Совершенно не разделяя советские духовные ценности, Юргенс Линчавичус готовился к побегу. Личная свобода — вот самое главное в жизни! Так считал этот прибалтийский парень, отслуживший в армии Литвы. Как инструктор по дайвингу, он имел возможность нырнуть ночью за борт с аквалангом и незаметно добраться до берега, чтобы скрыться на нем. Но, будучи человеком неглупым, он прекрасно понимал, что без привычной инфраструктуры жизнеобеспечения на острове, вроде Тиниана, делать ему совершенно нечего. Может быть, он и выживет в противоборстве с аборигенами, но что ждет его дальше? А влачить жалкое, почти растительное, бессмысленное существование до конца своих дней он тоже не собирался. Поэтому понимал, что время для побега еще не пришло. Нужно дожидаться более подходящего момента. Да и место его не устраивало. Ведь Тиниан довольно небольшой. На таком островке не особенно скроешься, если советские отправят на поиски беглеца карательную экспедицию.

Сначала надо все продумать и подготовить очень тщательно. Ведь придется сделаться настоящим выживальщиком в чужеродной среде обитания! Зная несколько потаенных местечек на огромной яхте, Юргенс решил постепенно создавать там собственный склад, предназначенный для побега. И, конечно, убегать в мир, полный опасностей, было бы лучше всего не одному, а с надежным спутником. Лучше со спутницей или даже с несколькими спутницами. Чтобы можно было создать семью и размножаться. Размножение в партнерстве с какими-то грязными туземками Юргенса не прельщало. Ему хотелось сохранить чистоту расы, хотя бы расы белых людей в общем смысле. Вот только всех тех, кто захочет разделить с ним трудности побега, еще предстоит найти и заинтересовать своими планами.

Хотя, на примете у горячего литовского парня кое-кто уже имелся. Та самая девушка Софья, длинноногая красотка, с которой он нырял в последний раз уже здесь, на Тиниане, недвусмысленно намекала во время их общения, что хотела бы куда-нибудь убежать. Вот только поговорить с ней, чтобы развить тему, мешали караулы, выставленные советскими моряками во всех коридорах яхты и усиленные после самовольной поездки на катере к острову, организованной сестрой Дворжецкого. Похоже, эти советские уже полностью почувствовали себя новыми хозяевами «Богини», окончательно решив, что, раз обладают военной силой, то имеют и власть ограничивать перемещения всех людей из экипажа, кто находится не на вахте.

У самого Линчавичуса и вахты никакой не имелось. Он же просто выполнял прихоти гостей, если кто-нибудь из-них желал понырять с аквалангом. А в яхтенной команде его роль ограничивалась обязанностями водолаза-спасателя, которому поручалось периодически осматривать днище судна и страховать всех тех, кто хотел искупаться. И, пока его услуги не требовались, ему оставалось лишь ждать и обдумывать свой предстоящий побег, сидя в одиночестве в своей двухместной каюте под главной палубой. Ноутбук и смартфон у него конфисковали, а сосед по каюте матрос Константин Станкевич ушел нести свою вахту по расписанию.

Егор Мордасов уже не был первогодком, а считался полторашником. Второй год его службы на флоте заканчивался. И Мордасов уже мнил себя достаточно опытным служакой, хотя пока не дослужился даже до старшего матроса. Как сын рабочего и коммуниста, по жизни он старался следовать тем идеалам, которые объявлялись в Советском Союзе самыми правильными. Он с самого детства верил в то, что человек человеку друг, товарищ и брат, что нужно погибнуть, а товарищей выручить, если над ними нависла смертельная опасность, и ты способен предотвратить ее. Егор считал, что не должно быть среди людей ни богатых, ни бедных, а все люди примерно равны от рождения. А еще он был убежден, что социалистический принцип «От каждого по способностям, — каждому по труду», является единственно верным. И потому он вполне искренне участвовал в общественной жизни, находясь на хорошем счету среди комсомольцев «Вызывающего».

