— А я все равно спрошу. Вот только дождусь, когда тебя опять накроет, — хмыкнул Вячеслав. — Ты такой смешной становишься. Глаза стеклянные, губы трясутся. Хотя... С одной стороны смешно, но хочется молитву для экзорцизма нагуглить.

Я обеспокоенно посмотрел на него.

— Что прям так плохо все? — спросил я.

— Да нет, шучу я. Ладно, что тут торчать, — засуетился Вячик. — Давай назад. Домой хочу! Чай пить, с шарлотками. Я такую кулинарию нашел!

Мы нагрузились божественной породой и двинулись обратно. Разговор, как-то сам собой сместился на дела в том мире. Мы довольно быстро дошли до участка на мосту, который со странными следами. Этот участок меня напугал в ещё первый раз. В этот раз я уже был поспокойнее, но все же ускорил шаг. А потом на меня сверху что-то упало. Мягкое, но очень тяжелое. И склизкое. Это-то что-то протащило меня по мосту, успев напугать близким краем, а потом резким рывком вздернуло меня вверх, прежде чем я успел среагировать. В последний момент меня за руку успел схватить Вячик. И его потащило вверх вместе со мной.

В этот момент я понял, что ору как дурак и заткнулся. Не успел я спросить у Вячика, что это меня вверх тащит, как увидел, как его нечеловеческие глаза раскрываются в нечеловеческом ужасе. А потом его хватка разжимается и он летит вниз. Мост уже очень далеко. Да и не попадает на него львиномордый. Но упасть Вячик не смог — мимо меня, в его сторону выстреливают покрытые бахромой гибкие щупальца, толщиной в полметра. Как трубы теплотрассы. Только с белой бахромой. И бахрома эта шевелится. На конце каждого щупальца — здоровенная треугольная ласта. Одна из этих штуковин ловит Вячика в воздухе и тянет его тоже на верх. В этот момент меня разворачивают лицом к потолку. Но вместо камня я вижу сплошь покрытую зубами воронкообразную пасть. Как у миноги. Только здоровенная, как тоннель в метро. А потом она смыкается вокруг меня и…

— Ух ты ж бля! — я дергаюсь и поднимаю голову от черной столешницы. Все тело затекло, ноги отсидел. Скула, на которой я лежал дико болит. Наверное, синяк будет. Но это все мелочи. Я еще долгие десятки секунд сижу в темноте и хлопаю глазами, пытаясь не задохнуться от ужаса. Сердце бьется так сильно, что кажется будто у меня в груди маленькая птичка рвется наружу. Я как раз вспоминаю, что надо дышать, когда рядом просыпается Вячик.

— Бляяя! — орет он и отталкивается руками от темного камня столешницы. Он приходит в себя быстрее, — начинает лихорадочно себя ощупывать.

— Да не бойся, тут оно нас не достанет, — пытаюсь успокоить я его.

— Ой, бляяяя, — жалобно орет он. И роняет зажигалку. Точно, он же в темноте не видит.

— Это я, Сергей. Успокойся, — пытаюсь успокоить я его.

— Да я знаю что это ты! — орет он. — Страшный ты, сука! Глаза в темноте красным горят!

Пока Вячеслав тяжело дышит, я поднимаю с пола зажигалку включаю её, сразу становясь почти слепым. Отдаю зажигалку Вячеславу. Мы некоторое время молчим.

— Это пиздец, Сережа, — наконец говорит Вячик.

— Да ладно, после пауков можно было ожидать чего-то такого… Противоестественно большого, — начал было оправдываться я. Может я еще не отошел от пережитого ужаса, но мне сильно не понравилось начало речи Вячика. Только что-то стало проясняться. И делать это все в одно рыло будет очень грустно.

— Да я не про это! — перебил меня Вячеслав. Голосок жалобный и дрожит. Совсем не похож на рык в темноте, к которому я уже начал привыкать. — Я про мост этот! Он же километра километра полтора! Мы затрахаемся туда-сюда по нему с кусками бога шустрить. Ничего не знаю, Сережа, нам нужно расширять штат.

Я открыл рот, чтобы поспорить. Но потом закрыл его. Потому как не нашел аргументов против, кроме одного — нас кто-нибудь сдаст. Куда-нибудь, да заложит.

— Подумать надо, — наконец сказал я.

— Есть у меня вариант... — тут же отозвался Вячик, до этого терпеливо ожидавшей моей реакции. И вскочил. — Ладно, что в темноте сидеть. Вставай, пошли в кулинарии, шарлоток накупим!

