Новогодний университетский бал в ГЗ продолжался всю ночь, и лишь рано утром, когда открывалось метро, всех, кто еще был на ногах, выгоняли на улицу. А тех, кто сам идти уже не мог, ребята-дружинники из комсомольского оперативного отряда оттаскивали в одну из больших аудиторий на первом этаже — чтобы чуток проспались. И уже потом выпроваживали их восвояси.

Разумеется, приносить с собой на Новогодний бал спиртное и распивать его было строжайше запрещено, но ведь за всеми не уследишь… А в грандиозном Главном здании имелось так много разных укромных уголков, переходов и лестниц… Этим некоторые ребята и пользовались.

Паша заранее приобрел четыре билета — на себя, Сашку, Майю и Ленку (четыре рубля за все). И 31-го декабря в десять часов вечера они уже были в Главном здании МГУ. На входе, как всегда, дежурил комсомольский оперативный отряд: строгие парни с красными повязками на рукавах проверяли сумки на наличие алкоголя и безжалостно отбирали все бутылки, если находили, а также сразу заворачивали тех, кто был уже подшафе или от кого хотя бы пахло спиртным. Возглавлял отряд Сергей Кравец — он по поручению парткома факультета стал его командиром. Паша предъявил билеты и заметил, с какой завистью Сергей смотрел на Майю — буквально пожирал ее глазами.

Девушка и правда была чудо как хороша — раскраснелась от легкого мороза (от метро до ГЗ шли пешком, чтобы не давиться в автобусе), глаза горят, губы — как алый цветок… Паша довольно ухмыльнулся и по-хозяйски положил руку Майе на талию: пошли, дорогая, в зал, нечего нам у входа задерживаться! У Кравца, кстати, тоже имелась своя девушка — со второго курса, познакомились как раз на картошке, но по сравнению с Майей она выглядела весьма блекло. Приятная, можно сказать, — симпатичная, это так, но, если сравнить, совсем не то. Даже рядом, как говорится, не стояла.

На Новогоднем балу они пробыли до двух часов ночи — натанцевались, напрыгались, накричались, а потом поехали домой. Метро, само собой, уже не работало, такси не было и в помине, пришлось брать частника (они как раз активно шабашили возле университета, развозили по Москве подвыпивших студентов и студенток). Естественно, тариф был, прямо скажем, ломовой, жлобский (сами водители с наглыми ухмылками говорили — «особый, новогодний») — десять рублей за получасовую поездку, но что делать… Не ждать же на улице, когда откроется метро!

Приехали на квартиру к Сашке, но сил праздновать дальше уже не было (хотя и спиртное, и закуска имелись в избытке, а родители опять благоразумно уехали в дом отдыха), поэтому сразу же разошлись по комнатам и завалились спать. Но перед этим Паша, само собой, занялся с Майей кое-чем интересным и приятным. Девушка, кстати, охотно отвечала на ласки и время от времени уже вполне по-взрослому постанывала. И даже сама плотно прижималась к нему. А вот из комнаты, где уединились Сашка с Ленкой, не доносилось ни звука — ни довольных вскриков, ни старательного мужского сопения. То ли они занимались этим делом молча, то ли оба сразу же уснули…

Паша был склонен думать, что произошло, скорее всего, второе: у Сашки все-таки была возможность иногда пригласить домой свою верную подругу, и в этом плане он не был слишком уж голоден… К тому же у них впереди была долгая супружеская жизнь — значит, успеют еще и насладиться друг другом, и поссориться, и поругаться, и даже смертельно друг другу надоесть.

Паша видел, с каким вожделением Сашка смотрел во время Новогоднего бала на нарядных, красивых студенток, прыгавших совсем рядом, однако пригласить кого-либо на танец не решился — за ним бдительно следила Лена. И бедному парню оставалось только тоскливо, горестно вздыхать (про себя, разумеется) и молча пожирать глазами чужие (но такие разгоряченные, привлекательные) девичьи тела, крутившиеся по соседству. И ежеминутно задевавшие его своими приятными выпуклостями и всеми мягкими местами… Бедный, бедный Сашка!

