На 30 июня, субботу, был назначен выпускной балл — прощание со школой, расставание с детством и всё такое прочее. Паша уже был однажды на подобном мероприятии — когда заканчивал школу в своей прежней жизни, и от него остались сугубо негативное воспоминание.

Вначале всё было так, как и должно было быть: торжественная часть в школьном актовом зале (девочки — в белых фартучках и с пышными бантами, мальчики — очень аккуратны и подтянуты), вручение аттестатов, прощание с учителями, слезы и сопли… Грустно-торжественная «Когда уйдем со школьного двора, под звуки нестареющего вальса…», задорная «Школьные годы чудесные», плаксивая «Не повторяется такое никогда…» и т. д. и т. п.

Затем — небольшой концерт своими силами (Паша в нем участия не принимал, никогда не любил художественную самодеятельность), потом — сам прощальный бал. Стулья в актовом зале сдвинули в сторону, на сцену вынесли старый катушечный магнитофон, и началось. Примерно час все шло вполне весело и задорно, все танцевали (в основном это были быстрые танцы), затем поставили несколько медляков. Тут дело пошло гораздо хуже: мальчики откровенно стеснялись — надо было на глазах у всех пересечь актовый зал и пригласить свою избранницу. А вдруг откажет? Позора же не оберешься! Поэтому девочки скучали на стульях у стены, а мальчики мялись, стеснялись. Во всем зале танцевали лишь три-четыре пары.

Паша решил этот вынужденный перерыв использовать для нужного дела — отметить со своими лучшими друзьями, Петькой и Артемом, долгожданное окончание школы — но уже по-взрослому, по-настоящему. Проще говоря, принять на грудь — в честь праздника, а также для общего поднятия настроения и храбрости (чтобы не бояться приглашать девочек на танец). Спиртное (бутылку водки) принесли заранее и спрятали в мужском туалете на третьем этаже, аккуратно засунув в сливной бачок.

Там же, на месте, ее и распили — на троих, почти залпом, без всякой закуски. Естественно, их тут же повело, градусы ударили в голову, и их потянуло на подвиги (ребята все молодые, неопытные, много ли для них было надо?). Да и пили водку почти на голодный желудок — настоящей закуски в зале не было — так, какие-то пирожные и чай, да и то они достались в основном девочкам…

После принятия на грудь, понятное дело, захотелось какой-то движухи, экшна, самовыражения. Они вернулись в зал и стали танцевать уже более свободно и расковано (даже более чем раскованно!), что и было тут же замечено бдительными учителями.

В общем, кончилось все плохо: под конвоем завуча их сопроводили в директорский кабинет, потом вывали по телефону родителей. Мол, ваши мальчики напились, как свиньи, и мешают приличным ребятам спокойно отмечать окончание школы, срывают выпускной бал. Немедленно забирайте их, не то вызовем милицию! И вместо веселого, романического вечера у Паши сначала произошел тяжелый разговор с матерью (на тему правильного мужского поведения), а потом он получил еще и от отца. Не физически, кончено же, нет, у них в доме рукоприкладство никогда не практиковалось, просто старший Мальцев как бы перестал замечать своего отпрыска, и это было тяжелее всего. Лишь через две недели отношения более или менее наладились, но осадочек, как говорится, у него остался, причем на всю жизнь.

Поэтому Паша дал себе слово на этот раз ничего такого не употреблять — никаких горячительных напитков! Пусть всё будет цивильно-прилично-образцово. О чем сразу же сообщил Сашке и Володьке — чтобы они ничего в этом плане не планировали и не замышляли. Только танцы и тихая радость от расставания со школой. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. В общем, опять всё пошло не так, как надо.

Нет, сначала всё было нормально: украшенный воздушными шариками и цветами актовый зал, очень красивые одноклассницы, торжественная речь директрисы, выступление учителей, вручение аттестатов… Потом — концерт силами школьной самодеятельности (все те же хорошо знакомые песни о школе), после этого началась развлекательная часть. То есть вначале все опять шло тихо-мирно и прилично.

Паша, естественно, танцевал медленные танцы с Майей. Она, само собой, была самой красивой девочкой среди выпускниц — настоящая королева бала! Рядом медленно качались под плавные, приятные песни и другие пары, всё чувствовали себя прекрасно. Но потом Паша начал замечать, что ребята из десятого «бы» время от времени покидают зал минут на десять-пятнадцать и возвращаются уже в явно приподнятом настроении. Стало понятно: они решили отметить праздник по-своему — со спиртным.

Что ж, их дело, думал Паша, пусть пьют, лишь бы ничего такого не устраивали. Может на этот раз ему повезет и всё закончится так, как и должно быть, без происшествий? Но снова ошибся — не закончилось…

…После очередного быстрого зарубежного ритма он стоял рядом с Майей и отдыхал. И тут к ним неожиданно подошел Борька Васильев. Он грубо схватил Майю за руку и заявил: «Теперь ты будешь танцевать со мной!» Бывший школьный комсорг был уже изрядно навеселе и, видимо, не очень хорошо понимал, что делает.

Паша, естественно, заступился за Майю — оттолкнул пьяного Борьку: иди, дурак, проспись! Васильев немедленно полез, что называется, в бутылку: подскочил и злобно зашипел:

— Пойдем выйдем, поговорим один на один!

Выяснять с Васильевым отношения Паше совсем не хотелось (опять ему испортят выпускной бал!), но отказаться было нельзя — сочтут трусом, а это несмываемый позор на всю жизнь. Поискал глазами Сашку с Володькой, но тех в зале не было — очевидно, отошли куда-то на минутку. «Ладно, справлюсь я и один!» — решил Паша и кивнул Борьке: идем!

Спустились на первый этаж к гардеробу. Паша думал, что Васильев станет драться с ним на улице, за школой, где обычно все ребята выясняли отношения между собой, но тот напал гораздо раньше: без всякого предупреждения развернулся и сильно ударил Пашу в лицо. От неожиданного джеба спасла лишь отличная реакция — отклонился немного назад, и кулак Васильева лишь слегка скользнул по скуле. Это был подлый прием со стороны Борьки — нападать вот так, фактически еще до начала самой драки. Традиция требовала, чтобы соперники сначала вышли на улицу, встали друг против друга и лишь потом начали махать кулаками.

«Ладно, без правил — так без правил»! — мрачно подумал Паша. Он чуть сдвинулся в сторону и ударил Борьку ногой. Попал, куда и целил, — в низ живота. Васильев завыл и сложился почти пополам.

— Ах ты, гад, нечестно дерешься! — раздалось у Паши за спинной и на него набросились сразу трое — верные прихвостни бывшего школьного активиста. Они, судя по всему, сидели в гардеробе и ждали момента, чтобы прийти своему другу на помощь. И вот этот момент настал…

Драться одному против троих — дело почти безнадежное, но Паша стойко держал удары и пытался отвечать на них. Скорее всего, ему бы пришлось очень плохо, но тут на помощь подоспели Володька с Сашкой — Майя успела им сказать, куда и с кем пошел ее кавалер. Они немедленно включились в драку — каждый сцепился со своим противником.

Но все рано положение было критическое: Сашка драться почти не умел, лишь бестолково махал кулаками, Володька отбивался от самого сильного из «бэшников», верзилы и бугая Кольки Артамонова, а на Пашу наседали сразу двое — Борька и один из его самых верных приятелей. И неизвестно чем бы это закончилось, но тут объявился еще одни участник — Алексеев, с которым Паша сидел на уроках математики.

Димка, как потом выяснилось, шел за школу покурить (он дымил уже давно и регулярно) и случайно увидел потасовку. Но сразу всё понял и врезался в дерущихся — раскидал по углам Борьку и троих его приятелей. Кто бы мог подумать, что угрюмый, мрачный, неразговорчивый, обычно крайне нелюдимый Димка решит так просто и сразу «вписаться» за своих? Алексеев к тому же, как оказалось, обладал немалой силой и перевес сразу же оказался на стороне Паши и его друзей.

— Что здесь происходит? — раздался в коридоре властный, холодный женский голос.