Да я испугалась, но не потому что меня могут обвинить в его смерти, а потому что блин, он человек! Который вообще непонятно зачем пошёл за мной.

Невыносимый, но живой. Пусть уж лучше так.

— Почему вернулась, а не помощь пошла звать?

— Вы бы оставили меня здесь одну? — серьёзно спрашиваю, игнорируя его вопрос. Мужчина не торопится ответить, поэтому я принимаю это молчание по-своему, — Вот и я не смогла, к сожалению. Пока бы дошла, пока всех собрала, пока всех обратно привела. Вы бы точно здесь окочурились.

Расставляю ветки домиком, кидаю внутрь несколько сухих листьев, чтобы получше разгорелось и достаю из рюкзака зажигалку. Поджигаю и уже через пять минут у нас небольшой костёр. Достаю плед и укрываюсь им, вечерами здесь и вправду холодно.

— А ты я смотрю подготовилась, — произносит мужчина.

Ничего не отвечаю. Испортил мне такой вечер. Вздыхаю, когда я теперь увижу настоящий звездопад? Фишер тоже замолкает, видимо понял, что я не хочу с ним разговаривать. Слышно, как трещат ветки в костре. Как языки пламени танцуют под шелест листьев и это по-настоящему красивое зрелище.

— Извини, — неожиданно доносится до моих ушей.

— Что простите? — делаю вид, что не расслышала.

— Я знаю, что ты всё прекрасно услышала, — вздохнув, отвечает мужчина, скрываю свою улыбку, поджав губы.

— За что хоть? — интересуюсь я, но не могу не улыбнуться. Это же надо, сам Сатана просит прощение. Я думала, он вообще не знает таких слов.

— За то, что наорал на тебя, когда ты хотела помочь.

Хочется спросить: «только за это?», но прикусываю язык, а то Фишер и от этих слов откажется.

— Принято, — лишь отвечаю я.

— Расскажешь, зачем пошла в лес?

— На звёзды посмотреть, — признаюсь.

— В смысле? — не понимающе спрашивает мужчина.

— Сегодня должен пройти самый яркий метеоритный дождь. Владивосток оказался удачной точкой для просмотра.

— Ты на полном серьёзе пошла в лес, чтобы увидеть звездопад? — с недоверием интересуется Ростислав.

— Да, но не в лес, тут неподалёку есть полянка, на карте посмотрела. Просто испугалась, что за мной кто-то идёт и свернула в лес. Думала там получится спрятаться и узнать, кто за мной следит, — с легким раздражением отвечаю я, не понимаю, почему он мне так не доверяет.

— А ты знаешь, что у нас вообще-то есть специальные площадки для этого? И недалеко от домиков имеется вышка, с которой небо видно, как на ладони.

Благодарна темноте, что не видно моего покрасневшего лица. Я ж не знала. И вышки этой на карте не увидела. Получается, что по моей глупости человек травму получил.

— Я не знала, — пожимаю плечами, подкидывая ещё веток в костёр. Надеюсь, что нас уже потеряли и начали поиски.

— Откуда у тебя столько навыков? Бинтуешь ты профессионально, костёр разводишь, словно часто в походах бываешь. И реакция у тебя очень хорошая. Не каждая бы молодая девушка так быстро смогла среагировать в такой ситуации.

— До восемнадцати лет я обучалась в институте благородных девиц, — зачем-то поясняю я. Не думаю, что эта информация может как-то выдать кто я. Просто наверно не хочу, чтобы всё было ложью, — Там часто отправляли в походы, а некоторых отличившихся девушек оставляли на несколько дней.

— Я так понимаю, что ты была из тех, кто часто отличался.

— Совершенно верно, — ухмыляюсь я, — Не горжусь этим, конечно, но благодарна такой можно сказать «школе жизни».

— А реакция почему такая?

Долго думаю, что ответить. Сказать правду или нет? Одна ложь всегда порождает другую и боюсь, что в какой-то момент я просто запутаюсь.

— Не знаю, с детства так, — решаю всё-таки промолчать. Ни к чему все эти откровения. Хотя готова заметить, что это самый длинный диалог между нами за последние три дня. Надо, наверно, почаще выбираться в лес с боссом.

— Мда, странная ты Николь Вершинина, — ставит вердикт Фишер спустя какое-то время и мне если честно, даже не обидно.

