Желтая керамика скрылась под прозрачным темно-красным настоем, запах которого пропитал воздух терпким густым ароматом, и я, сев по-турецки, водрузила чашку на скрещенные ноги. Меня ожидала привычная горечь на языке, но, пожалуй, это не шло ни в какое сравнение с тем, какие чувства я скоро испытаю…

Я взяла с дивана тяжелую тетрадь и усмехнулась, прочитав первую строчку.

***

Я шел по мокрому шоссе, и все, что мне оставалось, это проклинать себя за то, что я решил отправиться в путь в такую погоду. Ливень крупными каплями падал мне на макушку, и моя несчастная голова снова гудела от боли.

Широкий зеленый плащ со светобликовыми вставками на рукавах и спине совершенно не защищал от дождя, хотя на упаковке в магазине была большая надпись «непромокаемый». Впрочем, неудивительно. Я был не первым покупателем, которого одурачили в этой стране ради выгоды жадные предприниматели. Справедливости ради, надо сказать, в первые минуты товар все же сохранял обещанные качества.

Зря я бесился. От такого дождя спас бы разве что силиконовый шар, наподобие тех, в которых бегают откормленные хомяки, неистово перебирая лапками. Их судорожные быстрые движения забавляют хозяев, вот только животные из последних сил пытаются куда-то успеть, скорее всего, добраться до места, где будет достаточно кислорода. Разумнее было обзавестись такой штукой вместо пресловутого плаща: и сухо, и значительно сокращает время передвижения.

Время… Именно оно сыграло со мной злую шутку. Тогда я не понимал ровным счетом ничего, был обескуражен, сбит с толку. Реальность обманчива, пусть я давно привык с ней мириться. В чем смысл отрицать то, что уже случилось? Но… Найти разумное объяснение произошедшему я не мог.

Дело в том, что мое пробуждение стало для меня настоящим сюрпризом.

Могу сказать уверенно: давненько я так хорошо не высыпался! И голова больше не болела – недаром говорят, сон лечит. Я потянулся и покрутил ступнями: суставы привычно хрустнули, и я проделал то же самое с кистями. Открыв глаза, я различил в темноте выключатель и зажег свет. Его жалкое подобие слабым конусом повисло над моей постелью, обрекая остальную часть маленькой комнатушки на полумрак. Я взял с тумбочки часы: как и предполагалось, мой организм до сих пор следовал режиму, от которого, я надеялся, мне удастся отвыкнуть. Что ж, вставать рано еще никому не вредило.

Я несколько раз отжался, чтобы разогреться: в помещении было промозгло, несмотря на полнейшее отсутствие кондиционера. Наверное, стоило открыть гардины и впустить внутрь день… Сначала я не понял, почему вместо красной кирпичной стены увидел черную пустоту. Возможно, стекло было чем-то заклеено, потому что я был уверен, что мой номер выходит на соседнюю подворотню. Но нет, я открыл окно и высунул руку наружу. Должно быть, какая-то шутка. Я задумчиво посмотрел на циферблат. Неужели я настолько устал, что проспал до вечера? Ладно, бывает. Видимо, мое тело захотело сполна вкусить свободы…

Я отправился в ванну, которая, к счастью, оказалась свободной, и, совершив свой «утренний ритуал», подошел к раковине, над которой висело замызганное зеркало. Я присмотрелся, протер глаза и снова вгляделся в отражение. И, когда убедился, что оно в точности повторяет мои движения, встал как вкопанный. Оттуда на меня смотрел до боли знакомый человек. Но он только был похож на меня: впавшие скулы, черные круги под глазами вкупе с седыми волосами и морщинами на лице… Я не был таким. Жилистые грубые руки дотронулись до щек, и я почувствовал холодные кончики пальцев на своей коже… Не смешно… Такое чувство, что я постарел…

Я вернулся в комнату и, пошарив в карманах, достал оттуда телефон. На экране высветилась информация о непрочитанных сообщениях, и я радостно подскочил на месте. Пора.

