Комендант встретил нас довольно радушно. Оно может и иначе всё обернулось бы, но я не стал ходить вокруг да около, и сразу представил ему свою бляху экспедитора Тайной канцелярии. Так оно оказалось куда проще, никаких тебе лишних вопросов, и обязанность служилых оказывать предъявителю сего посильную помощь.

Вот я и попросил организовать мне проводника, который сможет провести нас на ту сторону. Комендант не мудрствуя лукаво велел вызвать к нему одного из жителей Заситино, оказавшегося известным контрабандистом. В смысле, знать о нём знали, но с поличным пока не прихватывали. Опять же, есть среди них и полезные, с помощью которых удаётся наладить теневой импорт и экспорт товаров попавших под запретительные таможенные меры. Таких в принципе не трогали, если только они не начинали наглеть.

Герасим валять Ваньку перед комендантом не стал. Мол, он ведать не ведает, какие там тропки, стёжки, дорожки, но если надо, то дорогу сыщет, и куда надо господ выведет. Потому как на благо Рассеи матушки и живот положить не побоится, и в болоте сгинуть готов.

Мы выслушали его вдохновенную речь, после чего я в сопровождении пары своих боевых холопов и проводника покинули крепость. Правда лошадей пришлось оставить, потому как путей дорог Герасим конечно не знал, но был уверен, что в нужном нам направлении лучше бы отправляться пешими.

Не соврал, мужик. Лошадям теми тропами и впрямь ходу не было. Да и мы умаялись, продираться этими клятыми контрабандными путями. И вот теперь стояли перед старинным замком, в котором, если верить «Маяку» удерживают Марию.

— Чтобы только отремонтировать этот дом, серебра потребуется немало, а уж о выкупе земель с деревеньками да людишками и говорить нечего, — заметил я.

— Дык, поговаривают, что они разбоем пробавляются. Ну и за всякие тёмные делишки берутся.

— А ты случаем не знаешь, как можно про этот дом узнать побольше? — поинтересовался я.

Оно бы понаблюдать, но сдаётся мне, долго Марию тут держать не станут. Не знаю кому понадобилось непременно выкрасть её живой, но уверен, что братцы бароны не для себя её пленили. Так что, если не утром, то в ближайшие день-два они передадут её заказчику.

И к слову, поживились они уже неслабо. Только с охраны и с самой великой княжны они сняли бриллиантов на пару десятков тысяч. А ведь им ещё и за работу плата полагается. Так что, деньги на возрождение былого величия у них теперь имеются. Ну или, стартовый капитал, кто же знает, какие у них планы, и насколько сильно старался папаша разбазарить состояние рода.

— Есть у меня один знакомый лавочник, он много чего порассказать может про своих господ, — ответил Герасим.

— С чего бы ему так откровенничать? — усомнился я.

— А с того, что бароны эти его жёнку на пару оприходовали, когда она заказанные товары им из лавки принесла. Да ещё и ославили, мол сама заявилась в замок, и предложила себя за плату. Суд, ясное дело, поверил им и дворовой челяди, а не крепостному лавочнику

— Видная баба? — невольно спросил я.

— Была видной. Руки на себя наложила, — покачав головой ответил Герасим.

Вообще-то, идиоты. Торговцы среди крепостных конечно редкость. Но не невидаль. Ну вот есть у них склонность к этому делу, так отчего такого за сохой держать. Опять же, пользы от него в этом качестве куда больше. Иные такие лавочники своим оброком в одиночку содержат господина. Мне известен один случай, когда крепостной предлагал помещику десять тысяч за вольную, но тот только отмахнулся от него, чтобы он больше глупости не говорил.

Так вот, этим бы идиотам не злобить его против себя, а всячески привечать, да пылинки сдувать, ну коль скоро они решили возродить былое величие. А они по собственной дурости озлобили мужика. Возможно посчитали, что бабе понравится внимание господ, или она как минимум ничего мужу не скажет. Кто же знает, что в их тупых башках в тот момент происходило…

На немецком я говорил свободно. Изучали мы языки в Гимназии, да и сам для себя решил, что лишним не будет. Иное дело, что благодаря моей памяти мне не было необходимости в языковой практике, а без неё у меня образовался неистребимый акцент, с которым уже ничего не поделаешь. Голосовые связки с возрастом утрачивают свою эластичность, и как не бейся, а от него уже не избавиться. Но это не проблема.