Впрочем, думал Паша, каждый сам выбирает себе спутницу жизни, а значит — и свою судьбу. Как пелось в одной очень хорошей песне: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает, я за тобою следую тенью, я привыкаю к несовпаденью…» Увы, так тоже часто бывает в нашей жизни! И ничего с этим не поделаешь…

Кстати, об отношениях с Майей. Паша заметил, что в последнее время они начали постепенно отдаляться друг от друга. Процесс этот шел медленно, почти незаметно, но все-таки был очевиден. Они стали реже общаться (встречаться, говорить по телефону), и это было связано не только с большой учебной нагрузкой в вузе (хотя и это тоже), но и с тем, что они оба уже стали немного другими — повзрослели, изменились, появились новые знакомые, завязались новые отношения. А старых, привычных точек соприкосновения, наоборот, становилось с каждым днем все меньше и меньше (соответственно — и меньше тем для общения и разговоров).

Это явление было, разумеется, весьма и весьма печальное, но Паша прекрасно понимал: этот процесс неизбежен и необратим. Люди меняются, тут уж ничего не поделаешь. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, нельзя дважды встретиться с одном и тем же человеком… Пройдет еще какое-то время — и они окончательно отдаляться друг от друга. Сам он это расставание, разумеется, не торопил, не форсировал события, но и остановить процесс не пытался — смысла не имело. Нельзя склеить то, что уже дало трещину.

Майя, наверное, тоже чувствовала что-то такое, но она определенно не хотела терять своего привычного (и такого удобного) кавалера. И тут роль играли даже не общие воспоминания и недавнее школьное прошлое («первая любовь, школьная пора… не повторяется такое никогда…»), а, скорее всего, простой и прагматичный расчет: все-таки Пашка Матвеев, с ее точки зрения, был неплохим кандидатом в мужья, и Майя хотела оставить его в качестве запасного варианта. Мало ли как сложится жизнь в дальнейшем? В будущем может случиться всякое, а тут рядом — верный, преданный друг, который к тому же ее искренне любит…

К тому же Пашка ей был совершенно очевидно симпатичен — поэтому представлял из себя совсем даже неплохой вариант на будущее. Если ничего интереснее и перспективнее не найдется…

Женщины в этом плане, как правило, весьма и весьма прагматичны и предусмотрительны: не рвут отношения со своим мужчиной резко и сразу же, не расстаются окончательно, а стараются что-то сохранить, а потом при необходимости — и использовать. Часто милые дамы рассматривают своих бывших и нынешних поклонников в качестве некого дополнительного источника финансирования, толстого кошелька, куда время от времени можно запускать лапку с острыми коготками. Или же, как тоже часто бывает, в качестве осла, на котором можно удобно ездить…

Однако не следовало считать Майю циничной и расчетливой стервой, для которой все мужики — лишь орудия для достижения личных целей, она поступала так (абсолютно правильно по-женски!) совершенно инстинктивно, подчиняясь некой программе, заложенной самой природой в каждую самку: всегда ищи вожака стаи, самого умного, сильного, красивого и успешного самца и создавай с ним прочную семью. Но при этом на всякий случай имей и некоторые запасные варианты…

Поэтому Паша совершенно не ревновал Майю к другим молодым людям (а они у нее наверняка уже имелись — учитывая ее красоту и общительность) и даже не пытался контролировать каждый ее шаг. Во-первых, это было невозможно (умная девушка всегда найдет способ обмануть влюбленного в нее доверчивого парня), а во-вторых, крайне глупо — только сам опозоришься и испортишь последние отношения. Нет, пусть всё идее так, как идет, и их расставание произойдет естественным путем. Но при этом ему все-таки хотелось, чтобы они и в дальнейшем сохранили хорошие, дружеские отношения (это тоже могло когда-нибудь пригодиться).

Паша успешно сдал зимнюю сессию (все оценки за экзамены — хорошо) и решил, что заслужил небольшой отдых. Впереди были две недели свободы, и их следовало провести с умом. Сидеть дома, в Москве — кране глупое занятие и пустая трата времени, душа требовала движухи — чего-то нового и интересного.