Когда мы вышли из моего бывшего офиса, еще не было и шести часов. Пока мы ждали такси, Вячик вдруг спросил:

— Сереж, а тебе не кажется, что тобой манипулируют?

Я серьезно задумался. По всему выходило, что манипулируют. Как ни крути, а меня прямо таки в хвост и в гриву эксплуатировать пытаются некие подозрительные сучности не от мира сего. Однако об этом Вячик был в курсе. Он еще спросил так...

— А почему ты спросил? — вышел из положения я, вернув ему вопрос.

— Просто ты как из транса вышел, только про гиену и говорил. Посмотрите налево, там гиена, посмотрите направо, там нет гиены, она слева... Типа того. Все время к ней мыслями возвращался. Я уж думал, что ты меня заставишь прямо вот сразу к ней бежать.

— Да нет. Просто впечатлился, — ответил я.

— Ладно тогда, — легко согласился Вячик. — О, вон наше такси!

И мы отправились навстречу выпечке, виски и планам по воскрешению бога.

Смешные случаи буквально окружают нас. Главное, это уметь их видеть. Вот сейчас, мы идем мы, значит по узкой, низкой, паучьей норе. И Вячик такой, между делом, спрашивает:

— Серёж, ты к психотерапевту-то сходил?

— Да. Вчера забежал, — отвечаю я.

— Ну, и как? — урчит Вячик. В этот раз он идет первым, но не торопится, шерудит впереди топором. Гриву от паутины бережёт. Идем спокойно. Потому как я отслеживаю проход впереди с помощью теневика, похожего на череп с рожками. Этот умненький попался, и послушненький. Я был практически уверен, что ничего страшного нас впереди не ждет.

— Как всегда. Начала вопросы задавать. Расскажите о своих родителя. Работе. А почему то, а почему сё, — вспомнил я.

— Не понравилось, значит? — полуобернулся ко мне Вячик.

— Да ты знаешь… Нет, не понравилось. Вопросы некоторые, меня в тупик ставили. Все время спрашивала, “А как вы к этому относитесь?”, “А что вы хотите?”. Типо того. И я каждый раз зависал. А я не знаю, я себя о таком никогда не спрашивал, оказывается. Никогда не думал, что я хочу, прикинь?

— Прикол, — проурчал Вячик.

— Странный момент был, — мне захотелось выговориться. — Начала она о работе расспрашивать. И я вдруг вспомнил, что у нас месяца два назад, коллега из окна вышел. Лет под сорок ему, я сильно не общался. Не у нас, из дома выкинулся. Жена, двое детей. Вообще ничего не предвещало. Ходил, улыбался. Что-то шутил даже. А потом, он не пришел день, два, три. Сказали, в общем, умер. И только вот с месяц назад выяснилось, что самоубился.

— Жесть какая, — проворчал Вячик.

Иронично говорить о психотерапевтах в таком месте. Вдвойне иронично, что Вячик так прокомментировал мир, где нет никаких гигантских пауков.

Вячик посторонился, пропуская меня вперед:

— Выходим в логово, Серый, давай, смотри.

Я протиснулся мимо него в паучье логово. Все тихо. Те же потрошеные коконы, те же мелкие паучата. Все знакомо, и также отвратительно.

— Давайте немного паучат половим, надо теневика подкормить, — скомандовал я остальным. И мы с Вячиком начали деловито давить паучков в щелях. Мой новый теневик, с клыкастой пастью, злобными провалами глаз, короткими, хищными рожками на лбу и без всего остального, метался от трупика к трупику, на глазах наливаясь темнотой. Трупики поставлял, в основном, я. Вячик так, для виду, пошурудил топором по углам. Потом встал, оперся на свой дрын. Задумчиво потрогал кончик клыка подушечкой когтистого пальца.

— Слушай, а что ты мне не рассказал про такое? Про суицид коллеги? — спросил он.

— В том то и дело! — повернулся я к нему. — Я ведь охерел мрачно, когда узнал. И потом сам же забыл про это. Прикинь? То есть она спрашивает, “Что у вас в последнее время происходило на работе?”. Я начинаю вспоминать. Объект проблемный, никак не сдать... Смежники с заданием тянут... Ну что там еще? Шеф из дома старую кофемашину свою приволок, кофе шикардосный пьем, только скинуться надо на молотый… И тут, вдруг, вспомнил. У нас же коллега из окна выбросился! — я аж захлебнулся. — А я забыл! И не говорил никому, потому как забыл!