Рюкзак был там же, где я его и оставил. Я в спешке проверил свои вещи – ничего не пропало – и спустился на ресепшен. Ворчливая дамочка подняла на меня свои мутные глаза и прокуренным голосом проскрипела: «Номеров нет!» Она так сказала и мне, когда я пришел, но я уговорил ее выделить мне маленькую угловую комнатку с «дополнительными жильцами», как она сказала. Мне было все равно, вчера я безумно хотел спать и буквально валился с ног от усталости. К тому же головная боль делала все вокруг одинаковым – был ли смысл привередничать? Отворив дверь, я первым делом увидел «соседей»: пять замечательных таракашек, сбившихся кучкой у ножки стола. Они и не думали сматываться. Если бы я был в более приподнятом состоянии, я бы поспорил, что они машут мне своими крохотными лапками в знак приветствия… Шучу.

– Я пришел сдать ключ.

– Сдать? – мадам была явно удивлена и даже удосужилась оторваться от сканворда. Решение головоломок, похоже, было для нее единственным видом умственной деятельности. – Какой номер?

– Это каморка у лестницы.

– Первый этаж?

– Второй.

Женщина смерила меня оценивающим взглядом и ухмыльнулась. Я заметил, что ей недоставало одного зуба. А, может, и не одного. Странно, мне казалось, что у акул на месте выпавшего вырастает новый.

– Что-то я Вас не помню. Имя?

– Марвин Шерфилд.

Она сняла очки и потерла переносицу. Потом, отъехав от стола, достала из-под него здоровенную помятую тетрадь. Именно туда вносились имена постояльцев, а их было много: номера никогда не пустовали. Равно как и никто в них не задерживался. Я стал редким исключением, проведя в этой дыре почти сутки.

– Марвин Шерфилд… – процитировала написанное моя нелюбезная собеседница и снова посмотрела на меня. – Позавчера Вы выглядели по-другому, – она сняла очки, снова надела их, и снова сняла. – У Вас… – она очертила в воздухе круг над головой и подперла рукой подбородок.

– Спасибо, я покрасился, – я изобразил на лице вымученную улыбку.

Сидящий в углу мужчина, полностью скрытый за газетой, над которой торчала лишь его шляпа, сдержанно рассмеялся. Хоть кто-то оценил мой сарказм. И вдруг меня словно молнией пронзило.

– Простите, что Вы сказали?

– Ваша седина… Экстравагантно! У Вас необычный взгляд на этот мир, мистер Шерфилд…

– Нет-нет… Хотя ладно, – я усмехнулся.

Должно быть, показалось.

– Сколько с меня?

Женщина покрутила в руках карандаш и вдруг вцепилась в него зубами. Какая там акула…Пиранья! Упитанная такая.

– Сорок, – сухо бросила она и, черкнув что-то в тетради, захлопнула ее.

– Сколько? – я вскрикнул.

– Вы занимали комнату двое суток. Наш хостел находится…

– Да это не комната даже!

– Мистер Шерфилд… – в ее тоне послышалась угроза.

– Как двое суток? – перебил ее я. – Вы что-то путаете.

Дамочка недовольно посмотрела на меня и, опершись на кулаки, поднялась со стула и, взяв с тумбочки за спиной небольшой настольный календарь, резко сунула его мне в лицо:

– Вы умеете считать, мистер Шерфилд?

Пока я немигающим взором изучал календарь, она вновь раскрыла свою тетрадь и ткнула пальцем в строку с моим именем:

– Двадцать первое число… Сегодня – утро двадцать третьего… У Вас остались вопросы?

– Остались! – вспылил я и бросил деньги на стойку. – Всего доброго!

Как только я оказался на улице, начался страшный ливень, и я поспешил спрятаться в круглосуточном магазинчике на местной заправке. Продавец даже не отвлекся на меня, когда я зашел внутрь. Игра была для него куда интересней, чем вероятность быть обворованным. Я прошел между высоких стеллажей к стене, на которой висели всевозможные китайские поделки. Именно там мне на глаза попался мой обожаемый плащ. Перекинув его через руку, я направился к холодильнику, когда колокольчик звякнул. Я не обратил бы внимания на посетителя, если бы поверх стеллажа не увидел знакомую черную шляпу. Я взял две банки содовой и пачку овсяного печенья и направился в сторону незнакомца. Видимо, он не хотел сталкиваться со мной лицом к лицу, поскольку, как только я повернул за стеллаж, он быстрыми шагами направился в сторону туалета. Что ж, всякое бывает – я тоже был не в восторге от санузла в хостеле. Бьюсь об заклад, здесь он был чище.