– Милая моя Настенька! Живая! Успокойся! Мы спасены и то благо! Но поплачь ещё!

Тимофей баюкал её, как малое дитя. Было так приятно ощущать её теплеющее тельце! Казалось, что счастье привалило к нему.

Мокрые, избитые волнами и слегка озябшие, несчастные мореходы продолжали сидеть в обнимку. Вой ветра и грохот прибоя уже не казался невыносимо ужасными. Темнота ночи тоже не вызывала ужаса. Зато было тепло их тел и радость спасения.

– Боже! Тятя, что же теперь будет? – наконец спросила Настя. – Всё пропало!

– Так ведь жизни нас ничто не лишило, милая моя! Проживём как-нибудь. Не первый раз попадаем в трудное положение, доченька! Вот рассветёт, осмотримся. Тогда начнём думать. А пока отползём подальше от волн. А то брызги всё ж до нас несёт и не дают обсохнуть. Ночь ещё и до середины не добралась, полагаю. Где-то от ветра укрыться надо. Холодно вот так сидеть.

Они с трудом поднялись, чувствуя боль во всем теле. Поплелись по мокрому песку по чуть пологому склону берега. Шагах в двадцати обнаружили редкий кустарник, заросший травой.

– Настя, ты посиди тут, а я ещё немного пройдусь. Ветра тут вроде бы меньше. Устраивайся поудобнее. Я скоро...

В темноте Настя нащупала место для укрытия. За ветками кустов было тише и она принялась рвать пучки трав. Всё было мокрым, а выбора всё одно не было. Бурная ночь не собиралась сдавать свои позиции.

Как ни странно, но им удалось заснуть. Согретые друг другом, они забылись, и утром с удивлением и радостью узнали, что проспали весь остаток ночи. Даже вставать не хотелось. Всё ныло при малейшем движении. Оказалось, что тела во многих местах покрыты синяками и ссадинами. Кровь уже давно подсохла.

– Как мы смогли заснуть, тятя? – удивилась Настя. – Ветер, грохот волн, а мы спим!

– Слава богу, дочка! Хоть отдохнули малость. А ветер не утихает. Пошли, глянем, что выбросило нам на берег. Нам теперь всё может пригодиться. Дай по карманам пошарю. Осталось хоть что-то?

Тимофей шарил недолго. Нож остался на поясе в ножнах, огниво в кармане с сухим трутом в бамбуковой трубке с пробкой. Последнее сильно их обрадовало.

– Даже монетка серебра осталась одна! – с улыбкой подбросил вверх маленький кружочек. – На него можно спокойно и куда лучше прожить две недели! Стало быть, жизнь ещё продолжается, ха!

– Да ну тебя, тятька! – озлилась Настя шутке отца. – Это здесь ты собираешься покупать еду на жизнь? Спеши в лавку, а то мне есть смертельно охота!

– Вот об этом нам стоит подумать основательно. Судя по всему, на острове людей нет. А без еды пока не научились обходиться. Ладно, спустимся к морю.

По пляжу валялись много разного от разбитой лодки. Настя даже подала отцу одну стрелу. Тот обрадовался, но заметил:

– Жаль, что только одна. Теперь надо лук смастерить. Гляди зорче, Настя.

Бродя вдоль пляжа нашли много досок и щепок. Все подобрали, отнесли дальше от прибоя просохнуть. Были тут верёвки, деревянная ложка, куски паруса и ещё непонятные тряпки. Измочаленные, в песке, узнать их было трудно. Но всё собрали и сложили сушиться. Хотя солнце ещё не проглядывало, но дождь давно затих. Однако признаков окончания бури Тимофей не заметил.

Буря закончилась лишь через три дня. Это время море было бурным и грозным.

– Хорошо, что бычков много выбросило на берег, – говорил Тимофей у костерка, – есть чем как-то голод ослабить. Да и ты молодец, Настенька! Сколько травки собираешь. Только как отсюда нам выбраться? Лето-то заканчивается. Впереди осень и зима. Одежонки нет, а морозы и тут порядочные. Лёд на море крепкий стоит. Жуть берет от таких мыслей! Господи, помоги нам горемычным! Особо прошу за дочку!

Отощавшие отец и дочь уже почти два месяца живут на острове. Живут с одной неотвязной мыслью как пропитаться в этот день? И так каждый день! А на острове почти нет деревьев, одни кустарники и трава. Песок острова плохо способствует росту растений.

