— Послушайте, мне рассказывали, что милиция зачастую прибегает к провокациям, но вы же сами понимаете, что в суде это у вас не пройдет… — снова начала «лечить» меня задержанная: — И деньги вам придется мне вернуть и извинится…

— Что? Деньги вернуть? — от наглости тетки я даже прекратил набирать номер владельца «Жигулей», что я нашел в телефонном справочнике: — И нам каком основании?

— Что значит на каком основании? Моя организация АОЗТ «Юпитер» продала магазину номер сорок три Горпродторга сахар за наличный расчет. Я, как бухгалтер- кассир деньги приняла и несу за них полную ответственность, пока не сдам их в банк или не передам директору.

— Замечательная версия, Таня, но вот только, где сахар? В восьмом боксе его не было, ни грамма?

— Я вам не Таня, а Татьяна Михайловна, и причем тут восьмой склад? Я точно уверена, что говорила о девятом…

— У вас на накладной, вашей рукой, написана цифра «восемь»…

— Да Господь с вами, я просто так «девятку» пишу, почерк у меня такой. А водителю из магазина я точно сказал, что склад номер девять, я не могла ошибиться.

Я продолжал иронично улыбаться, глядя на задержанную, а сам лихорадочно обдумывал ситуацию… Кто-то, достаточно умный, старательно проинструктировал Татьяну Михайловну с правовой точки зрения на случай задержания. Сейчас она будет старательно изображать честного кассира, которая что-то перепутала, или ее неправильно поняли. Наше следствие, носясь, как курица с яйцом, с презумпцией невиновности, готова принимать на веру любую ахинею, что говорят задержанные. Эта хитропопая Таня сейчас скажет, что сахар, честь по чести, торгуется со склада номер девять, следствие пошлет нас срочно проверять данную информацию. А когда мы, уже под вечер, приедем, чтобы доложить, что склад номер девять торгуем унитазами и другим санитарным фаянсом, и никакой Татьяны Михайловны у них не работает, задержанная, виновата улыбнувшись, сообщит, что она имела ввиду склад номер шесть, ну что поделаешь, ее первый раз в жизни задержала милиция и кинула в камеру. Стресс, волнение, повышенное волнения, а можно мне «скорую» вызвать? И, даже вы сподобитесь привести справки со всех складов данной базы, что никакого АОЗТ «Юпитер» и никакой Татьяны Михайловны у них нет, дамочка лишь заулыбается и выдаст новую версию:

— Так у нас склад не на этой территории, а на соседней базе? Как называется? А я не помню, я всегда пешком, через дырку в заборе на территорию проходила. Схему нарисовать? Нет, я не смогу, у меня географический кретинизм, я не справлюсь.

И это может длиться очень долго, пока не окажется, что срок задержания мошенницы уже истек, или у нее обнаружились признаки беременности и ее надо отпускать на подписку об обязательстве о явке…

— Татьяна, вас все равно уже не выпустят, несмотря на все ваши ухищрения. А завтра должны приехать другие ваши жертвы, которые, я уверен, вас уверенно опознают. В этих условиях прокурор посмеется над вашими попытками избежать ареста, но его смех вас не спасет.

— Скажите…- Татьяна воровато оглянулась по сторонам: — А если я скажу, кто со мной…. Ну это…

— Если назовете вашего подельника?

— Ну да, если назову, то меня отпустят?

— Однозначно нет. В данной истории нет. Да и зачем. Вас задержали с поличным, по эпизоду на Заводской вас опознают однозначно, а ваш подельник даже денег не касался. Я понимаю, если вы назовете не только его имя-фамилию, но и выдадите, где хранятся похищенные деньги. Я не за что не поверю, что вы за короткий срок все деньги истратили.

— Вы просто Игоря не знаете. Хорошо, я подумаю. — Татьяна Михайловна решительно встала со стула: — Может быть я и пойду вам на встречу.

В дежурке, когда я заводил мошенницу в опустевшую камеру, меня окрикнул дежурный по РОВД:

— Громов, из спецприемника звонили, сказали, что через два часа Соколова Владислава Александровича выпускают, поэтому если он тебе нужен, то через полтора часа ты должен к ним подъехать.