Куда хуже то, что крестьянину немецкий не родной, а господский, на котором он изъясняется через пень колоду. Я же латгальский не знаю, а потому говорить приходится внятно, порой перефразируя, чтобы быть понятым. Впрочем, это я уже привередничаю, потому что сведения я получил исчерпывающие.

У братьев десяток бойцов, с узорами «Повиновения», а значит биться будут до последнего вздоха. И таки да, пробавляются бароны разбоями, не гнушаются и грязными заказами. Если их не станет, все только вздохнут с облегчением, ведь тогда в наследство вступит их младшая сестра, вышедшая замуж за бедного барона, земли которого по соседству. Женщина она строгая, но справедливая, и не имеет ничего общего с дурным характером своих братьев.

Помимо хозяев и бойцов в замке проживает дворецкий с женой, сыном и двумя дочерьми. Но этих братья не обижают, и своим людям не велят, понимают, что всему есть границы. Домашняя челядь это не крепостные, они всегда на особом положении. Эти без узоров «Повиновения», но они и без того за господ будут драться не щадя живота. Так что, надо бы иметь это ввиду.

На конюшем дворе проживает конюх со своей семьёй. Но этого в расчёт можно не брать, как и находящихся там двух сторожевых псов. Сам он в драку не полезет, за животными ухаживать-то мужик умеет, но храбростью не отличается. И собак в спину не пустит, скорее уж при себе оставит, чтобы хоть какую-то защиту иметь.

М-да. Слишком много собак. Помимо перечисленных есть ещё четыре, которые проживают непосредственно в замке и свободно ходят по всем его уголкам. Так что, нарваться на них можно где угодно, и как результат непременно поднимется шум, а значит о том, чтобы проделать всё тихо нечего и мечтать.

Поэтому я решил обождать до утра. Мне-то темнота не помеха, а вот моим холопам, уже будет тяжко, потому как «Кошачьим зрением» они не обладают. Можно конечно изготовить соответствующий амулет, но больно уж дорого выйдет. Поэтому атаковать будем на зорьке. Благо я считай танк, а они как минимум броневики.

Когда рассвело, мы просто вышли из кустов, и открыто направились к мосту. Двух здоровых мастиффов я срезал метнув в них «Воздушные клинки», когда они нас ещё даже не учуяли. Благо у меня теперь атака почти на шестьсот шагов, и плетение «Дальнозоркость» доступно. Помнится, я сетовал на несовершенную подзорную трубу, теперь же в ней попросту отпала необходимость.

Вообще, собаки, в отличии от кошек, не умеют умирать молча, непременно оглашают округу громким скулежом. Но это смотря как попасть. Мои «Клинки» прилетели точно по месту, а потому грозные сторожа рухнули не издав ни звука.

Когда мы подошли к калитке, слева из-за ворот конюшего двора послышался собачий лай, но не злобный, а скорее брёх, мы ведь к воротам или ограде не приближаемся. Я взял замок в руку, и использовал плетение техники земли, отчего замок очень быстро покрылся ржавчиной, потом проржавел насквозь, и наконец хрустнул в моей ладони, осыпавшись ржавой трухой. Во как я теперь умею!

Открыв калитку мы ступили на каменный мост, и пошли к двери. Подъёмный фрагмент функционировал, но был опущен, как поднята и герса*. Войны ведь нет, а хозяева не больно-то опасаются нападения.

*Герса — решетка, спускаемая в крепостных воротах для преграждения пути противнику.

Вообще-то, глупость несусветная, учитывая на кого они подняли руку. Нужно быть идиотом, чтобы тащить Марию к себе домой. Мало ли, что они умело замели следы, в этом никогда нельзя быть абсолютно уверенным. Впрочем, даже будь они сейчас во всеоружии, а замок на осадном положении, им это мало чем помогло бы. Потому что, против лома нет приёма, акромя другого лома. А ни один из них и близко не дотягивает до уровня моего дара.