— М-м-м… понятно.

— Вы, видимо, не понимаете всей серьёзности… Например, пожар на складе. Мы нашли ваши волосы на месте преступления. Нам сейчас достаточно взять ваше ДНК, сравнить, и пятнадцать лет вам точно обеспечены.

— Волосы? На месте поджога? — уточнил я. — Я правильно понял?

Кажется, он и сам понял, какую чушь сказал только что.

— В любом случае, перестрелка в клубе, убийство четверых человек в машине, ещё убийство четверых на пустыре. Там повсюду ваши ДНК, поэтому… — он развёл руками, — вам сидеть до конца жизни.

— Я правильно понял, что меня обвиняют в убийстве семи, и только что вы сказали, что восемь?

Он вновь едва заметно скривился. Дело на меня было как туалетная бумага. Понятно, что они рассчитывают или взять с меня признание, или просто засадить к отморозкам, которые меня убьют.

— Без разницы. Это мы ещё до машины вашей не добрались. Кстати, откуда у вас на неё деньги нашлись?

Я промолчал.

— Ограбили кого-то?

Я знаю, что ему нужно, и мне интересно было, что у него есть. Как выяснилось, ничего. Я читал законы этого места, я знаю примерно, что нужно и что требуется, и могу сказать, что меня отпустят уже завтра.

Меня мучил лишь вопрос.

— Сколько? — спросил я.

— Что сколько? — не понял следователь.

— Сколько вам заплатил Смотрящий за ваши услуги?

Он внезапно помрачнел, после чего посмотрел в угол комнаты. Я проследил за его взглядом, и заметил, как лампочка на камере перестала мигать. Запись прекратилась, и детектив доверительно нагнулся к столу.

— Столько, сколько ты не видел в жизни. Я, можно сказать, тебя спасаю. Если признаешься здесь и сейчас, то отсюда отправишься прямиком в другое место, где дождёшься суда и отправишься в тюрьму. Там Смотрящий тебя вряд ли тронет.

Интересно, он сам в это верит или не понимает, что выглядит откровенным обманом? В тюрьме меня и не достанут. Нет, я не собираюсь никуда, однако всё равно выглядит его заявление смешно.

— Но если ты будешь молчать, — продолжил он с угрозой, — нам придётся тебя задержать. А значит ты отправишься в нашу уютную камеру, где сидят крутые парни, которые из твоей жопы туннель для автобана сделают, уже поверь мне.

— Вижу, вы уже знаете это не понаслышке. Сочувствую, — кивнул я с непроницаемым лицом.

Тот аж губы поджал.

— Ты думаешь, ты крутой, говно? — внезапно рявкнул он.

— Ты мне скажи как там тебя, — пожал я плечами, глядя ему в глаза.

— Тебя, порежут на ремни, едва ты попадёшь в камеру, — встал он из-за стола и направился ко мне. — Выйдешь отсюда, и тебя пустят по кругу люди Смотрящего. Будь уверен, ты будешь умирать долго. И только тюрьма продлит твоё жалкое существование. Ты понял, чертила?

— Понял, что ты это по опыту знаешь, — ответил я также спокойно.

И получил по лицу. Удар пришёлся в скулу. Больно, в голове всё вспыхнуло, но тем не менее я заставил себя не сдвинуться с места или пытаться защититься. Этот человек сам копает себе могилу.

— Ещё что-нибудь скажешь?

— Камеру не забыл выключить? — посмотрел я на него.

И получил второй удар.

— Не забыл, у нас здание старое, иногда камеры отключаются, — процедил он. — У тебя последний шанс. Или ты во всём признаёшься, или идёшь к парням Смотрящего, которые тебя на лапшу порежут.

— Давай к друзьям Смотрящего, — оскалился я в первый раз за это время. — Спрошу, откуда у тебя столько опыта.

И получил под дых.

Ничего, я всё стерплю сейчас, потому что знаю, что вернусь обратно.

— Охрана! Вывести его! — рявкнул детектив Як, и парня очень быстро забрали.

Он проводил его взглядом, поправляя на себе форму.

Вот и всё, долг перед Смотрящим закрыт, пусть ему и пришлось нарушить несколько инструкций. Ничего, пожурят и отпустят, это не страшно. Зато теперь он чист и может выдохнуть спокойно, сделав всё, что от него требовали.