— Спасибо. — я вышел из дежурки и тут же был перехвачен Марией Алексеевной.

— Паша, ты меня извини, но я по твоему делу пошла к начальнику следствия Рыбкиной Нинель Павловны, хотела насчет возврата денег посоветоваться, так она вообще сказала, что с твоей стороны одни сплошные нарушения. Что это не раскрытие преступления, а провокация совершения преступления или ненадлежащее проведение контрольной закупки, и она сейчас со всеми материалами едет к прокурору, чтобы тот дал свое заключение. Ты меня извини, я просто забыла, что вы с ней не ладите.

— Ладно, Маша, я тебя понял. Ты только дай мне деньги под расписку, меня эксперты просили их занести, они свои исследования с ними не закончили.

Маша хотела мне отказать, но очевидно то, что она подставили меня перед своей начальницей не давало ей возможности трезво мыслить, поэтому она согласилась, правда, долго перечитывала мою расписку, ища подвох, но все же сдалась и передала мне пакет с деньгами.

Глава семнадцатая. Конец игры.

Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Привет! — не успел Слава Соколов выйти из гостеприимных дверей спецприемника, где он отбыл административный арест, как говорится «от звонка до звонка», как он увидел человека, о котором с ненавистью вспоминал все последние дни.

— Ну что тебе еще надо⁈ — с нотками истерики закричал бывший административно задержанный, и закрутил готовой, в поисках путей спасения — снова ночевать на нарах среди бомжей, вонючих хануриков и «кухонных боксеров» у него не было ни сил, не желания. Хотелось завалиться домой к Тамарке — скорнячке, отмыться в горячей ванне до скрипа кожи, выпить стакан водки под вареную картошечку с соленым салом или селедкой, а потом долго мять в кровати податливую и отзывчивую деваху, что надеялась, что Слава когда-нибудь остепенится и наконец жениться на ней.

— Громов, сука, ты так и знай, если ты меня опять по мелкому закроешь по беспределу, я до областного прокурора дойду, но тебя тварь посажу…- Слава некрасиво скривил трясущиеся от ненависти губы.

— Нет, Вячик, сегодня все по-честному будет. — я потряс перед его носом наручниками: — Спиной поворачивайся и руки назад…

— Что⁈ Да я тебя…- Соколов сделал шаг ко мне, но замер, потому что стоящей в стороне машины в нашу сторону прыжками быстро двигался и утробно лаял большой черны пес.

— Что, ментяра, один на один ссышь выйти?

— Соколов, ты дурак? Вас придурков столько, а я один. Давай не болтай лишнего, а руки подставляй.

Всю дорогу задержанный молча сидел на заднем сидении, под недобрым взглядом недовольно принюхивающегося к нему Демона, гордо занявшего сидение рядом с водителем.

Так как время поджимало, то первым делом нам пришлось ехать в банк. Увидев ввалившихся в отделение кредитного учреждения двух типов не самой мирной наружности, один из которых был со скованными за спиной руками, нам на перерез двинулся охранник, который не понимал, что делать в данной ситуации и приближался очень медленно, то вынимая свою резиновую дубинку, то вкладывая ее обратно в кожаную петлю на поясном ремне.

— Спокойно, следственные действия! — я показал охраннику развернутое удостоверение и потащил Соколова в освободившуюся кабинку кассы.

Хотя я и поставил Славу лицом к стене, но помешать мужчине крутить головой, пока я сдавал кассиру свои сто шестьдесят две тысячи рублей, я не мог. Судя по всему, увиденное настолько потрясло черное сердце преступника, что он длительное время просто молчал, уйдя в себя. Стоило нам выйти из кабинки кассы, как мы напоролись на спешащего к нам управляющего отделением банка, из-за спины которого испуганно выглядывал давешний охранник.

— Что здесь происходит?

— Вы что, не видите? — я помахал перед носом управляющего корешком приходного ордера: — Деньги сдаю, как и обещал.

— Это что такое? — Викентий Сергеевич с отвращением тыкал пальцем в наручники на запястьях Соколова.