Когда началась вся эта заваруха со штормом и свечением в океане, Мордасов никак не предполагал, что закончится все перемещением куда-то сквозь время. Он понял это не тогда, когда объявили, а гораздо раньше, прибыв на «Богиню» сразу после нападения пиратов вместе с первой группой мичмана Ярового. Ему, как и другим комсомольцам из БЧ-2 и БЧ-3, выдали автоматы по той причине, что доверяли. Ведь все артиллеристы и торпедисты-минеры имели дело с оружием еще более разрушительным, чем стрелковое. Да и проводились с ними практические занятия по стрельбе на полигоне перед походом.

Для задания командиры выбрали только отличников боевой и политической подготовки, предупредив, что дело им предстоит очень ответственное. Еще бы! Такой корабль, как эта «Богиня», никому еще из экипажа «Вызывающего» не доводилось прежде видеть. Просто шикарный пассажирский теплоход, который почему-то командиры называли яхтой. Снаружи красивый, а внутри невероятно роскошный, как какой-нибудь сказочный дворец, да еще и оснащенный множеством удивительных технических новинок. Вот только гораздо большее впечатление на молодых парней производила даже не техника, а красивейшие девушки, которые обитали на борту теплохода. Но, начальство строго запретило матросам общаться с кем-либо, тем более отпускать шуточки в адрес девушек. Потому советским морякам оставалось только молча пялиться на них.

Очень сильно тогда, в первый момент, удивил Егора сам факт нападения пиратов на мирное судно. Сперва их появление на старинном паруснике просто не укладывалось в голове у Мордасова. Но, кровь, трупы и раненые, которые сразу обнаружились на борту, не оставляли сомнений, что все это происходит в реальности. Егору сначала приказали конвоировать пленных морских разбойников при перевозке их на эсминец, а потом он помогал еще и в транспортировке пиратских сокровищ на баркасе. И только после этой операции Егора назначили охранять лазарет.

А с утра Соловьев даже приказал Мордасову охранять персонально раненого капитана пиратов. И там, возле дивана, Егор на самом деле подобрал тот самый злосчастный журнал и, конечно, прокололся в глазах особиста. Из-за чего теперь сильно переживал. Впрочем, когда он нашел и привел доктора Ефремова, Соловьев больше не сделал Мордасову ни одного замечания, а роковой буржуйский журнал с обнаженными девицами теперь с интересом листал сам пиратский капитан, пялясь на глянцевые фотографии красоток одним глазом.

Честно отработав полуторачасовой концерт, Лаура-Лариса чувствовала себя уставшей, но вполне довольной. Несмотря на то, что ни денег за выступление, ни даже цветов она не получила, то, с каким восторгом Лауру встретили на военном корабле, и как эти парни в морской форме буквально пожирали ее глазами, ловя каждое ее движение и каждую музыкальную нотку ее голоса с неподдельным восторгом, а потом бурно аплодируя после каждой песни, стоило многого, и принесло Ларисе Ивановой настоящее удовлетворение от своего собственного творчества. Ее уже давно никто и нигде так тепло не встречал. Живя в эмиграции, она пыталась петь в американских клубах, но, публика там попадалась сплошь избалованная и довольно безразличная, впрочем, как и на этой яхте Дворжецких. А таких благодарных и искренних слушателей, как эти матросы, Ларисе Ивановой давно уже не встречалось.

Выступая перед советскими моряками, Лаура чувствовала настоящий энергетический резонанс, исходящий от слушателей. И она отчетливо поняла, что не следует поддаваться депрессии, даже если все они теперь действительно находятся в далеком прошлом. Нужно просто продолжать жить и работать, хотя бы потому, что все эти люди готовы слушать ее. И даже то, что теперь отсутствуют интернет, связь и телевидение вполне можно пережить, ведь это означает, что она, как певица, абсолютно вне конкуренции, а единственная и неповторимая! Да и песни тут можно петь любые, не отстегивая ничего за использование авторских прав ни их исполнителям, ни композиторам, ни поэтам, что тоже огромный плюс.