Конечно, было бы лучше, застрели парня на улице — так бы просто свалили на разборки мафии, и они здесь ни при чём. Но так получилось, что парню удалось убедить завести его в участок через гараж. Как никак, парень учился в гимназии и был знаком с аристократами, что значительно усложняло всё. А в полицейском участке позволить ему умереть детектив не мог, уж слишком много проблем будет тогда уже у него самого.

По крайней мере, вне камеры. А вот там всякое случается, особенно когда туда посадили четырёх самых отмороженных рецидивистов, которых смог достать Смотрящий, что порезали уже не одного человека.

Они знали что и как делать, и были среди их жертв люди куда страшнее, чем этот паренёк. Может он и хорош, но, когда те вчетвером набросятся на него в маленькой камере, мелкий ублюдок просто ничего не сможет сделать. Задавят массой.

Конечно, Як хотел бы засадить парня в тюрьму, но не из-за доброты душевной. Тогда бы за ним числилась раскрытой целая череда действительно серьёзных преступлений, что отлично сказалось на карьерном росте, а Смотрящий так или иначе получил мальчишку в свои руки. Но едва Як встретился с ним взглядом…

Этот парень не боится. Смотрящий был прав, парень конченый отморозок. Ничего, можно будет посмотреть, как он запоёт, если переживёт эту ночь.

Камеры располагались в подвале, и там меня уже ждало четверо костоломов.

Широкие, двое с меня ростом, двое выше, все явно с хорошими физическими показателями. Было понятно, кого они ждут, сидя на лавочке, словно воспитанные дети.

Только если со мной не справились те четверо в машине, Смотрящий действительно надеется, что справятся эти?

Вообще, основания верить в успех у него были. Это были готовы к встрече со мной. Здесь будет ближний бой, и их сила и размеры играли здесь основную роль. С одного удара свалить такого будет сложно. Плюс, я уверен, что они вооружены все как один. Камера тоже не сильно большая — здесь мало места для манёвров.

— Проходи! — толкнул меня один из полицейских.

Придётся потерпеть немного такое отношение. К тому же сейчас грубость полицейских — меньшая из забот.

Меня втолкнули в камеру и закрыли дверь, после чего лениво бросили:

— Не буянить.

Я быстро пробежался взглядом по четверым отморозкам, прикидывая план действий, после чего внимательно краем глаза следил за тем, как уходят полицейские.

— Что, девочка, — спросил один из них низким голосом, — готов к ночи?

— Явно готов, смотри как вытянулся у двери, — хмыкнул другой. — Жопу для нас разминает.

— Эй, ты бы представился, дружок, а то как-то некультурно.

Некультурно?

Я перевёл взгляд на камеры, которые, судя по потухшей лампочке, не работают. Значит, свидетелей расправы не будет. Тогда дело упрощается.

И едва спина последнего полицейского скрывается за поворотом, я первым бросаюсь к костоломам. С разбега врезаю одному из них с ноги прямо в челюсть, будто пинаю мяч. Тот дёргает головой назад и тут же заваливается на спину.

Не ожидая такой прыти, другие отшатнулись в разные стороны, и я пользуюсь моментом. Едва они начинают подскакивать, я уже наношу следующий удар. Со всей силы бью другого урода ровно в коленную чашечку, вкладывая все силы и вес, что у меня есть.

Хруст, вскрик и урод сразу падает, схватившись за колено и воя.

Ещё двое, выхватывают заточки, оскалившись, словно животные, встав с другой стороны камеры. Уверенности у них поубавилось, когда сразу двоих не стало.

Я быстро стягиваю с себя кофту, наматывая её на левую руку, после чего ударом пятки в голову заставляю заткнуться воющего со сломанным коленом. Просто на всякий случай, чтобы не подключился к драке.

Это послужило сигналом к атаке.

Двое бросаются на меня, стараясь взять массой и напором.

Сразу отвожу удар правого заточкой свободной рукой и добавляю ему в район колена ударом ноги. Одновременно принимаю заточку левого своей обмотанной рукой, и бью другой в висок. Успеваю уклониться от правого и проскакиваю между ними, оказавшись за спинами.