— Всё, можем ехать, — подошёл он к нам. — Здесь мы закончили.

— Это хорошо, — кивнул Ефрем и пожал руку охраннику. — Всё, Сашка, бывай! Бате и матушке привет от меня передашь!

— Конечно, Ефрем Михайлович, — улыбнулся мужик и посмотрел на меня. — Удачи вам, ваше благородие. Благодарю за сотрудничество.

Дед на его слова с немым вопросом приподнял бровь, а когда я пожал плечами, то перевёл взгляд на Ефрема.

— На меня не смотри, Белый, — хмыкнул Гранд. — У парня молодая кровь кипит, и я тут не причём!

— Поехали уже, — вздохнул старик и мы начали грузиться.

— Слушай, дед, — сказал я, сидя на переднем сиденье. — Есть момент, о котором ты должен знать.

— М-м? — завёл он машину и тронулся с места. — Какой момент?

— У Кристины появился претендент на руку, — взял я у Славика печеньку, отчего малой опешил, ведь разрешения я не спрашивал.

— Моё! Одай! — замахал он лапками, пытаясь отобрать и вызывая этим смех Ефрема.

— Что за претендент? — заинтересовался старик. — Как я понял, ты уже познакомился с ним?

— Ага, — кивнул я и вернул мелкому печенюху, но тот забрал её и отдал обратно.

— Бели…

— Спасибо.

— И что он за человек? Хороший? Достойный? — вырулил старик на трассу.

— Белый, тебя Паша заразил, что ли? — вылез Ефрем между нашими сиденьями, будучи сзади. — Хороший! Достойный! Тьфу! Мужик должен быть мужиком! Мне батя всегда говорил: Хочешь добра? Иди в церковь. Главное, чтобы тупым идиотом не был, ну и не трусом.

— Так, — нахмурился дед. — Это кто там с галёрки чирикает? Князь, это моя внучка и я сам буду решать, на какие качества мне смотреть!

Я заржал, слушая их перебранку и то, как они начали обсуждать нынешнее поколение. Ефрем топил за то, что раньше парни были из стали и закалённые! Времена, когда были сильные люди! Дед же, наоборот, говорил о более тонких моментах.

— Главное — это крепкие яйца и мозги!

— Он должен быть достойным и добрым к моей внучке! Вот, что главное!

— Клепкие яй-ца! Да! — радостно поддакивал Славик, кроша печеньки на мои брюки.

— Во-о-от! Слышишь, Белый⁈ Малой понимает, а как говорится: «Устами младенца глаголет истина!».

— Да ну тебя, — махнул дед рукой и обратился ко мне: — Так что, что это за парень-то?

— Шереметьев Владимир Александрович, — с ухмылкой сказал я.

Старик вжал педаль тормоза прямо на трассе. Машина резко остановилась, Славик с характерным «УаУ!» улетел на приборную панель, а авто, что следовали за нами, чуть не создали аварию и гневно засигналили.

— Твою мать, Белый! Ты мне там рассаду не помял⁈ — закричал Ефрем, обернувшись к багажнику.

— Шереметьев? — холодно спросил дед, повернув ко мне голову. — Владимир Александрович.

— Ага, — ухмылялся я. — Он самый.

Старик вздохнул и покачал головой.

— Ох, мои седины… То внук пробудился и уже Архимаг, то внучка врага в дом привела… Предки смеются надо мной.

— Да им срать на тебя с высоких небес, Белый, — хохотнул Ефрем. — А вот то, что он враг, это да, хреново. Я даже удивлен, что ты его не прикончил, парень.

Я пожал плечами и ответил:

— Одну из моих проверок он прошёл, да и гнили за ним нет, я всё проверил. Он реально влюблён в Кристину, как и она в него. Прям цветут и пахнут.

— Ага, главное, чтобы этот цветочный запах потом не стал говном отдавать, — хмыкнул Ефрем. — Ну или чтобы в подоле не принесла. А иначе всё… Финита ля комедия.

Мы так и стояли на трассе, а нас начали объезжать, крича, что мы мудаки и всё в таком роде. Но нам было как бы всё равно.

— Ладно, — завёл дед машину, и мы двинулись с места. — Надо будет пообщаться с ним и, если что, гнать взашей. Руку моей внучки он захотел… Урою…

Императорский Дворец… Несколько часов спустя…

— Значит, он улетел с Беловыми в Царицын, — сухо сказал император, стоя у окна и смотря на город. — Что наши друзья?

