— Работяги, одно слово…

Фабричное воровское общество, бандой это объединение язык не поворачивался назвать, располагалось на юге столицы, где находилось промышленное подбрюшье города. Общество объединяло несколько сотен фабричных рабочих и напоминало собой самый настоящий профсоюз, с его кассой взаимовыручки, группами правопорядка. В первый раз узнав про все это, Рафи сильно удивился. Ведь, в некоторой степени нечто подобное хотел создать и он в масштабах всего города.

— А вот с этими стрелять не вариант, — через некоторое время размышления вынес он свой вердикт. — На каждый наш ствол они вынут два, а то и три своих.

По слухам, которым сложно было не верить, фабричные плотно сидели на подпольном оружейном рынке, торгуя из под полы револьверами. Рабочие выносили с оружейных заводов части револьверов и уже в дома собирали неучтенные пистолеты. Словом, огнестрела у них явно хватало и «наехать» на их главаря просто так не получится.

— Револьверы — это, конечно, хорошо, — поморщился Рафи, понимая, что у него столько оружия просто физически нет. — А вот револьверы с магическими пулями — это совсем другое дело.

Прямо на бумаги положил свой револьвер, дамский бульдог, который было удобно прятать за пазуху или даже за голенище сапога. Выщелкал золотистые бочонки в ладони и закрыл глаза, начав привычно «напитывать» пальцы теплом. Наставники по магии из гимназии наверняка бы его выругали за такое «грязное» насыщение патронов магией. Только сейчас ему было не до соблюдения правил и техник безопасности.

Через какое-то время парень открыл глаза и вытер со лба пот. Такое занятие отнимало немало сил, особенно у начинающего мага. Он же еще только начал идти по этой тропе.

— И что там у нас получилось? — с любопытством рассматривал чуть теплые бочонки, которые еле заметно светились. И этот свет, казалось, шел откуда-то изнутри. — Вроде бы, неплохо. Лучше, чем тогда.

Как-то раз он уже пробовал так делать. Помнится, даже проверял получившийся эффект в каких-то развалинах. От одного единственного выстрела зачарованным патроном тогда половину кирпичной стены снесло. Правда, грохот был такой, что у него даже уши заложило.

— Как говорится, против лома нет приема, если только нет другого лома. А тут не просто лом, а охренительных размеров кувалда с ракетным двигателем на конце, — ухмыльнулся парень, осторожно заряжая барабан револьвера. — Сам с ними поговорю. Надеюсь, пахан у них человек с мозгами. Посмотрит и все поймет. А не поймет, разговор будет короткий.

Испытывал ли он страх? Глупый вопрос: конечно, испытывал. Как бы он не подавал виду, не хорохорился, это мерзкое подспудное ощущение все равно прорывалось наружу. А сейчас, когда все так закрутилось, особенно было жутковато. Ведь, не к бабам на свиданку идет, а «валить» одного из страшнейших воров города — Рамазана и его брата.

— Чего-то мне не по себе, — Витян замедлил шаг, наклонившись в сторону парня. — Ты точно все рассчитал? Рамазан же сущий дьявол и люди у него такие же. А если не потянем? По стенке размажут…

— Соберись, братишка, — прошипел ему в ответ Рафи, незаметно кивая на идущих за ними людей. — Собери свои яйца в кулак, на тебя же смотрят. Морду сделай кирпичом! Выпрямись! Мы сами этого Рамазана размажем. Он и рыпнуться не сможет. Забыл про зачарованные патроны? Тебе лишь на курок нужно нажать.

Витян непроизвольно коснулся рукояти одного из своих револьверов за поясом. Мощь у них из-за новых патронов, и правда, была впечатляющей. Он во время проверки пару раз стрельнул и чуть с ног не слетел. От кирпичной стены старого дома, куда целился, один мусор остался. Раз и готово.

— А на своих бойцов посмотри. Настоящие орлы! С такими на любое дело не страшно идти, — Витяна сильно ткнули в бок. Мол, погляди. — Я же тебе говорил, что отставные солдаты из них настоящих зверей сделают. Зверюги, кого хочешь порвут.

