Альенгорой
Проплывал дракон на высоте.
И от дома к дому, и от дома к дому
Тень легко скользила по земле...
Ах-Иберн еще раз хмыкнул и продолжил.
— В нашем мире нет столь мощного оружия, как то, что ты именуешь «ядерным». Но есть много другого, тоже могучего. И хотя с его помощью никогда за раз не уничтожали столь много разумных, как я видел в твоей памяти, это объясняется вовсе не недостатком могущества магов или иных существ... Насылание мора или неурожая тоже может дать превосходный эффект. Особенно, если некому противодействовать, а ограничителем на количество жертв никто из проклинателей не озаботился. Хотя да, в бою магия Стихий куда как эффектнее. Иногда даже эффективнее...
Знаешь, почему ненавидят магов Смерти? Одна из причин, — наше оружие не разбирает. Чума или голод, вызванный неурожаем, равно разят и воина и крестьянина. У воина шансов выжить даже больше. Он хоть как-то защищен, у него какое-никакое оружие, его кормят, на совсем уж худой конец есть армейские лекари, в конце концов. Поэтому от наших заклинаний чаще всего страдают не воины, а невиновные. А это аморально. Как войны вашего мира. Уничтожение мирного населения ВСЕГДА аморально. Помни об этом. Не все из не-мертвых помнят. И не все из живущих. Не только у вас, — у нас тоже есть такие. Традиция сжигания на кострах темных магов зародилась не на пустом месте. Об этом тоже помни.
— Но послушайте, учитель... Ведь на войне нет невиновных. И нет непричастных. Ну, я имею в виду, что те же крестьяне, — они снабжают армию провиантом, ремесленники — оружием и снаряжением. И так далее. Без их участия воины не смогут сражаться эффективно. А значит крестьяне и ремесленники, да даже торговцы и жрецы, — тоже участвуют в войне. Вносят свой вклад в победу!
Некромант мысленно вздохнул. От него ко мне пронеслась волна какой-то мертвенной энергии.
— Очень и очень многие еще не осознали сказанного тобой. Но некоторые — осознали. Традиция сжигания на кострах «поддавшихся Тьме» зародилась не на пустом месте, я повторяю это, ученик. Осознай и запомни раз и навсегда, — всё сказанное тобой правда. Но уничтожение мирного населения аморально, в какие бы одежды оно не рядилось. И я не обеляю даже себя. Хотя укрывшиеся в крепости знали, что жизнь в Пограничье не всегда сладка и беспечна. Всё в мире имеет свою цену. И иногда долг бывает важнее, чем честь. Но грань между этими понятиями порою так тонка, что... — Маг запнулся. — За тысячелетия письменной истории нашего мира только ОДИН темный маг, некромант, был причислен жрецами светлых богов к героям.
Лицо мумии поморщилось. Торчащие куски обнаженного черного мяса шевельнулись, обнажая кости. И ах-Иберн с трудом, я чувствовал, вспоминая продекламировал очередные стихи:
