Взгляд медбрата прожигал спину, но как только Паша оборачивался, парень смотрел спокойно и будто не на него. Смешно от этих догонялок, с одной стороны. А с другой, он даже побриться нормально не может. Бритву по понятным причинам не дают, а электрической машинкой гладкости не добьешься. Поэтому либо ходи с брутальной небритостью, либо проси, чтобы санитары сами побрили тебя, контролируя каждое движение, а на такое Паша соглашаться не намерен. Можно, конечно, ходить как жуткий дед, что оброс бородой до грудины: каждый день он выкидывал новые фокусы на «радость» медперсоналу, и здесь это вроде как в порядке вещей. Но это не путь Павла. Он старался обходить эту сторону жизни и совсем уж не уподобляться.

Закончив с процедурами, он имел несколько часов, свободных от занятий. Хобби он так и не обзавелся, а привезти сюда свои книги или ноутбук ему не дали. Даже телефон попросили на время сдать. Но это только пока он новенький и неадаптированный.

Довольствоваться Паша мог тем, что имелось.

Христианские журналы были на каждом столике, а хорошую литературу тут днём с огнём не сыщешь. Как и спичек. Как и сигарет. Настольные игры, к несчастью, предполагали компанию. По телевизору шли программы с канала «Культура». Из-за всего этого безобразия царило почти кладбищенское спокойствие. Никого не провоцировали ни цвета занавесок, ни громкие звуки за окном, только порядком поднадоевшая скука.

Он поплёлся к окну. Со второго этажа была прекрасно видно, как миролюбиво играли там на свежем воздухе те, кому было это разрешено. Паша в свою очередь уже вышел из одиночки, но доктор ещё не дал зелёный свет на прогулки.

На заднем дворе было некое место для трудотерапии. Пациенты могли сажать цветы в массивные клумбы. Хоть засади всю полянку, не важно. Никто за этими клумбами не следит, кроме самих пациентов. Там весьма красивые цветы кстати. Одна из пациенток, кажется, самая старая женщина на памяти Павла, Зоя Кирилловна, прикладывала все свои силы, чтобы трясущимися кистями посадить хоть одну ромашку с краю. Она опиралась на ходунки, с седой ухоженной прической и ростом полтора метра была похожа на возрастную Розу из Титаника. Просто наблюдение.

Можно было ничего не делать, как та же Мать-Природа: она снимала обувь и гуляла босиком по травке, напитываясь июньским солнцем. Странно, что она не верещали от того, что своими ногами давила незримую живность.

Свежий воздух исцелял. По крайней мере её.

Он точно полезет на стену, если придётся задержаться здесь надолго.

***

Была и неожиданно приятная часть в пребывании здесь. Среди десятков разных мировоззрений встречались настолько гениальные, о которых не задумывались даже отцы-прародители Философии.

На одной из групповых терапий речь зашла о «внутренних переживаниях», и Павел в самом деле начал немного переживать, когда услышал слова одного из пациентов:

– Если когда-нибудь Вы… Вы все! Захотите испытать высшую степень шока… И понять, что в мире всё тлен, а жизнь скучна и обыденна… – уверенным тоном начал он, а остальные затаили дыхание, – посмотрите полный разбор сюжета «Death Stranding»… Или игрофильм… Желательно перед этим посмотреть «Евангелион»… И пустить хмурого по вене…

– Кого пустить? – уточнила доктор Инга.

– Хмурого! Наркотик такой. Не при Вас будет сказано, но эффект такой, что крыша улетает напрочь. А без него у Вас не получится осознать масштаба того сюра, в котором мы живём…

– Спасибо, Денис, – проговорила доктор, настрачивая что-то в своём планшете. Она собиралась перевести тему, потому что игр этих не знала и знать не хотела. В отличие от Павла.

– Постой, можешь на пальцах объяснить, что в них такого особенного? Что тебя задело за живое? – говорил, а возможно, и проявлял хоть какую-то активность впервые за долгое время Павел.

Денис с радостью переключился на парня:

– Это мир, который вроде бы жив, но вроде мёртв. Это игра с очевидной целью, но неизвестно: это символизм или действительно цель героя. Это мир, в котором никого не удивляет телепатическая связь сестёр-близняшек, а духи населяют весь мир. Это игра, где для поисков призраков используют недоношенных детей, а женщина, чей ребёнок погиб ещё в утробе, была связана с его духом пуповиной. Это мир, где сны – это не сны, а реальность; а реальность не является таковой, поскольку всё относительно. В этом мире ты будешь путешествовать во времени, но так ли это?..

Повисло молчание. Павел ожидал совсем не этого. Искал камень, а нашёл алмаз собачье дерьмо. С ним такое бывает.

Немного с досадой под конец он понял, что здравая мысль парня и вовсе сорвалась с крючка, и Паша остался только с рекомендацией игры на будущее.

– Я бы с удовольствием поиграл с тобой в неё, – на всякий случай произнёс он и попросил кивком их доктора-стажёра продолжать.

Сессия только началась, а он уже чувствовал себя уставшим. Инга тоже была не в духе. Привычные сеансы терапии перед ужином давались нелегко, если перед этим ты всю ночь следил за шизофреническими выходками пациента, чьего имени Паша не знал, но слышал, как тот размазывал фекалии по палате.

В такие моменты Павлу хотелось просто отключить разум, чтобы время ускорило свой ход и романтика психиатрической больницы оставалась эстетически пригодной. Если в истории его сумасшествия фигурирует дерьмо, сперма и другие выделения человеческого организма, то он предпочитал их игнорировать, чтобы через несколько лет вовсе забыть. В его коротком курорте в психушку не было фекалий, и всё.

Однако, для Инги это обычный вторник. Разве что она спокойнее обычного, движения её плавнее и капельку грациознее. Меньше самоконтроля из-за усталости.

– Тогда, если больше никто не хочет высказаться, – она выждала монументальную паузу, – то предлагаю вам пройти опросник.

Из-за спины доктора появились кипа аккуратных листовок размером с альбомный лист и фломастеры.

– Это тест Бузина. Он выявляет Ваш умственный возраст.

– Прошу прощения? – переспросил Макс. Его лицо исказилось от заинтересованности.

– Мы посмотрим, в каком возрасте ваш мозг по меркам общепринятого среднестатистического человека.

– И что вам дадут эти результаты? – все-таки спросил Паша с подозрением. Зачем им знать о внутреннем возрасте его или их всех. В плане лечения едва ли это окажет им помощь. Если только с помощью этого теста они не собираются раскусить обман Павла…

– Они дадут мне понимание не только уровня вашего ума, но и эмоционального возраста. Вашу преемственность психотерапии, которую можно будет в дальнейшем подкорректировать.

– Я и без теста могу сказать, что мой биологический возраст соответствует умственному, можно мне его не проходить? – заявила Луиза, и от звука её голоса Паша напрягся. Возможно, она до сих пор его капельку пугала.

– Твое мироощущение, безусловно, важно для результата. Вопросы лишь объективизируют итоги, – говорила Инга мягко и вкрадчиво.

– Можно отказаться? – спросил Павел. Он имел способность предчувствовать неприятности даже в непримечательных вещах. Глаз наметан.

– Либо здесь, либо на индивидуальном занятии с вашим доктором. А там, как ты помнишь, отказаться ни от чего нельзя, и тест вы будете проходить вслух, обсуждая каждый вопрос и его значение…

– Ладно-ладно. Понял. – Он поднял руки, сдаваясь. – Давайте.

Доктор вытащила из мульфоры несколько тестов и встала, чтобы каждому отдать лично. Видимо, неспроста они сегодня рассажены по партам. Доктор, как учитель, прошлась между рядов, попросила торчка-Дениса убрать ноги со стола, раздала фломастеры и села напротив – за учительский стол.

Такая манера напомнила Павлу собрание на бывшей работе в отделе товарооборота, где они раз в неделю собирались и отчитывались о количестве сделанного продукта, получали новые распоряжения и проводили разбор полетов, по необходимости.