Витян снова развернулся в сторону целого отряда в полсотни голов. Мрачные, в темной одинаковой одежде и с большими баулами за спиной, они казались близнецами. И лица были соответствующие — каменные, с плотно сжатыми губами, перекошенные угрожающими гримасами. У многих лица, вдобавок, были закрыты плотными масками, отчего казались еще более страшными.

— Видишь? И тебе нужно на высоте быть. Иди, скажи им пару слов, пока до места не дошли. Или до конца своих дней хочешь шестеркой быть? Хочешь крохи с барского стола подбирать? Чего взгляд прячешь? Нет? Тогда забудь о страхе! Иди к своим людям!

Околоточный полицейский надзиратель Веретенников шел между торговыми рядами степенно, неторопливо. На окружающих торговцев и простой люд поглядывал свысока, словно показывал, что они не ровня ему.

— Наше почтение, господин околоточный надзиратель! — в пояс поклонился рыжий купчишка, тряхнув связкой баранок на шее. — Доброго здравия, Спиридон Никитович! — с другой стороны в пояс кланялся румяный булочник с пухлыми щеками и расплывшимся носом, и сам похожий на булочку. — Может кваску ядрененького прикажете, господине? — позади полицейского догонял водонос с небольшим бочонком в руках и деревянной кружкой на цепочке. — Прикажите. Квасок сегодня особенно душистый вышел, д обрый.

Только полицейский даже носом не повел. Чуть качнул головой, затем повел плечами. Мол, прочь пошел, от важных раздумий отвлекаешь. А подумать ему, действительно, было о чем.

— Гм, совсем ум за разум заходит, — причмокнул губами Веретенников, пытаясь разобраться в своих мыслях. — Очень странно все это…

Не первый годы Спиридон Никитович на своем околотке полицейским надзирателем служит. Почитай, с тех пор прошло уже полных два десятка годков и еще три. Двадцать три года, значит, исполнилось с того, как его курносого и лопоухого устроили на должность.

— И ведь все всегда своим чередом шло. На своем, значит-ца, месте было. Одно здесь, другое там. А сейчас что? — бурчал он, нервно оглаживая усы. — Что это еще за тишь до гладь?

Что-то совсем уж странное творилось в последние дни в его околотке. За последнюю неделю здесь ни одного даже самого мало мальского происшествия не случилось, что пугало, если честно. Никогда же такого раньше не было.

— И чего они все попрятались, как крысы? Никого не видно: ни старших, ни кержачья, ни боссоты.

За все годы его службы в должности околоточного надзирателя никогда такого не было, чтобы на улицах такое спокойствие было. Выйди глубокой ночью в темный переулок и никто тебя пальцем не тронет. Кошелек и часы, пальто или шинель, все при человеке останется. Раньше о таком и мечтать нельзя было. За ночь бывало пару мертвяков в канаве находили.

Веретенников, ведь, не поленился и у своих соседей по околотку поспрашивал про эту напасть. Какого же было его удивление, что и у них точно такое же творилось. Вон к примеру, околоток Иваныча, который по возрасту ему годком был, вообще, стал образцовым. Раньше его начальство в хвост и гриву драло, а сейчас грамоты выдает и поощрения выписывает. Как же так?

— Дожил, называется до такой благодати: никто некого не режет, в рожу не бьет, золотые часики не подрезает, гулящих девок смертным боем не бьет. И как теперь жить, прости Господи? Хоть бросай все, и на печку лезь.

Шутки шутками, а на душе у него было тревожно. Нутром чуял, что такое затишье на околотке совсем было не к добру. Ведь, ворье просто так не исчезает без следа. Затихарились, значит.

— Похоже, крупная рыба у нас завелась, — пониманием загорелись глаза у околоточного надзирателя. От пришедшей в головы мысли у него даже спина вспотела. — Очень крупная… Щука всех пескарей разогнала…

Выходит, в воровском обществе новый хозяин объявился. Ничем другим такое затишье было не объяснить.

— Да… Свято место пусто не бывает, — кивнул он своим мыслям. — Неспроста ведь от Старших ни слуха ни духа. Как в воду канули… Наверное, червей уже кормят…