Макрожер не возражал бы против того, чтобы Лайт поскорее сгинул в адской печи реактора, чтобы он исчез без следа. Но на экране все еще торчала ставшая совсем идиотской физиономия Дина Шпенинга, вопросительно смотревшего на своего шефа. «Если бы я не вызвал этого дурака, — сокрушался Макрожер, — никто ничего не узнал бы. А теперь он раззвонит по всему Кокервилю, и все узнают, что на глазах Макрожера человек гулял в космосе, ползал по обшивке энергокорпуса, а начальник охраны никаких мер не принял».

— Какого черта ты смотришь? — заорал Макрожер. — Сними этого болвана!

— Есть снять болвана, сэр, — автоматически отрапортовал Дин. Но это вовсе не значило, что он уже сообразил, как именно будет выполнять необычное приказание.

Катер, шедший параллельным курсом, развернулся и приблизился к стенке отсека, насколько это позволяли правила безопасности.

— Эгей! На стенке! — крикнул Дин, забыв, что ни один звук его голоса не долетит до ушей человека, взбиравшегося все выше и выше

— Чего ты горланишь, идиот! — возмутился Макрожер. Он уже вошел в роль руководителя операции и сварливым голосом поторапливал подчиненного. — Пусти-ка дымок у него перед носом. Быстрее! Шевели мозгами и руками, Дин. Взять его нужно таким, как он есть, — живым.

Как ни странно было называть живым существо, которому не нужен воздух и не страшен любой холод, Макрожер уже свыкся с фактом и теперь думал только об одном — как самому выкрутиться из этого невероятного происшествия.

Из бортового орудия катера вырвалась сигнальная ракета. Она ударилась о стенку точно над головой Лайта. Облачко зеленого дыма заклубилось перед его глазами и тут же рассеялось. Даже не повернув головы в сторону катера, Лайт ухватился за следующую скобу и еще на ступеньку приблизился к вентиляционной шахте.

— Приготовься к выходу! — приказал Макрожер.

— Есть приготовиться к выходу, — не совсем бодро повторил Дин и добавил: — А как его брать? Стрелять боевыми можно?

— Тебе бы только стрелять, — язвительно ответил Макрожер, раздумывая над теми же вопросами. — Захвати с собой усыпляющее и абордажный крюк.

До зоны, куда Дин не сунется даже в своем скафандре, оставалось не больше десяти метров. Вряд ли Дин успеет выбраться, нагнать это чудовище, окутать его усыпляющим газом и подцепить крюком. Одно из двух — либо Лайт доберется до шахты и распадется там на составные части, либо, усыпленный, сорвется и полетит рядом. Оба варианта устраивали Макрожера. Никто не сможет упрекнуть его в недостаточной распорядительности или в том, что единственная «душа», покинувшая Кокервиль, уцелела. Если же Дину удастся схватить Лайта, и в этом случае заслуга Макрожера будет очевидной.

Дин успел выбраться вовремя. Он оставил катер на своего помощника и, уверенно маневрируя карманным движком, приблизился к Лайту. Он даже ухватился за скобу, с которой только что поднялась нога беглеца, и, не дав ей укрепиться на следующей ступени, подергал за каблук ботинка. Но в то же мгновение сильный удар этого каблука по голове Дина отбросил его в сторону и заставил сделать двойное сальто.

Макрожер услыхал, как Дин грязно выругался. Обретя устойчивость, он направил на Лайта дуло газового пистолета и выпустил такую дозу усыпляющего, которая уложила бы на сутки целую колонну демонстрантов. Но Лайт в прежнем темпе продолжал преодолевать последние метры.

— Я стреляю боевыми, шеф! — яростно доложил Дин.

— По ногам и рукам, — разрешил Макрожер. Огненные стрелы лучевых зарядов пронизали Лайта.

Макрожер мог поклясться, что промаха не было. Видны были даже дымки в точках попадания. Но Лайт только чуть изменил позу, как-то сгорбился, спрятав голову за приподнятыми плечами, и сделал решительный рывок вверх.

— Сдерни его, Дин! — завопил Макрожер.

Из правого рукава скафандра Дин вытолкнул гибкую телескопическую штангу с универсальным захватом, прицелился, и абордажный крюк надежно ухватился за плечо Лайта.

— Теперь, гад, не уйдешь! — услышал Макрожер торжествующий голос рассвирепевшего Дина.

Но он не успел закончить фразу, как Лайт протянул руку, как клещами зажал конец штанги, снял с плеча захват, просунул его сквозь скобу и завязал узлом. Теперь уже Дин мотался на своем крюке, как рыба на крючке.

Лайт сделал последний шаг и скрылся за щитом, ограждавшим вход в шахту.

— Оставь крюк! Назад на катер! — подсказывал и без того очевидные действия Макрожер. Он хорошо представлял себе состояние Дина и боялся, не потерял ли тот остатки своего рассудка.

В таком положении гораздо труднее было не спятить и примириться как с чем-то естественным, что человек голыми руками связывает, как веревку, штангу из прочнейшего сплава и после всего добровольно ныряет в преисподнюю.

Дин освободился от абордажного крюка и вернулся на катер. Когда он снова появился на экране, Макрожер едва узнал его, — таким измученным и постаревшим казалось его лицо.

— Ты сделал все, что мог, — успокоил его начальник. — Возвращайся в свою зону.

— Теперь предстояло самое неприятное — докладывать Кокеру. Больше тянуть было нельзя. Макрожер подал сигнал экстренной связи и увидел обоих — и босса и Боулза. Похоже было, что последние сутки они не расставались.

— Что случилось, Мак? — спросил Боулз.

— Чрезвычайное происшествие, сэр. Разрешите показать запись.

Грозно нахмурившись, генерал кивнул. Макрожер включил пленку, запечатлевшую все, что он сам видел с того момента, когда засветился экран шлюзовой службы.

— Кто это? — спросил Боулз, когда увидел Лайта, открывавшего внутренний люк.

— Доктор Лайт, гость номер…

— Это друг моей Рэти, — прервал его Кокер. — Не смей его трогать, Мак!

— Я и не смел, — обрадовался неожиданной поддержке Макрожер.

Когда Лайт выбрался в космос и пошла запись с катера, наступила предгрозовая тишина. Сальто, которое проделал Дин после удара каблуком, заставило Кокера хихикнуть:

— Забавно, черт возьми!

Макрожер и Боулз молчали. Наконец Лайт проделал свой номер со штангой и исчез в вентиляционной шахте.

— Куда он девался? — спросил Кокер, как ребенок, жалеющий, что оборвалось увлекательное зрелище.