– Тятечка, всё ж надо продолжить нырять и пытаться собрать как можно больше из остатков лодки. Мы так и не нашли твой кошель с монетами. Как без них станем жить на новом месте? Не век же тут оставаться?

– Куда там, Настя! Море уже всё растащило и уже ничего не найти. Значит, судьба наша такая! Да сначала стоит думать, как выбраться с этого пустого острова. К зиме дело идёт. А у нас ничего из одежонки. Людей мы так и не заметили, а на них весь наш расчёт держался. Значит, зимовать нам тут придётся. Дело сложное.

– Тогда стоит и о землянке подумать. Уже ночами холодно бывает. А ещё сырость с моря постоянно наступает. Что скажешь, тятя?

– То и скажу, что надо приниматься и за это. Даже поспешить. Материала тут мало, как и инструмента. Один топорик, и тот малый. Сабли нет, луком ничего не построить. Ещё место выбрать удобное. Завтра ты займись этим. Потом материал от лодки снесём туда. Дел много будет, дочка.

В следующий день Настя пришла лишь вечером. Солнце уже село и на остров надвигалась ночь. Дни стали заметно короче и темнело уже рано.

– Ты что так долго? – встретил её отец вопросом. В нём звучало беспокойство.

– Решила посмотреть самый север острова. Мы туда ещё не дошли. А то далеко. Вёрст пять или больше. И знаешь, что там увидела? – загадочно улыбалась дочь.

– А то может нам помочь тут жить? – насторожился Тимофей.

– Ещё как поможет, тятя! Там стоит небольшой сруб, вполне пригодный для жизни. Даже немного посуды и соль. Больше ничего там нет, но и это что-то для нас! Завтра идём туда, тятя. Ещё меня задержал тюлень. Пришлось с ним повозиться.

– Где ж твой тюлень? Там же мяса сколько!

– Я его отпустила, тятя. У него рана, и я занялась им. Что-то получилось. Отпустила я его в воду. Он сразу повеселел. Так жалко стало, бедного. Он совсем молодой был. Другие тюлени то и дело высовывали морды и верещали. Забавно так!

Тимофей не ответил, а Настя поняла, что он недоволен её поступком. Дня на четыре мяса бы хватило им. А так… Пришлось подластиться к отцу и чуть ли не попросить прощения. Но не стала. А Тимофей ни разу не вспомнил потом её промах.

С утра отправились в далёкий поход. Захватили всё, что могли из необходимого. Получилось легко. Вещей почти не оказалось. Лишь топорик, лук со стрелами и нож. Немного тряпок для ношения.

По дороге собирали, что попадалось на глаза из того, что можно пожевать. Настя то и дело отбегала в сторону и что-то рвала или выкапывала. Тимофей с грустыо поглядывал на дочь и вздыхал горестно, почти обречённо.

Солнце чуть начало припекать, когда с низкого холмика Настя указала вперёд.

– Уже видна избушка, тятя! Гляди!

Ещё шагов двести – и они у двери. Настя сияющими глазами смотрела на отца.

– Да, доченька! Это ты здорово нашла! Здесь сносно можно жить. А что внутри?

– Зайдём и увидишь сам, – радость переполняла дочку и усмирять её она не хотела. А Тимофей подумал, что даже в таких условиях дочь не теряет бодрости и весёлости. Значит, по жизни должна пойти легко. Дай-то Бог!

В избушке стоял стол, двухъярусные нары с соломенными тюфяками. Подушек не оказалась. Два оконца смотрели на море. Затянутые пузырём, они мало пропускали света, но днём без лучины что-то виднелось. Зато вокруг стола ни одного чурбана для сидения. Пол устлан сухими травами, весьма грязными и пыльными.

– Скорей всего тут жили мужики, что приезжают сюда на промысел. Тюленей бьют. Вон и остроги имеются, и дубины.

– Значит, тятя, они могут сюда опять приехать? – спросила Настя с надеждой в голосе. – Стало быть, можно подождать и с ними вернуться на берег?

– Конечно! Только не очень радуйся, Настя. Не каждый раз сюда приезжают. Наверное, далеко сюда тащиться. Целая артель может появиться.

– Ты вроде не очень рад, тятя?

– Да всё за тебя беспокоюсь, дочка. Народ может быть шальной. Что тогда?

– Да как-нибудь! Чего раньше времени беспокоиться? Зато теперь можно тут жить. И тюлени должны быть во множестве. Не зря же избу построили тут, на косе.