— Пройдясь с вами в танце, мне захотелось вновь испытать тот краткий миг несказанного удовольствия от вашей близости.
— И что же вы предлагаете? — обмахиваясь веером, и подбадривая меня игривой улыбкой, спросила она.
— Сударыня, позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец, — вновь поклонившись, произнёс я.
— Но как же быть, следующий танец мною уже обещан, не так ли, Аркадий Давыдович, — сложив веер, и принимая бокал вина, с досадой произнесла она.
Ч-чёрт! Слишком много народу, а потому я не видел эту парочку прежде, как не приметил и вот этого господина в мундире офицера Измайловского полка, с горжетом майора на груди. Вступать в препирательства с будущим начальством не хотелось категорически, мало ли чем это аукнется в будущем.
В принципе я не позволил себе ничего особенного, но кто их знает, этих гвардейских много о себе думающих павлинов, воспримет ещё это как личный выпад. А потому, пора предпринять тактическое отступление. Но сохранив лицо.
— Ярцев Пётр Анисимович, помещик Землянского уезда Воронежского княжества, — коротким кивком изобразив поклон, вновь представился я.
— Изотов Аркадий Давыдович, майор гвардейского Измайловского полка, — в свою очередь представился тот.
— Быть может в вашем расписании всё же найдётся один свободный танец и для меня, сударыня? — вновь я обратился к даме.
И чего это майор вздёрнул брови? Неужели счёл меня чересчур назойливым? Э-э-э, дядя, полегче на поворотах! Это нормально, что подошедший кавалер не ретируется по первому требованию. Всё в рамках приличий.
А с этой-то красавицей чего творится? Даже не пригубив вино, вновь раскрыла веер и прикрыла лицо, только глазки наружу, в прищуре которых озорной блеск. Весело ей, а я уже и не знаю во что вляпался.
— Эм-м, милостивый… — начал было майор вполне дружелюбным тоном.
— Аркадий Давыдович, не уступите ли вы свой танец Петру Анисимовичу? За вами ведь ещё два, и вы в любом случае не окажетесь в накладе.
— Рад вам служить, Елена Митрофановна, — после короткой паузы, и быстрых гляделок с дамой, без намёка на неудовольствие ответил он.
Мне не могло показаться. А если и не уверен, то я могу перед внутренним взором вынуть эту картинку и рассмотреть под разными углами. В глазах Тульевой по прежнему плясали озорные огоньки, и появилась просьба. Изотов же излучал недоумение, готовность служить, и… Он как бы переспрашивал её взглядом, точно ли ему следует так поступить. А вот ко мне отношение совершенно ровное, как будто он и не гвардейский офицер, у которого увели даму из под носа.
В этот момент в центре зала раздался задорный голос распорядителя бала приглашающего пары для менуэта. И коль скоро вопрос с приглашением был решён, я без лишних слов подал даме правую руку. Та вновь окинула меня оценивающим взглядом, что-то там для себя решила, и передав свой бокал, от которого так и не отпила ни глотка, майору, положила мне на предплечье свою левую.
— Вам уже говорили, что вы весьма уверенный в себе молодой человек? — когда мы сблизились в танце, тихо произнесла она.
— Я всего лишь взял на себя смелость пригласить на танец красивую женщину. Не думал, что для этого нужна храбрость, — вставая на колено, и подавая ей руку, ответил я.
Она вложила в неё свою, и начала обходить вокруг, касаясь меня своими юбками. Я же взял на себя смелость, и слегка сжал её пальцы. Нет, ну, а что такого, сгорел забор, гори и хата! Пока ведь всё идёт нормально. Ну и что с того, что её сопровождает гвардейский майор, он ведь не выказал даже намёка на неудовольствие. У него присутствовало только удивление и любопытство, да и оно было обращено вовсе не ко мне, а к моей партнёрше.
Похоже я всё правильно сделал, потому что она ответила на моё пожатие. А ещё, так уж случилось, что я нащупал на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо. Разводы тут отсутствуют как класс, а потому это могло означать только одно, она вдова. Ну что сказать, дамы её круга не прочь небольших любовных приключений, в определённых рамках приличий, тут нет ничего особенного. А уж у вдов воли в этом вопросе куда больше, хотя конечно же до вседозволенности не доходит…
— Сударь, я прошу прощения, вы позволите отвлечь вас на секунду.