— Не страннее вас, Ростислав Алексеевич. Со мной — то всё понятно, а вот вы зачем пошли за мной? — прищурив глаза задаю вопрос я. Интересно будет послушать его оправдания.

— Я думал, что ты шпионка, нашла что-то, договорилась в лесу встретиться с сообщником и возможно передать информацию, — на полном серьёзе выдаёт Фишер и у меня проходит неприятный холодок по затылку, на секундочку я перестаю подкладывать ветки, но потом продолжаю это делать, как ни в чём не бывало. Надеюсь моё волнение он не заметил.

— Думали? А сейчас? — стараюсь говорить ровно, можно, конечно, посмеяться и свести всё в шутку, но боюсь, что такая реакция наоборот введёт ещё в большие сомнения.

— Сейчас я вижу в тебе просто странную молодую девушку, которая прилетела за шесть тысяч километров ради работы, которой и в Москве достаточно, особенно с таким опытом и данными.

Хм… Такого откровения я совсем не ожидала, если честно. Но появляется какое-то странное ощущение, словно меня сейчас сравнили с проституткой.

— Вы всегда рубите с плеча, да? — с усмешкой интересуюсь я.

— Я всегда говорю правду, какой бы она не была. И не выношу ложь. Рано или поздно она всплывает, доставляя кучу проблем и неприятностей. И я не понимаю людей, которые постоянно лгут. Зачем? Когда можно сказать правду и попробовать решить проблему, — каждое слово режет мне по самому чувствительному органу — сердцу.

Легко сказать — скажи правду и мы всё решим. А может… Приходит невероятная мысль всё выложить, как на духу. Рассказать про брата, про всю ситуацию, я же ведь ещё ничего не сделала. А вдруг Ростислав поможет?

«Или отправит в тюрьму» — шепчет внутренний голос. Нет, Николь! Это провокация, не ведись!

— Согласна, одна ложь порождает другую и ничего дельного из этого не выходит, — выдаю я свои мысли, нужно быть осмотрительнее и не искать помощи в каждом, кто говорит, что правда — это хорошо.

Смотрю, как Ростислав стиснув зубы пытается усесться поудобнее. Затем из его рта выходит пар. Дьявол! Сама пледом укрылась и сижу у костра, а он только в одной толстовке и жилетке сидит.

Снимаю с себя плед и накрываю им Ростислава Алексеевича. Его глаза периодически закрываются. Хоть бы не отключился совсем, хотя я сама бы не отказалась уже закрыть глаза. Время одиннадцать, а встала я в шесть.

— Не надо, — снимает плед с себя, — Я каждый вечер закаляюсь в холодной воде, не замёрзну. А вот ты быстро простынешь.

— Что господин Фишер, переживаете за свою странную помощницу? — возвращаю ему его же фразу. Всё жду, когда он улыбнётся, но этот мужчина, словно сталь какая-то. Никаких эмоций.

— От тебя на работе и так толку мало, а от больной и того меньше будет, — проговаривает он.

— А это сейчас обидно было.

Отворачиваюсь и иду обратно к костру. Веток совсем не осталось. Вот как можно такое девушке сказать? Я так старалась быть хорошей помощницей все эти дни.

— Пойду принесу ещё немного веток, — бубню я, не поворачиваясь к мужчине.

— Николь! — окликает Фишер меня, — Не обижайся, помни, что я всегда говорю правду, она может быть не самой приятной, но я хочу, чтобы она стимулировала быть лучше, а не сдаваться.

Это он сейчас так сказал, что увидел во мне потенциал? Грубовато, конечно, но на удивление приятно.

Собираю ещё немного веток, а когда возвращаюсь Фишер уже лежит с закрытыми глазами, прильнув к дереву. Кидаю парочку веток в костёр, затем подхожу ближе к мужчине. Слышу, как он тихо сопит, похоже заснул. Трогаю его лоб, но на удивление он сухой и тёплый. Смотрю на забинтованную ногу, кровь вроде не проступает. Возможно, всё не так страшно, как показалось в самом начале. Надеюсь, нас уже ищут. Фишера бы в больницу отвезти с такой раной. Чтоб от столбняка там поставили укол и от бешенства не помешало бы.

Укрываю пледом Ростислава, сама ложусь рядышком, но соблюдая дистанцию. Шум листвы и треск костра убаюкивает не хуже колыбельной.

Уже засыпая, чувствую, как меня тянут к чему-то тёплому, а потом чем-то таким же укрывают. А дальше всё…