— В аэропорте Домодедово схвачены и нейтрализованы двое разведчиков, — читал полученный рапорт командир Имперской Службы Безопасности. — По данным допросов из Австрии и Британии.

— Ожидаемо. Ефрем Корнелию и Генриху в своё время пятки хорошо отдавил. До сих пор не забыли.

— Ваши приказы, государь? — деловито осведомился мужчина в чёрном плаще.

— Отправь в Царицын жандармов. Три двойки. Пусть держат руку на пульсе и докладывают. Чувствую, что эти разведчики были подсадной уткой.

— Будет исполнено, — вытянулся мужчина по струнке и покинул кабинет.

Александр постоял возле окна ещё немного, а затем вернулся за стол. Работа никуда не делась и постоянно копилась, сколько её ни делай. Хорошо, что у императора были доверенные лица, на которых можно было спихнуть часть обязанностей, а иначе он бы никогда не выходил из своего кабинета.

Императора очень интересовало, почему Ефрем, которого за спиной называли Безумным Князем, решил отправиться с Беловым в Царицын. Одно то, что Князь выжил, уже вызывало множество вопросов, которые Александр хоть и желал задать, но решил, что для них пока не время.

Достав из ящика золотистый пузырёк и выпив алхимию для того, чтобы собраться с силами и мыслями, мужчина увидел уголок рамки фотографии. Вытащив её, он провёл пальцем и смахнул мелкие пылинки, всмотревшись в чёрно-белое фото. И пусть оно было смазано, а качество оставляло желать лучшего, каждого на ней Александр знал по именам.

«Сибирский Эпицентр. Посёлок Мирный.»

Подпись хоть и выцвела, а чернила трудно было различить из-за следов засохшей крови, но император легко прочёл её, ведь именно он написал эти слова.

Пятнадцать лет. Ровно столько прошло с того момента, как была сделана эта фотография. На ней был изображён отряд Охотников, которые были первыми, кто зашёл так глубоко в Сибирский Эпицентр. Мощная команда, которую возглавляли император с Ефремом. Именно этот снимок в последний раз запечатлел их всех вместе, и именно на нём Ефрем улыбался по-настоящему, стоя рядом с прекрасной женщиной и обнимая её за талию.

— Выжил и вернулся… Только зачем? — тихо прошептал император и услышал, как на включенный компьютер пришли очередные бумаги, требующие его внимания. — А вот это интересно…

Дом, милый дом. И пусть до идеала пока далеко, это место уже можно было назвать не развалинами, а поместьем. Работы кипели, а строительные бригады рода Гордеевых вовсю пахали. Из-за моей поездки пришлось подключить к договору с ними Терентия, попутно объяснив ему, где сумка с деньгами и сколько можно потратить. Слуга деда не подвёл и всё устроил, как полагается.

— Нехилый домишко, — присвистнул Ефрем, выйдя из машины. — В пору думать, что Саня вам не свинью подложил, а бриллиант.

Под Саней он имел ввиду императора, и когда назвал его так в первый раз, ещё во время полёта сюда, дед аж воздухом подавился.

Захар, что привёз нас из аэропорта, выгружал сумки и покупки Ефрема, странно косясь на Гранда. Они хоть и познакомились, но было видно, что боец осторожен. Хвалю, молодец.

— Приветствуем главу! — заголосил Иваныч и вытянулся по струнке, как и бойцы за его спиной.

Рёв глоток слился в единый порыв, отчего дед улыбнулся и кивнул, а Ефрем ухмыльнулся. Славик на это только уши задрал и печеньку уронил на землю.

— Господин, докладываю! За ваше отсутствие никаких происшествий не произошло! Патрули действуют согласно расписанию! Бойцы сыты и вооружены!

— Молодец, Иванов, — ещё раз кивнул дед и гаркнул: — Вольно! Все свободны!

Бойцы двинулись по своим делам, а Иваныч смутился и уже обратился ко мне:

— Господин, докладываю…

У деда от его манёвра брови взлетели, а Ефрем вместо ухмылки захохотал во весь голос.

— Кгхм… Так вот… Согласно вашему приказу, прапорщик Романенко всё установленное время находился подле госпожи! Нарушителей в пределах поместья и за его территорией обнаружено не было! В действии с вашим распоряжением бойцы квартируются в особняке и готовы переселяться в подготовленные казармы!