— Слушаю вас, сударь, — с готовностью отозвался на мою просьбу распорядитель бала.
— У меня к вам просьба, не могли бы в следующий раз, когда будете перетасовывать пары и разлучать меня с моей спутницей…
— Сударь… — возмутился было он.
— Я ничуть не в претензии, если боярич Астафьев таким образом пытается ухаживать за Марией Ивановной, — перебил его я. — Более того, одобряю его изобретательность, и восхищаюсь той виртуозностью, с которой вы перетасовываете пары, как колоду карт. Но я раздражаюсь всякий раз, когда из меня делают дурака. Уверены, что поединок с взбалмошным юнцом добавит вам авторитета, и вас впредь станут приглашать для проведения столь значимых балов?
— Что вам угодно, милостивый государь? — явно не желая скандала, спросил он.
Не имеет значения кто победит в поединке, он проиграет в любом случае. Так что, выбор у него невелик.
— Как я уже говорил, у меня к вам просьба, в следующем танце свести партнёршу боярича Астафьева не со мной, а с майором Изотовым, а меня поставить в пару с госпожой Тульевой.
— Гхм. Вы уверены, милостивый государь?
— Разумеется, я уверен, сударь. А иначе к чему бы тогда тратил ваше время.
— Хорошо, — после слегка затянувшейся паузы, ответил он.
Вот интересно, что знает этот прохиндей, чего не знаю я? Ладно, с этим мы разберёмся после. А пока стоит поторопиться к великой княжне, так как этот танец за мной, и опаздывать никак нельзя. Не хватало только чтобы с началом музыки, она осталась в одиночестве. Эдак ведь и обидеться может, всё же девица, и танцевать ей нравится.
— Сударыня, — протянул я Марии стакан с прохладным лимонадом.
— Благодарю, Пётр Анисимович, — приняла она напиток.
Утолив жажду Долгорукова оставила стакан на подносе проходящего рядом слуги. Затем поклонилась двум молодым дамам, с которыми вела беседу, и положив свою левую руку на моё правое предплечье, пошла рядом со мной, задавая направление лёгкими толчками и пожатиями. Браться за руки с дамами и девицами слишком интимный жест. Вне близких отношений подобное допускается только в двух случаях — первый, чтобы поцеловать ручку, и второй, в танце.
— Я гляжу вас продолжает тянуть к дамам много старше, — идя со мной под руку, с ироничной улыбкой произнесла Долгорукова.
— О чём это вы? — слегка насторожился я.
Уж больно мне не понравился тон, которым она это сказала. Такое впечатление, что ей известно то, что неведомо мне. Причём это чувство у меня возникло уже не впервые за этот вечер. И вообще, ощущение словно я лицедействую на сцене, а остальные в роли зрителей. Я понимаю, что что-то происходит. Вот только несмотря на весь мой жизненный опыт никак не могу понять что именно.
— Всего лишь припомнила Эльвиру Анатольевну, а так же ваших соседей по имению, кажется Котова и Панова. Мне о них Лиза рассказывала, — с издёвкой произнесла Мария.
— Лизе стоило бы слегка укоротить язык, — недовольно заметил я.
— Ну, с сестрой вы разберётесь при встрече, а вот я сделала для себя вывод, что вам, Пётр Анисимович, нравятся зрелые женщины, — улыбнулась она, и вновь отпила лимонад.
— Признайтесь, Мария Ивановна, что вы в первую очередь посматриваете всё же не на своих сверстников, а на мужчин постарше, — вернул я ей шпильку.
— Полагаете, что победили в этой пикировке? — хмыкнула она.
— А вы полагаете, что проиграл? — улыбнувшись изобразил я поклон.
— Посмотрим. Время всё расставит по своим местам, — многозначительно закончила она.
В этот момент из центра зала вновь раздался голос распорядителя, объявляющего следующий танец. Он каждый раз выдерживал паузы, дабы дать гостям время пообщаться и перевести дух. А иначе, танцы из веселья превратятся в настоящую каторгу. Мария кивнула мне в сторону танцевальной площадки.
