Торн отлично помнил все, что говорил Лайт о могуществе тех живых существ, которые будут созданы из бессмертной материи. Как ни туманно будущее чева, но с ним нельзя будет не считаться, когда он станет реальностью. Вполне возможно, что именно это открытие окажется наиболее важным для общества, руководителями которого станут великие ученые. Лайта и его витаген обязательно нужно спасти, но вовсе не для Боулза.

Торн убедительно растолковал генералу, что витаген пока пригоден для мелких поделок, вроде отращивания конечностей, а для того, чтобы из него сконструировать людей-исполнителей, потребуются десятилетия. Это был удачный ход. Боулз и слышать не хотел об открытиях, на реализацию которых потребуются годы. Отсчет времени он вел только на месяцы и недели. Обязав Торна на всякий случай следить за дальнейшими успехами лаборатории Лайта, он потерял к витагену всякий интерес и стал еще больше торопить с выпуском мими-солдат.

Путь, по которому Торн шел, упрощая мэшин-мена для нужд торговли, не годился. Нужно было коренным образом изменить схему — освободить конструкцию от навязанных Лайтом принципов. И следов не должно остаться от критериев пользы и вреда, добра и зла! Убрать к чертям все аналитические блоки и сдерживающие центры. Сохранить только долгосрочную память, сообразительность и быстроту реакции.

Выросла гора новых технологических трудностей, преодолеть которую без помощи ДМ было невозможно. Но Торн знал, что думающие машины не смогут работать над системой, более примитивной, чем та, которая уже существует. Они ушли слишком далеко, чтобы самим стать слепыми исполнителями. К тому же проект мими-солдат должен был остаться совершенно секретным. Об этом Боулз напоминал неоднократно. Никакой информации об их рождении не должно было остаться в машинной памяти. Кто знает, когда и как она может всплыть на поверхность и стать достоянием чужих ушей.

Пришла спасительная идея расчленить задуманную конструкцию на ряд локальных задач и передать их для решения ученым-мими, работавшим в разных лабораториях. Никто из них не сможет догадаться, да и не станет допытываться о конечном результате своих расчетов и разработок. А когда будут готовы отдельные узлы, их сборку проведут в автоматизированных цехах обычные роботы.

Сообщение Зюдера о том, что «Мэшин-мен ком-пани» приступила к изготовлению новой модификации мими с необычными свойствами, Лайт и Милз выслушали молча, не перебивая вопросами и не выразив удивления. Они словно ждали этого.

— Эйб сразу заподозрил недоброе, — говорил Зюдер. — Блок, который ему поручили рассчитать, несомненно входил в систему интеллекта, но выглядел как преднамеренно изуродованный. Эйб снесся со своими коллегами из других лабораторий, получил от них информацию о новых заданиях, которыми их загрузили, и воссоздал вот эту конструкцию.

Зюдер повернул ободок кольца на безымянном пальце, и на экране засветилась видеозапись нескольких схем, даже на взгляд специалиста весьма сложных и запутанных. Как всегда, на помощь пришла Минерва.

— Мэшин-мен, построенный по этой схеме, только внешним видом не будет отличаться от обычных мими. Принцип, определяющий его деятельность: «Услышал — выполняй!» Настраивается на голос одного человека. Вся сила интеллектуальных блоков направлена на лучшее выполнение полученного приказа. Оценивать свои действия и предвидеть их результаты не способен.

Для подтверждения своих выводов Минерва останавливалась на отдельных узлах схемы, объясняя их назначение и связь с общим замыслом.

— Автору проекта удалось соединить несовместимые функции, — продолжала Минерва, — мощный интеллект с неразумным поведением, обостренную сообразительность — с безрассудным послушанием.

— Можно подумать, что Торн создавал этого монстра по своему образу и подобию, — усмехнулся Милз.

— Как по-твоему, Мин, с какой целью создается эта разновидность мими? — спросил Лайт.

— Цель может быть только одна — использовать мэшин-монстра для злонамеренных действий. Он будет очень опасным для всех, кто окажется неугодным его хозяину.

— Это заключение совпадает с мнением Эйба, — сказал Зюдер. — Он тоже считает, что в руках преступников мэшин-монстр превратится в средство выполнения любых злодейских планов.

— Что он предлагает?

— Эйб спрашивает: остается ли в силе запрет на самостоятельные действия его соратников?

Ответ на этот вопрос не мог прийти сразу. Было совершенно ясно, что производство мими-исполнителей связано с надвигающейся войной. Эйб со своими коллегами может, конечно, саботировать заказ, всячески замедлять его выполнение или сорвать совсем. Но приведет это лишь к одному — разоблачению Зюдера и к демонтажу Эйба. Потеряется с таким трудом налаженный контакт с кузницами войны. Окупится ли эта потеря временной оторочкой появления механизированных монстров?

— Я думаю, Гарри, что ничего менять не нужно, — сказал Милз. — Пусть Эйб работает, как работал. По крайней мере мы будем знать, когда эти чудовища по явятся на свет и куда их направят. Схему Торн придумал, и помешать ему реализовать ее мы не можем.

— А если мы потеряем их след? — спросил Зюдер. — Поможем создать когорту убийц, их увезут в неизвестном направлении… Кто их потом остановит?

— Есть и такая опасность, — согласился Милз. — Нужно оценить — какая больше?

Лайт слушал и молчал. В глазах его отразилась та тягостная растерянность, которая всегда охватывала его, когда жизнь ставила трудные вопросы, отвлекавшие от теоретических проблем. Но уйти от них он уже не мог, — нужны были ответы.

— Все мими, — напомнил он, — обладают двух сторонней телесвязью. Вряд ли монстр будет лишен ее. Это очень затруднило бы управление им.

— Такая связь предусмотрена и этой схемой, — подтвердила Минерва. — Но она ограничена — соединяет мэшин-мена только с его хозяином.

— Следовательно, — уточнил Лайт, — Эйбу нужно дополнить конструкцию вторым каналом личной связи. Тогда мы имели бы постоянный контакт с исполнителями и всегда знали бы, где они находятся. Речь идет о микроскопической детали типа наших датчиков. Не думаю, что такое обогащение схемы будет кем-нибудь замечено.